Виктория Платова - Из жизни карамели

– «Assassiner» – это, пожалуй, чересчур, – осторожно заметил он.

– Ничего не чересчур, – вступилась за предложение Мари-Анж Нинель Константиновна. – В таком тонком деле, как воспитание, без ассасинѐр не обойтись. Это я вам авторитетно заявляю – как заслуженный учитель РСФСР с тридцатилетним стажем работы.

– Так-то оно так, – мягко возразил воспитательнице отец Пафнутий, допивающий третий стакан виски с содовой. – Но с другой стороны… чего нам антимонии разводить, педагогикой прикрываться? Ассасинером этих шельмецов не проймешь. Тут вожжи нужны. Розги, в соляном растворе вымоченные. И – по жопам, по жопам!.. Лупить без продыха часов пять кряду – может, тогда они в чувство придут?

– Гав! – поддержал отца Пафнутия ротвейлер.

– Гав-гав! – поддержал ротвейлера бультерьер.

– Ну, это вы загнули, батюшка, – укоризненно покачала головой Нинель Константиновна. – Прошу не забывать, с каким человеческим материалом мы имеем дело! Они все-таки не простые смертные – дети олигарха, как-никак. А вы с розгами высунулись.

Отец Пафнутий прицелился и метнул пустой стакан из-под виски в ближайшего к террасе вьетнамского буйвола. Стакан попал животному точно промеж глаз, и оно ушло под воду, обдав всех тучей брызг.

– Мастерство не пропьешь, – удовлетворенно заметил священник. – А что касается ваших слов, матушка… Не все они – дети олигарха. Трое – приблудные.

– Это дела не меняет, – парировала Нинель Константиновна. – Нам всем приказано и к приблудным относиться, как к родным. Мать их, Марь-Сергевна, знамо дело, стервой была, но как известно…

– …Сын за отца не отвечает! – закончил вместо воспитательницы Рыба-Молот. – А что на этот счет думает медицина, доктор?

– Насчет «сын за отца»? – Семейный доктор Дягилев снял с подноса бокал с мохито. – Вопрос не ко мне, скромному педиатру и терапевту. Вопрос к генетикам…

– Да чего генетиков приплетать? – снова вклинился отец Пафнутий. – Вспомните лучше, что народ говорит! От осинки не родятся апельсинки – и весь сказ.

– Гав! – поддержал отца Пафнутия ротвейлер.

– Гав-гав! – поддержал ротвейлера бультерьер.

– Вообще-то, я совсем не это имел в виду. – Рыба-Молот попытался уточнить свою мысль. – А то, что нам делать с шельмецами в сложившейся ситуации. Может, в пищу им что-нибудь успокоительное подкладывать? Феназепамчику там в утиный паштет… Валерьянку в рисовый пудинг. Настойку пустырника в манную кашу… Могу организовать!

– Нет, дорогой мой, – прервал Рыбу доктор. – Это было бы крайне негуманно… Я бы сказал – преступно с точки зрения врачебной заповеди «не навреди».

– А никто и не собирается вредить. А вот остудить горячие головы стоит.

– Но не таким нецивилизованным способом.

– А если пургеном их накачать? – толкнул очередное рацпредложение отец Пафнутий. – Пускай пару дней посидят на очке, шельмецы. Подумают над своим дрянным поведением.

– Где же мы столько санузлов наберем? – Нинель Константиновна, в отличие от всех остальных, уже успела ознакомиться с планом вилл.

– Вы правы, дражайшая Нинель Константиновна, – полностью солидаризовался с воспитательницей доктор Дягилев. – Предложение батюшки еще более негуманно, чем предложение нашего дорогого повара. Просто варварство какое-то. Боюсь, что единственный приемлемым вариантом остается вариант с ассасинером.

– Assassiner! – снова оживилась Мари-Анж. – Tuer! [21] Убить! (фр.) Détruire! [22] Уничтожить! (фр.)

– Вот-вот! – снова откликнулась Нинель Константиновна.

– Так-так! – вставил пять копеек доктор.

– Гав-гав! – синхронно залаяли бультерьер с ротвейлером.

– Цыц! – осадил всех разом отец Пафнутий, досадуя на то, что светлая мысль об ассасинере пришла в голову не ему, а какой-то затрапезной француженке.

Шум моментально стих.

– Так-то лучше. Лично я – сторонник жесткого подхода. Вожжи и розги. В крайнем случае – пурген и два дня на очке. А ваши мягкотелые и половинчатые ассасинеры оставьте для младенцев.

– Согласен, – быстро сказал Рыба, оторвавшись от созерцания буйволиного стада в бассейне: с тех пор как он побывал в шкуре тибетского яка, нежность к полорогим то и дело настигала его.

– А я несогласна, – заупрямилась Нинель Константиновна. – Вдруг отец узнает? Он и по гораздо более ничтожным поводам уйму народа испепелил. А тут – его родные дети…

– Да он нам еще и благодарность вынесет. – В голосе отца Пафнутия, впрочем, не было прежней уверенности. – За правильное воспитание. Меня самого драли как сидорову козу. И ничего. Выжил. Прожил жизнь. И на сан был рукоположен самим митрополитом Киевским и Галицким в 1989 году…

– Exterminer! [23] Истребить! (фр.) – Неугомонная Мари-Анж дернула правым веком. – Démembrer et consumer!!! [24] Расчленить и сжечь!!! (фр.)

– Нет, ну ты посмотри на нее. – Священник в сердцах сплюнул в четвертый по счету стакан виски и исподлобья взглянул на гувернантку. – Вот что я скажу вам, матушка-лягушатница: вы со своим свиным европейским рылом в наш российский калашный ряд не лезьте, сидите в своем Совете Европы и не пыркайтесь! А мы уж тут сами разберемся – что к чему.

– О-o, kalash!!! Oui! – Мари-Анж хихикнула и вскинула руки, изображая прицельную стрельбу из автомата Калашникова. – Та-та-та! Oui! Oui! Аssassiner!..

– Ох уж эти мне европейцы, – вздохнул отец Пафнутий. – Дурилки картонные! Проссут со своей толерантностью и пацифизмом все на свете, а потом к нам же и побегут. И в ноги повалятся: выручай, Расеюшка! Спасай от албанцев, спасай от муслимов, спасай от черножопых всяких-яких.

– А мы? – Рыбу чрезвычайно заинтересовала идея спасения Европы от «всяких-яких».

– Спасем, – с апломбом заявил отец Пафнутий. – Куда ж мы денемся. Впервой разве? Всегда спасали и теперь спасем. Всех арабов, муслимов и черножопых примем на себя. Сибирь заселим, Дальний Восток заселим…

– На Дальнем Востоке китайцы.

– Китайцев выселим, а этих заселим. Опять же – в Красноярском крае места навалом.

– И в Коми, – неожиданно поддакнула Нинель Константиновна.

– И туда впихнем.

– А еще – в Ямало-Ненецком автономном округе, – добавил Рыба. – Я там был и могу засвидетельствовать…

– Гав-гав! Гав-гав-гав! – откликнулись бультерьер с ротвейлером, очевидно, припомнив свои питомники в Карелии и на Кольском полуострове.

Вопрос о том, что делать с вредоносным панибратцевским потомством, никого из присутствующих больше не волновал: все переключились на глобальную геополитическую проблематику. И на общие перспективы развития человечества. А они, судя по последним данным, поступающим из разных, но заслуживающих доверия источников, были весьма неутешительны. Нинель Константиновна тут же вспомнила откровения ныне покойной болгарской прорицательницы Ванги о том, что к какому-то там году в XXI веке в Европе исчезнут леса и почва, а люди станут рождаться с жабрами и без кожи. Исчезновению почвы и лесов будет предшествовать Третья мировая, в которой погибнут почти все, за исключением людей с жабрами и некоторого количества пигмеев из Бурунди.