Дженнифер Роу - Рождественские убийства

– И изрядно перепачкавшийся в крови Бена сегодня утром, когда споткнулся о мешок с подарками, – сухо заметил Тоби.

– А! – Берди вскинула брови, однако ее лицо осталось непроницаемым. – Так на чем я остановилась? Ах да. Эсме Стэк, судя по всему, едва начала приходить в себя от какого-то удара. Но мне показалось, что в жизнерадостной компании Санта-Клауса она вновь начала терять рассудок. В список нужно добавить также ее мать Уну или кого-то другого из представителей «старой гвардии», решившего насолить предмету своей ненависти, юному Расселу Дижону, с помощью его любимца – главной фигуры всей рождественской феерии, как он сам назвал, Бена Блафа. Пожалуй, это все.

Тоби с минуту глядел на подругу в полном молчании. А она смотрела на него своими круглыми, как у совы, глазами. Наконец Тоби подался вперед.

– Берди, ты что – все это придумала? – гневно зашипел он. – Откуда тебе известно, как они относились к Бену Блафу? Ведь все они в один голос утверждают, что любили его как брата.

– Ну конечно. А что еще они должны говорить? Но вчера они не так тщательно следили за своими словами, и их чувства были вполне очевидны.

– Очевидны для тебя, полагаю.

– Поверь, Дэн. Мотивов больше чем достаточно.

– Не знаю, благодарить тебя или нет. Не забывай, что я просто тебя терплю. Что ж, прекрасно. Теперь у нас множество подозреваемых с мотивом. Как раз о чем я тебе только что сказал. Никто не признается в том, что виделся с Беном после половины шестого, когда с ним попрощалась Эсме Стэк. Может, она уходила с ножницами в руках. Хотя в раздевалку мог проникнуть кто угодно. Дижон и руководители отделов оставались в здании после окончания рабочего дня. В это время года у них полно работы. А может, его убила одна из посетительниц, просто ненавидящая Санту. Спряталась в волшебном лесу, а потом заколола его ножницами. Или это был человек, о существовании которого мы даже не подозреваем, – какая-нибудь мамаша, ребенку которой Санта-Клаус пообещал слишком дорогой подарок, или простой завистник, вонзивший в Бена ножницы с воплем: «На, получай, обманщик!» Что ты смеешься? Прекрати немедленно.

– Дэн, ты перевозбудился, – мягко произнесла Берди. – А теперь как насчет того, чтобы отвести меня в раздевалку? А потом выпьем по чашечке кофе, пока я буду читать отчет Милсона. Идет?

– Пожалуй, – проворчал Дэн Тоби.

Одному богу известно, что творилось в голове Берди. Однако бесполезно было даже пытаться выведать у нее что-либо до тех пор, пока она не будет готова заговорить. Тоби знал это по собственному опыту и не собирался доставлять ей удовольствие, показывая собственное раздражение. Да и почему бы ей не подыграть? Заодно и кофе выпьет, возможно, даже со сдобной булочкой. А Милсон пусть разбирается с рутиной. Взбодренный собственными мыслями, Дэн Тоби повел Берди на место преступления.

– Она действительно очень расстроена, – сделала вывод Берди, кладя на стол запись разговора Милсона с дочерью покойного Бена Блафа Джейн Бойнтон. – Даже стиль Милтона не может этого скрыть.

– Но ведь ты же не думаешь, что она убила собственного отца? – пробормотал пережевывающий сладкую булочку Тоби.

Берди не удостоила его ответом.

– Ему было семьдесят. Десять лет назад он стал вдовцом. И сразу же после смерти жены вышел на пенсию. На протяжении последних лет он работал в торговом центре, исполняя роль Санта-Клауса. Во-первых, ему это нравилось, а во-вторых, позволяло заработать немного денег. В свободное время Бен играл в гольф и боулинг, выращивал орхидеи и овощи, по субботам делал ставки на бегах, а по воскресеньям забавлялся с внуками, которые его обожали. Бен был снисходительным и щедрым, дарил им потрясающие подарки на Рождество и дни рождения, но они любили его вовсе не поэтому. Бена Блафа обожали все дети без исключения. У него был к ним подход. Они ему доверяли. Как-то раз с одним из детей Джейн приключилась неприятность: что-то украл в школе. Очевидно, его подбил на это другой мальчик. Дед уговорил внука во всем признаться, хотя родителям этого сделать не удалось.

– И что?

– Я просто составляю портрет потерпевшего. В последнее время он казался немного задумчивым и подавленным. За день до убийства разговаривал с дочерью о старости и о смерти. Говорил о том, как много значат для него любовь дочери и внуков. Это было совсем на него не похоже. Обычно Бен не заводил подобных разговоров. Он также сообщил дочери, что после этого Рождества собирается уволиться с поста Санта-Клауса. Когда же Джейн осведомилась о причине, он попытался уклониться от ответа. Пробормотал что-то о сотрудниках магазина – вернее об одном из них – и сказал, что тот действует ему на нервы. Бен хотел положить этому конец. Он сказал, что почти не спал ночью, и Джейн показалось, что отец выглядит очень уставшим. Она попыталась как-то успокоить Бена, но ее попытки не увенчались успехом. Теперь Джейн, конечно же, чувствует себя виноватой. Будь она немного понастойчивее, он, возможно рассказал бы, что его мучит, назвал бы имя донимающего его человека. Возможно, это не спасло бы Бена от смерти, но зато мы бы знали, кто его убил. Ну вот.

– Зря потратила время на чтение?! – Тоби повысил голос, чтобы его не заглушали звуки рождественского гимна, раздававшиеся в кафетерии. – Она даже не смогла сообщить нам, мужчина это или женщина. Все очень расплывчато.

– О, не знаю. Бен оказался гораздо более интересной личностью, чем ты думал.

– В самом деле? По мне, так он самый обычный.

Берди рассмеялась и, не говоря больше ни слова, потянулась за другой папкой. С некоторым раздражением и насмешкой Тоби наблюдал за тем, как Берди поправила на носу очки и погрузилась в чтение материалов допроса глав отделов с таким же удовольствием, с каким он сейчас ел сладкую булочку. В этих документах она, глупая упрямица, тоже ничего не найдет, хотя она ему не поверила бы. Берди никогда не успокаивалась до тех пор, пока сама не изучит материалы. Неудивительно, что Милсон так сильно ее ненавидел. Ведь она была так же самоуверенна, как и он.

Тоби допивал вторую чашку кофе и, завороженный звуками музыки, начал подпевать. Он настолько расчувствовался, что даже решил купить брату в подарок бутылку приличного виски вместо обычного. Берди потянулась и подняла глаза от бумаг:

– Столько человек и все себе на уме. Никто ничего не видел и не слышал, а также не говорил и даже не думал ничего дурного, не было никакого злого умысла.

– Я тебя предупреждал.

– Никто из них не испытывал неприязни к Бену Блафу и не имел каких-либо корыстных намерений. Никогда не находился и близко с тому месту, где он умер. Миссис Стэк на лифте спустилась со своего четвертого этажа к служебному входу, где встретилась с дочерью примерно без четверти шесть. Они вместе дошли до вокзала, а потом расстались. Миссис Стэк отправилась домой к телевизору, а Эсме – на занятия йогой. Милсон утверждает, что во время допроса миссис Стэк держалась абсолютно спокойно. Ее дочь, напротив, очень нервничала, и у твоего помощника сложилось впечатление, будто она что-то скрывает. – Берди немного помолчала. – Интересно получается.