Анна и Сергей Литвиновы - Жемчужные тени [сборник]

Спортивные газеты с пометками на букмекерских страницах по-прежнему валялись по квартире, но в меньших количествах.

Валерочка привычно обрадовался падчерице, до отвала накормил ее собственноручно приготовленными яствами. Сначала — баелдой из баклажанов и свининой с красносмородиновым соусом, на десерт — собственноручно испеченной шарлоткой.

Когда девушка смаковала кофе, а отставник закурил свою вонючую сигаретку, зашел разговор о происшествии, имевшем место быть в литерном экспрессе.

— Получил я послание от Осянина, — мимоходом заметил экс-полковник.

— А это еще кто?

— Начальник МВД М‐ской области.

— Вот кто у тебя, оказывается, в друзьях!

— Теперь да.

— Что пишет?

— Друзья наши, Ольга Качалова и Илья Ходыженцев, пока в СИЗО парятся. Однако следствие закончено, вот-вот передадут дело в суд.

— Сколько им грозит?

— Откуда ж я знаю? Я не прокурор.

— А Черевикин?

— Брат погибшей? А что ему будет? Живет, работает. Говорят, началась стойкая ремиссия.

— Скажи, Валера, а ты с самого начала понял, что он невиновен? И арест сумасшедшего был с твоей стороны только отвлекающим маневром? Чтоб настоящие преступники успокоились?

— Ох, Татьяна. Что ж ты за пытливый такой человечек! Обязательно тебе: хочу все знать!

— Ну, Валерочка-а‐а! — капризно протянула девушка.

— Таня! Вот ты знаешь, в футболе есть такое понятие: играть по счету?

— Это как?

— Ну как? Если вдруг команда выигрывает два — ноль, она сушит игру, старается не рисковать, особо вперед не идет, отдает инициативу противнику. А когда вдруг проигрывает — все наоборот: вперед, в атаку, с шашкой наголо!.. Так и тут.

— Что сей образ значит?

— А то, что на самый первый момент Черевикин являлся единственным неоспоримым подозреваемым. Вот мы его и задержали. Впоследствии ситуация изменилась.

— Благодаря моим изысканиям и находкам? — лукаво напомнила Таня.

— И этому тоже.

— Ладно. Но расскажи вот что. Про душ — понятно. Ты разыскал и установил, что хирург, дурак, туда после убийства отправился. А вот перчатки? Неужели их и вправду на путях нашли?

— Нашли. Но не их.

— То есть?

— Когда я сказал лейтенанту негласно обыскать багаж пассажиров, он обнаружил в сумке Ходыженцева пару неиспользованных белых хирургических перчаток. Зачем, спрашивается, человеку, который на футбол в столицу едет, перчатки?

— А всю ту мизансцену? В тамбуре? Это ты подстроил? Спровоцировал, чтобы хирург себя выдал? Побежал? Договорился, чтобы поезд замедлил ход? И чтобы проводница вышла в тамбур и дверь стала открывать? Ты, кстати, ее предупредил? Или использовал втемную?

— Таня, Таня! Ну как же можно в столь опасных играх людей втемную использовать! Я не то что предупредил — Люба сама вызвалась.

— Героиня!

— Кстати, грамоту недавно наша проводница получила. И именные часики. За участие в задержании особо опасного преступника.

— А это-то ты откуда знаешь?

— Я, как тебе известно, человек свободный. Могу поддерживать отношения, с кем хочу.

— Вот как?! — вылупилась падчерица.

— Ты только матери своей, Юлии Николаевне, ничего все-таки не говори. А то заревнует.

— Смотри, она из Ульяновска, разведена, сын-подросток. Я не зря у нее паспорт смотрела.

— Я тоже внимательно прочел составленный тобой список.

— Валера, Валера! Старый ты сатир!

— Сатир — еще может быть. Но не такой уж и старый… Кстати, и еще кое-кто — из тех времен, чемпионата, и тех мест, города М., — приветы тебе передает.

— Кто же? Неужели мент-лейтенант вдруг решил в меня втрескаться?

— Нет-нет, про него мне Осянин ничего не сообщал, не тот уровень для генерал-майора полиции. А вот ты ту благообразную английскую парочку, с которой мы в М. познакомились, помнишь?

— Джон и Мэри? Естественно! Как они?

— Получил имейл от них. Приглашают нас с тобой в гости. Ну, не прямо к себе домой, а в принципе в Англию. Повидаться. Жить мы, естественно, станем в гостинице, но почему бы не повстречаться? А? Я думаю, может, махнем? В Музей восковых фигур сходим, в Национальную галерею, на собор Святого Павла поднимемся. На «Уэмбли», в конце концов, побываем. Не все же в России футбик смотреть.

— Н‐да, Валера. Теперь мне все понятно.

— Что — все?

— И твое странное, вдруг возникшее пристрастие к футболу. И знакомство с этой парочкой с Туманного Альбиона.

— И что же тебе, спрашивается, стало ясно?

— То, что я с данными в Интернете могу работать, я тебе уже доказала, не правда ли? Так вот: ничего, что эти двое, Джон и Мэри, в городе Болтон живут? Не такой уж большой сити, кстати. Может, они еще в корпорации Би-эй-и‐системз [13] BAE Systems — крупнейшая оборонная компания Великобритании. Один из заводов корпорации, где производят самолеты-штурмовики «Тайфун» и тактические истребители «Хок‐200», как раз расположен в городе Болтон. работают? Или в научно-исследовательском центре компании, что именно там, в Болтоне, расположен? Или на заводе, где тактические истребители собирают? Да и вообще случайно ли ты с ними обоими, товарищ полковник, в городе М. познакомился?

— Таня, Таня! Боже мой! Что вдруг за приступ паранойи?!

— Продолжаешь работать, дедуля? Нести трудную службу? Я не против, Валерочка, но только прошу: в эти шпионские игры меня не втягивай. Это дела серьезные, не то что незадачливых любовников по поездам ловить!

— Таня! — укоризненно и раздраженно воскликнул отчим. — Да за кого ты меня принимаешь? Неужели я тебя, самого дорогого мне человека, буду в наших разведчитских играх использовать! Да еще без твоего позволения, втемную? Даже не думай об этом!

Таня смягчилась. Ей маслом по сердцу пришлись слова Валерочки о том, что она самый дорогой для него человек. И ведь похоже было, что говорит он очень искренне!

— Ладно. Бог с тобой, Валерий Петрович. Если сам, без меня, то можешь вынюхивать и выслеживать на благо Родины сколько угодно. Горбатого могила исправит.

— Спасибо, что разрешила, — усмехнулся Ходасевич.

— Конечно, куда тебе деваться? Я ведь знаю вашу чекистскую присказку: однажды шпион — всегда шпион.

Авторы благодарят Марину Стройкину, начальника отдела маркетинга самарского филиала издательской группы «Эксмо-АСТ», за неоценимую помощь в работе над рассказом.

Моя бабушка говорила: «Где родился, там и пригодился». Только нам с сестрой эта фраза всегда не нравилась. Вот еще, просидеть всю жизнь в нашем занюханном провинциальном городишке, не видеть мир и работать до седьмого пота ради смешной пенсии. Всю жизнь бояться соседа-прокурора и старух у подъезда с их сплетнями и пересудами. Нет уж, увольте. Уж лучше с одним рюкзаком на другой конец света и, если получится, сделать этот мир чуточку лучше.