Ольга Баскова - Проклятая сабля крымского хана

— Я собираю лишь старые открытки, — шутила женщина на досуге, отвечая особо любопытным на вопрос о своем хобби. Даже муж не подозревал, что вложения жены обеспечили им кругленькое состояние.

— Ну, Сереже ты можешь сказать, — корила ее мама.

Елена лишь усмехалась:

— Сама почему деду не говорила? Мой промысел — это мне и Пашке на черный день. Вдруг еще пригодится? Жизнь, мама, такая сложная. Никто не знает, что будет завтра.

Старушка пожурила дочь за такие слова: «Накаркаешь!» — и словно в воду глядела. Сергея свалил инфаркт.

— Теперь продашь иконки? Чай, не привыкла к скромной жизни, — пилила Елену мать.

— Еще чего! Пашку я прокормлю.

И прокормила. Отец после тяжелой болезни так и не оправился, ушел на тот свет сравнительно рано, Царствие ему Небесное. Мать пережила его на десять лет, за несколько месяцев сгорела от рака. И не позволила ему продать хотя бы одну иконку! Вот это любовь к сыну! Впрочем, возможно, она понимала, что никакие деньги уже не помогут. Врачи вынесли вердикт, и он не подлежал обжалованию. За несколько дней до смерти она попросила сына сесть рядом (женщина уже не поднималась сама, только при помощи сиделки). Он исполнил ее просьбу с неохотой. Нет, не то чтобы Завьялов не любил мать, просто видеть ее в таком состоянии было выше его сил. И этот запах… Запах смерти… И безжизненная маска на лице, о которой он неоднократно читал. Нет, ей не суждено подняться… Все надежды на ее выздоровление рухнули в одночасье. А ведь еще вчера… Впрочем, вчера вряд ли она выглядела лучше. Это он, ее сын, старался не смотреть на нее, чтобы не погружаться в горестные мысли. Женщина понимающе улыбнулась, взглянув на сыночка:

— Паша, скоро я тебя оставлю, очень скоро, поверь мне…

Он старался что-то говорить, что-то ободряющее, но у него плохо получалось, и она закрыла ему рот ладонью, такой горячей, что Павел поморщился.

— Хочу открыть тебе одну тайну. Ты богатый человек.

Срывающимся шепотом, чтобы не услышала сиделка, которая могла подпирать дверь, хотя ее деликатно попросили выйти, она рассказала ему об иконах.

— Живи, пользуйся потихоньку.

Так Павел узнал о хобби своей семьи и не раз с благодарностью думал о покойной. Мать — молодец, выложила все в положенный срок и посоветовала не высовываться. Он не высовывался, и правильно делал. Правда, приходилось изображать добропорядочного гражданина среднего достатка, но это у него неплохо получалось. А еще подпольное богатство помешало ему создать нормальную семью (у него было двое детей — сын и дочь от любовниц, которых и гражданскими женами назвать нельзя, они с ним и не жили вовсе, так, встречались где придется. И вещи в особняке вовсе не их, а для других целей). Почему помешало? Да потому что он ни с кем не хотел делиться семейными реликвиями. Даже самая лучшая женщина в мире, по его мнению, не заслуживала, чтобы на нее пошла хоть копейка, полученная от продажи икон. Сам он не удержался и сбыл одну, чтобы иметь деньги на безбедную жизнь хотя бы на первое время. Павел и не ожидал, что бабок хватит еще и на открытие бизнеса. Фирма по закупкам продтоваров не процветала (хотя Завьялов считал, что имел коммерческую жилку), однако денег хватало, потому что ему в голову пришла еще одна идея, как можно заработать, и остальные иконы остались в его музее, не выставлялись на аукцион. Да, да, именно в его музее и именно подпольном — специально оборудованном бункере под его подмосковным особняком. Павел с юности мечтал создать что-то вроде частной Третьяковской галереи. Пусть в одной комнате красуются иконы, а в других — произведения искусства по векам и странам. И это у него получилось. Да, да, получилось, хотя и заняло десятилетие. Иногда он думал: как идет процесс у его коллег? Ведь не один он такой на белом свете! Правоохранительным органам известно: каждый год из музеев и коллекций мира исчезают уникальные произведения живописи, скульптуры, иконописи, антикварные изделия на сумму — страшно подумать — примерно в два миллиарда долларов. Ясное дело, похищенные шедевры уплывают в руки частных коллекционеров — тех, которые готовы рискнуть, чтобы любоваться ими в одиночку, как Завьялов. Огромное количество краденых полотен и скульптур замуровано в бронированных сейфах или мирно покоится в специально оборудованных комнатах, о которых не ведает ни одна живая душа, кроме их хозяев.

Обладатели сокровищ прячутся в тени по вполне понятным причинам. Кому охота, чтобы его ограбили или посадили? К сожалению, обстановка в обществе нестабильна. Что же остается делать? Ну кто поручится за завтрашний день даже в Америке? Нет, лучше уж сидеть тихо. Павел Завьялов так и поступил и пока не пожалел об этом. Преступником он себя не считал и смеялся, когда его так называемых коллег именовали этим словом. Ну какие они преступники? Он, во всяком случае, не грабил и не убивал. За него все делали посредники, тоже профессионалы в своем деле, которым Завьялов хорошо платил, и подпольный музей пополнялся шедеврами искусства. В марте 2001 года к другим картинам присоединилось полотно Жана Леона Жерома «Бассейн в гареме». Он следил по телевизору за поисками этой картины и посмеивался про себя. Мимо его тульского дома каждый день проезжала полицейская машина, и Завьялову хотелось крикнуть: «Эй, вы, тупоголовые! Она у меня! Слышите? Она у меня!» Естественно, Павел ничего не кричал, и автомобиль не останавливался возле особняка известного предпринимателя. Кому придет в голову его подозревать?

Каждый вечер Завьялов, приезжая на болота, спускался по винтовой лестнице в храм искусства, как он сам его называл, и при свете многочисленных люстр любовался своим детищем. Да, это было его детище, создаваемое с любовью и страстью. Страсть всегда поглощает собирателя целиком.

Ради пополнения коллекции Павел был готов объехать полмира и расстаться со всеми своими сбережениями. Людям, далеким от этого, никогда не понять: зачем тратить столько усилий, если добытые раритеты все равно никому не покажешь? Впрочем, однажды он рискнул и постарался разделить радость обладания сокровищами с одним человеком… Павел любил все красивое. Его всегда окружали самые привлекательные женщины страны. В свои сорок он все еще не был женат официально, но (он в этом себе не признавался) не только потому, что возлюбленную нужно было содержать на деньги, добытые от продажи картин, а потому, что к этому времени привык менять представительниц прекрасного пола как перчатки. Когда он решится удовлетвориться какой-нибудь из них и убедиться, что его чувства достаточно крепки и продержатся длительное время, тогда — что ж — он сделает предложение (наверное!) и обзаведется законными детьми. Надо признаться, однажды у Завьялова возникла такая мысль. С шикарной блондинкой Натальей он познакомился на вернисаже. Женщина показалась ему в меру умной и чертовски привлекательной. Через неделю коллекционер понял: она — то, что он так долго искал в этой жизни. В тот же вечер Павел решил (наверное, сказалось количество выпитого) пригласить ее к себе в подмосковный особняк и продемонстрировать подпольный музей. И чуть не сделал этого — осел, идиот! Как он потом корил себя за легкомыслие! Лишь счастливый случай спас его от катастрофы. Женщина попросилась в туалет, бросив на столе маленькую сумочку. Какой-то внутренний голос приказал ему открыть чужую вещь, хотя раньше он никогда этого не делал. То, что увидел Завьялов, повергло его в шок. Наталья оказалась капитаном полиции. Разумеется, ей не суждено было насладиться произведениями искусства. Ее смерть стала легкой и даже приятной — так его убедили верные слуги. Труп молодой женщины ее коллеги так и не нашли — до сих пор он мирно покоился в болоте неподалеку от дома. На его счастье, ни одна живая душа не знала, что в тот день она едет к нему. С тех пор прошло два года. Иногда по ночам Павла мучили угрызения совести и сомнения. А вдруг Наталья и в самом деле полюбила его и хотела познакомиться поближе? Ведь она никому не рассказала, куда собирается в тот вечер. Выходит, не на задание отправлялась. Выходит, он ошибся? Проклятая коллекция заставляла бояться всех и каждого и не доверять даже собственной тени. Однако мучившаяся совесть быстро замолкала. Как говорится, что сделано, то сделано, а все, что ни делается, — к лучшему. С тех пор Завьялов старался не увлекаться, чтобы не совершить еще одну ошибку. Его мать, его жена, его ребенок — это музей. В настоящее время Павел собирался пополнить его одним бесценным экземпляром. В общем, жизнью своей он был вполне доволен и пока не планировал ничего менять. Однако — Завьялов вынужден был в этом признаться — белокурая незнакомка с зелеными глазами заставила сильнее биться его сердце. Кто она такая? Как попала в этот безлюдный болотистый край? В сказку об изучении флоры и фауны коллекционер не поверил сразу. Об этом он сказал начальнику охраны Петру Прохорову, которому доверял, как самому себе.