Светлана Сервилина - Пропавшая пастораль

— Именно! И он придумывает план, — продолжил Николаев, — как заполучить известную картину и в то же время избежать огласки. Для этого нужно просто подменить её на фальшивку. А что для этого необходимо сделать?

— Изготовить копию!

— Точно!

— Но мне удивительно, почему не дорисован эскиз на холсте, который попал ко мне. Если там ошибка, то ее легко можно было исправить, — она вздохнула, — но подрамник с готовым рисунком «Пастушки» забросили на антресоли и благополучно забыли на долгие годы.

— А если этот толстосум заказал нескольким художникам копии?

— Вряд ли, — ответила Юля, — дело это уголовно наказуемое, и посвящать в него нескольких живописцев нецелесообразно. Тем более, в нашем небольшом городе!

— Ты права! А, может, заказчику просто не понравился эскиз? — сделал новое предположение Виктор.

— Как правило, полуфабрикат не показывают, — с сомнением ответила Юля, — тут что-то другое…

— Ты меня заинтриговала! Мне надо посмотреть этот холст с рисунком, — после небольшой паузы произнес Николаев.

— Давай завтра после работы, — предложила она.

Вернувшись домой, Юля стала обдумывать, кто этот неизвестный художник, начавший делать копию пасторали? Она тут же набрала номер телефона коллеги по профкому Фроловой. Ожидая ответа, журналистка вдруг подумала, что по закону подлости, именно сейчас мобильник Ксении разрядился, или она занята, или… Юля не успела придумать еще одно «или», когда услышала голос:

— Слушаю, Юлия!

— Добрый день, — радостно проговорила Симонова, мысленно воздав благодарность всевышнему, — Ксения, я еще раз хочу сказать спасибо за холсты. Они очень качественные, по-видимому, делались профессионалом. Ты говорила, что они остались от бывших хозяев?

— Верно, — согласилась та.

— А что, они были художники?

— Возможно, — ответила Фролова, — Дело в том, что покупкой квартиры занимался муж. Это он общался с продавцом и агентом по недвижимости.

— Понятно, — разочарованно произнесла Юля.

— Однако я, — невозмутимо продолжила собеседница, — разгребая мусор, оставленный после бывших хозяев, видела и кисти, и палитры. Даже старый этюдник валялся на балконе.

— А ты не знаешь случайно фамилию этих людей? — с надеждой спросила журналистка.

— Знаю. Мне же пришлось переоформлять на себя все договоры с коммунальными службами. Раньше здесь жили Галицкие. Имен их не помню, — с сожалением произнесла она.

— А случайно, не Лилия Борисовна? — тут же осенило Юлю.

— Да, точно, — весело ответила Ксения Романовна, — Лилия Борисовна Галицкая. Юлия, ты ее знала?

— Знала, — растерялась и одновременно обрадовалась этой информации Симонова, — она преподавала в моей группе живопись и читала историю искусств в нашей художественной школе.

— Надо же, как мир тесен, — вздохнула Ксения, — на полотнах художницы будет писать ее ученица. Это даже символично.

«Неужели Галицкая — автор эскиза «Юной пастушки»? — удивилась Юля и вспомнила, что именно Лепаж был одним из любимых художников её преподавателя.

Услышав звонок в дверь, Юля попрощалась со своей коллегой по общественной работе и пошла открывать. На пороге стояла Марта, радостно помахивая театральной программкой.

— Знаешь, какой мы интересный спектакль смотрели? — игриво спросила она у своей мамы.

— Не знаю, — улыбнулась молодая женщина, помогая девочке расстегнуть «молнию» на куртке.

— «Звездный мечтатель»! — важно ответила девочка и тут же задала следующий вопрос. — А угадай про кого?

Юля моментально вспомнила рассказ мальчика Данилки, с которым недавно общалась на Октябрьской.

— Про Циолковского?

— Да, — слегка разочарованно проговорила Марта, — ты уже снимала сюжет про этот спектакль?

— Нет.

— А откуда знаешь? — не унималась дочка.

— Мне об этом сказал такой же юный зритель, как ты, — журналистка обняла Марту и повела на кухню угощать обещанным пирогом и любимыми салатами. Андрей тут же присоединился к женской компании. После семейного обеда и веселого общения за столом, все разбрелись по комнатам и занялись своими делами. Юля навела порядок на кухне и собралась присоединиться к Андрею, который смотрел телевизор. И прихватив с собой буклет из ТЮЗа, оставленный Мартой на подоконнике, удобно уселась рядом с мужчиной на диване. Она лениво открыла театральную программку и стала читать.

— Ну надо же! — громко удивилась она и, повернувшись к Осипову, спросила: — Ты помнишь актера Тараса Серегина?

— А в каком фильме он играл? — Андрей убавил звук телевизора и посмотрел на молодую женщину.

— Он не играл в кино, он — наш, местный актер! Между прочим, очень талантливый, — добавила Юля.

— Тогда не знаю, — пожал плечами Осипов, — а что он натворил?

— Ой, Андрюша, если человек ничего не сделал противозаконного, то он тебя не интересует, — она махнула рукой и вздохнула, — удивляюсь, как ты на меня обратил внимание.

— Ты была в числе подозреваемых!

Оба одновременно расхохотались.

— Ну, правда, неужели ты не помнишь Серегина? Ты что, в детстве в ТЮЗ не ходил?

— Ходил, конечно, — он пожал плечами, — но фамилиями актеров никогда не интересовался.

— Хорошо, — сказала Юля учительским тоном, — а какие ты смотрел спектакли в театре?

— Фу, — Осипов выдохнул воздух, сделав губы трубочкой, и усмехнулся, — ну, ты вопросик задала!

— И тем не менее, — она смотрела на мужчину в упор.

— Так-так, — он закрыл лицо ладонями, наверное, чтобы лучше сосредоточиться.

Симонова, как удав, сидела, не двигаясь, и напряженно ждала ответ. В этот момент, она, почему-то, вдруг почувствовала власть над мужчиной. Строгий майор уголовного розыска безнадежно раскачивался из стороны в сторону, вспоминая название какого-нибудь детского спектакля. Юля, наконец, решила сжалиться над ним и подсказать. Она уже открыла рот, но в этот момент Андрей радостно крикнул:

— «Дорогой мальчик»!

— Молодец, — почти по слогам проговорила журналистка.

Осипов, ободренный неожиданной похвалой, выпалил:

— «Карлсон, который живет на крыше»!

— Милый, да ты в детстве был театралом, — с нескрываемой иронией произнесла она и тут же сменила тон, — А если серьезно, Андрюша, то в обоих этих спектаклях играл Тарас Серегин.

— Вот как?

— Да. Он — ведущий артист нашего ТЮЗа. А в молодости все девчонки, помню, были в него влюблены. Тарас был такой породистый, красивый парень с приятным баритоном. Да, — вздохнула Юлия и заглянула в программку, — а теперь он играет Циолковского в старости.

— Ну, а что ты хочешь, дорогая? Чтобы он всю жизнь прыгал по сцене в коротких штанишках?

Осипов произнес очень смешно эту фразу, сопровождая жестикуляцией. Они опять засмеялись.