Ян Валетов - Остаться в живых. Прицельная дальность

Он приподнял очки, закрывавшие глаза, и, ухмыльнувшись, подмигнул.

— Нам ведь есть о чем поговорить, да?

Он поднял девиц с расшитых синей шелковой ниткой кожаных диванчиков и, как пастушок гусынь, погнал их внутрь салона.

— Жду! — крикнул Кущенко, высунувшись из стеклянных дверей. — Надоело-то рыбу лопать неделями? Пошевеливайтесь! У меня еще и кондишка есть! И телек!

— И что будем делать? — спросила Изотова, направляя «Адвенчер» к «Тайне».

— Идти, — отрезал Губатый, размышляя о том, просто ли нюх привел Кущенко в бухту или ему все-таки что-то стало известно. — Раз зовут в гости — отказываться неудобно. Тем более что разговора не избежать. Насколько я знаю Куща, он сюда приехал неспроста. И в тот раз. И в этот. Не бывает таких случайностей.

— И что говорим? — осведомился Ельцов, ополаскивая лицо водой.

— Никто ничего не знает, — ответил Губатый, принайтовливая «резинку» к корме «Тайны». — Никто ничего не ищет. Отдыхаем. Ловим рыбу. Общаемся…

Изотова улыбнулась, глядя Пименову прямо в глаза.

— Это понятно, — Олег принялся неуклюже подниматься по короткому шторм-трапу, но Губатый готов был поспорить, что этот Ленкин взгляд Ельцов тоже поймал. — Непонятно только одно… Скажи, ты считаешь Кущенко идиотом?

— Нет.

— Тогда такая тактика не прокатит.

— Посоветуй что-то другое, — предложила Ленка.

Она явно оправилась от азотного отравления, движения приобрели прежнюю резвость, и только то, что Изотова иногда едва заметно морщилась, скорее всего от боли в коленных суставах, напоминало о том, что несколько часов назад она лежала на дне с блаженным выражением в застывших глазах.

— Я не спорю, ты прав, — продолжила она, принимая от Пименова баллоны и ставя их на подставку у компрессора. — Только что взамен? А?

— Ложный след, например, — сказал Ельцов, с наслаждением на опухшем лице сдирая с себя костюм. — Мы не можем скрыть того, что занимаемся поисками. Но мы можем показать совсем не то, что ищем?

— Например? — заинтересованно спросил Пименов. — Что, например?

— Второй сейф, — ответил Ельцов спокойно и чистым куском ветоши начал оттирать лицо от силиконовой смазки. — Тот сейф, что стоит в капитанской каюте. То, что в нем есть, для нас интереса не представляет, а вот амбиции и жадность нашего писклявого друга (слово «писклявого» Ельцов выговорил вкусно, с особым удовольствием) могут быть удовлетворены.

— Ты говорил, там всего несколько золотых монет… — начала было Изотова, но Ельцов, стараясь не смотреть ей в глаза, отмахнулся от супруги, как от назойливой мухи.

— Все так… Там остатки денег экспедиции. То, что они оставляли на крайний случай. Личные вещи капитана и его помощника. Немного, но на пару тысяч зеленых наберется. И пусть Кущенко у нас это заберет! Жестоко и цинично! Он ведь не собирается делиться, правда? — спросил Ельцов у Губатого.

— Сказать честно — в альтруизме замечен не был. Если есть возможность заграбастать все — готовься, так он и сделает! Классный план, Ельцов! Снимаю шляпу!

— Ты хочешь слить ему «Ноту»? — осведомилась Изотова у Губатого.

— Не все. Только то, что нас не интересует. Уж под воду он тоже не полезет. Пусть поможет нам достать второй сейф. А мы, под шумок, выдернем из корпуса «Ноты» и первый. Полежит пока на дне — кушать он не просит. А когда этот упырь уберется прочь, мы поднимем то, что нам надо.

— Один вопрос, — сказала Ленка, приподняв бровь, от чего выражением лица стала напоминать сувенирные венецианские маски, которых одно время полно было в новороссийских комиссионках. — А где этот капитанский сейф? Ты-то сам его видел?

— Я его видел, — вмешался Ельцов. — В той каюте, через которую твой Пима шастал туда-сюда. И удивляюсь, как это вы оба ничего не заметили. Он встроен в переборку возле стенного шкафа и отлично виден, если посветить фонарем налево. Сейф небольшой, раза в два меньше, чем у руководителя экспедиции, так что в иллюминатор пройдет.

— Принимается, — решительно сказал Губатый. — Ты придумал, ты и сольешь информацию. Я буду молчать, как Карбышев на морозе. Ленка изображает мятущуюся особу.

— Дуру, то есть? — спросила Изотова обиженно.

— Ну почему сразу дуру? — опешил Пименов. — Тонкую, сомневающуюся натуру, так будет точнее. Изобразишь метание между желанием обогатиться и страстью все вываливать наружу.

Изотова фыркнула и исчезла в каюте.

— Я в душ.

Некоторое время мужчины молча вытирали с кожи жирный силикон.

— Я перед тобой ни в чем не виноват, — сказал, наконец решившись, Пименов.

— Ага, — отозвался Ельцов. — Конечно, Пима. Какие дела? Ни в чем! Ты вовсе не мою жену трахаешь, а совершенно постороннюю женщину! Проплывала здесь поблизости, а ты ее раз, и на хер, чтобы не скучала! Так?!

Губатый вздохнул.

— Одно меня утешает, — продолжил Ельцов, не сводя с лица Пименова внимательный взгляд. — Это не ты ее, а она тебя еб…т. Это я так, чтобы у тебя иллюзии не создавались. И еще… Не рассчитывай на мои добрые чувства, Леша. Это я с виду — лох, а если присмотреться — и гордость у меня есть, и злости в достатке, как у хорошей сторожевой собаки. Просто мне сейчас деньги важнее. Мы с тобой временные союзники. Без тебя мне жемчуг не достать. Поторопился я из-за своей любимой, хотел еще годик выждать, да она уговорила сейчас ехать. Вот в спешке и на тебе свет клином сошелся. А как достанем бабки — лучше слиняй куда-то, потому что если я тебя на Ленке увижу, ничего не пожалею, чтобы твои яйца у меня на рабочем столе в баночке с формалином плавали.

— То есть, — переспросил Губатый, — пока нет денег, ты мне жену трахать разрешаешь, а после того как найдем — так «ни-ни»? Оригинально!

«Тайну» качнуло основательно, и Ельцов едва не потерял равновесие, хватаясь за ограждение.

— Есть такое насекомое, богомол называется, — улыбка у Олега была холодная, как вода под термоклином, и леденила точно так же. Единственный здоровый глаз смотрел не мигая, и Пименов поневоле напрягся, спиной ощущая, что Ельцов, несмотря на некоторую «ботаничность», может быть опасен по-настоящему. — Это как тигр в мире насекомых. Страшный хищник, которого боятся все жучки-паучки. Так вот, самки богомола после сношения голову самцу аккуратненько откусывают, и потом его целиком и съедают. У них инстинкт такой, ничего не поделаешь.

Пименов внезапно похолодел. Он вспомнил угловатые быстрые движения Изотовой в тот момент, как она двигалась по палубе после подъема с глубины, и наконец-то нашел, пусть по подсказке Ельцова, точное сравнение, которого ему так не хватало.

Ну конечно же — самка богомола! Он видел телепередачу по «Дискавери» прошлой зимой. Та двигалась точно так же — стремительно выщелкивая угловатые конечности с точностью машины смерти, припадая на задние ноги перед мгновенным cope de grace.