Юлия Алейникова - Проклятие Пиковой дамы

— А дальше? Ведь Полушевич появлялся в вашем клубе еще несколько раз.

— Ах да. Ну, конечно. Когда он играл в третий раз, я все же смог прийти и снова проиграл. Это было подобно наваждению. Но вот зато в третий раз, — повеселел и оживился Зиновий Абрамович, — я полностью отыгрался, и даже был в плюсе! Ну, а потом он больше не играл, у него не было денег. Он просто зашел ненадолго, извинился перед Кареном, тому достался в залог его автомобиль, обещал в ближайшее время достать денег. Посидел немного и ушел. Это все.

— А вы долго играли в тот вечер?

— Нет. Признаться после недавних стрессов, связанных с этим молодым человеком, игра нам показалась пресной, и мы быстро разошлись.

Дантиста Саня до поры до времени отпустил, впрочем, вся эта компания вызывала у него одинаковую степень недоверия.

«Жулье, стяжатели и шулеры», — вот что думал о них Саня.

Приятели художники, точнее, художник и скульптор, мнения его не изменили. Оба в джинсах, у одного даже куртка джинсовая. Оба такие из себя раскрепощенные, вальяжные, раскованные, люди искусства, как же! А при этом очень даже спортивные ребята, высокие, крепкие, и хотя в отличие от скорняка и дантиста они никакого трепета перед Саней не демонстрировали, ну, так это от молодости и глупости, и от излишней самоуверенности, а не от большого ума.

Твердого алиби у них, как и у прочей компании, не было.

«А может, они Полушевича коллективно утопили?» — размышлял Саня, идя к метро. Хотя Жоркин свидетель говорит, что видел одного парня. А что, если этот парень не топил Полушевича, а наоборот, увидел тело в реке и хотел спасти, не вышло, и он вылез на берег и побежал домой?

А что, версия. Найти бы этого парнишку. Может, по радио дать объявление? Нет, глупо, а вдруг это все же был убийца? Если это был убийца, тогда Заварян и дантист вне подозрений, на молодого спортивного парня ни один из них не тянет. Тогда художник, скульптор и чокнутый математик, есть в нем все же что-то ненормальное. Особенно оно проявляется, когда речь о картах заходит.

— В общем, все запуталось. Во-первых, Гордеева. По словам ее приятеля Пахомова, ее столкнули с эскалатора намеренно, и в принципе я склонен ему доверять. Он здоровый, крепкий мужик, спортсмен, каскадер, с нервами и фантазией у него все в пределах нормы, придумать такую историю он не мог. Толик Жуков сейчас в Торговом комплексе опрашивает свидетелей. К тому же я запросил видеозаписи со всех камер, которые установлены в этом атриуме, будем надеяться, что момент падения Гордеевой попал на видео. Дальше этот звонок от неизвестного с требованием отдать ему фамильную ценность Гордеевой, которую она одалживала покойному Колесникову и которая до сих пор у него. В смысле, у него в квартире. Мать Гордеевой и ее отец сейчас не в том состоянии, чтобы с ними что-то обсуждать, но я разговаривал с ее сводной сестрой Ириной Полушевич, так вот…

— Погоди, как ты сказал? — перебил Никиту Александровича полковник.

— Со сводной сестрой.

— Нет. Фамилия как?

— Полушевич.

— Полушевич… Полушевич… Что-то знакомое показалось. Ладно, давай дальше.

— Короче, похоже, речь идет о фамильном перстне. Он перешел к ним от деда. А его семья была в родстве или происходила, я уж признаться не углублялся, от княгини Голициной, той самой, что у Пушкина была Пиковой дамой. А вообще перстню чуть не тысяча лет. Так вот, по словам Полушевич, несколько дней назад она обнаружила пропажу перстня и сразу поняла, что его взяла сестра, больше он никому не нужен, дорогой, очень громоздкий и проклятый.

— Что?

— Проклятие на нем лежит, и вся семья в это верит, — усмехнулся капитан. — Она разговаривала с Ксенией, и та сказала, что одолжила перстень знакомому, но обещала на днях вернуть. Думаю, речь шла о Колесникове.

— С этим ясно, но зачем Гордеевой понадобилось одалживать кому-то этот перстень? Я понимаю, подарить, продать, я не знаю, заложить, но в чем смысл одалживания, он хотел им перед кем-то похвастаться?

— Да нет. В том-то и дело, — снова придав лицу полное скептицизма выражение, проговорил капитан. — По словам все той же Ирины Полушевич, перстень этот приносит удачу, особенно в игре, особенно в карточной. Пушкин о перстне не знал, поэтому в повести придумал какой-то фокус с картами, а на самом деле все дело в перстне. Так вот, его можно надеть не более трех раз, если наденешь четвертый, все, кранты, потеряешь все, что выиграл, а если и тут не остановишься, погибнешь. Поэтому к перстню никто старается не прикасаться, и вообще не очень им дорожат. Но все же хранят, как память о предках, — видя странное выражение на лице полковника, продолжал торопливо объяснять капитан. — Чушь, конечно, но сама Полушевич в это верит.

— Погоди… погоди… Перстень Пиковой дамы, а фамилия, ты говоришь, Полушевич? — снова перебил его полковник. — Вспомнил! В восьмидесятых, я еще стажером был, мое первое дело! Убийство Полушевича. Его в Неву скинули, там тоже был перстень! И дело все вокруг перстня крутилось! — обрадованно проговорил полковник. — Как говоришь, зовут мать этой Полушевич?

— Светлана Николаевна.

— Точно! И перстень там был, и карты, и выигрыш, и проигрыш. Отец этой Ирины стащил у ее бабки, своей тещи, этот перстень и выиграл. Какие-то сумасшедшие по тем временам деньги. Потом проиграл, пытался отыграться, и в итоге его из Невы выловили!

«Ну, ты подумай, во как жизнь сюжет закрутила? А я уже и забыл о том деле», — положив щеку на ладонь, углубился в воспоминания полковник.

— Так вы думаете, что эти дела как-то связаны? — с сомнением уточнил капитан.

— Да нет. Вряд ли. Единственное, что их объединяет, это перстень. А кстати, вы нашли того, кто требовал у Гордеевой этот перстень?

— Захар Игнатов этим вопросом сейчас занимается. Судя по всему, действовал какой-то дилетант. Думаю, Гордеева права, Илья Колесников проболтался кому-то о перстне, вот его знакомый и решил тоже испытать судьбу.

— А кто же все-таки убил самого Колесникова?

— Вопрос. Это могла сделать Гордеева, теперь я уверен, что для нее не проблема достать любое оружие, например, с помощью того же Пахомова, он для нее что хочешь сделает и никогда не предаст.

— Значит, мог и сам убить. Колесников был его соперником…

— Теоретически мог, хотя сомневаюсь, хороший он парень. Если только Гордеева заставила… В любом случае алиби его мы проверим.

— Правильно.

— Еще убить мог тот, кому понадобился перстень. Убить убил, а перстня не нашел. Может, Колесников его застал, когда тот искал этот несчастный перстень, и пришлось убить хозяина квартиры? Хотя, учитывая позу, в которой был найден убитый Колесников, вряд ли. В общем, личность второго подозреваемого мы сейчас устанавливаем. Ну, и, наконец, человек, столкнувший Гордееву с эскалатора. Он убил Колесникова, затем убил Гордееву. Здесь не совсем ясно с мотивом. Месть? Желание овладеть перстнем?