Игорь Гранкин - Исцеления не будет. Поэзия земли русской

Далее события развивались следующим образом. 18 мая Таисия Евгеньевна с дочкой пришли домой около восьми вечера. Убийцы позвонили в квартиру минут через десять. Открыл Тельнов. Лыч и Крот побежали в спальню, где сидела Таисия Евгеньевна. Первым ее ударил Крот болванкой по голове. Ранение было несмертельно и женщина истошно закричала. На крик в прихожую выбежала дочь Тельновых и направилась в спальню. Конюхов схватил ее и оттащил в кабинет. Тем временем Лыч дважды ударил свою жертву ножом. И оба раза в область сердца. В это время Павел Кузьмич стоял в коридоре. Когда все было кончено, он попросил, чтобы и его ударили в плечо ножом, а затем написали записку, текст ее он придумал сам. Ранил Тельнова Крот. В тумбочке, где должны были лежать деньги, оказалась всего одна тысяча рублей. Конюхов распсиховался и подбежал к Тельнову, тоже ударил его ножом в спину. Лыч не дал Конюхову добить Тельнова, опять сработала жалость.

Пока шел допрос, Лыч покрылся красными пятнами, у него, видимо, поднялась температура. Смолин выключил магнитофон. Установилась тягостная тишина. Ее прервал вошедший в палату Скоблев. Поздоровавшись, он спросил:

— Ну как, не запирался Лыч?

— Нет, откровенен, пожалуй, до предела, — ответил Смолин.

— Тогда послушаем еще одну исповедь, — сказал Скоблев, не проявляя больше никакого интереса к Лычу.

На этот раз Тельнова допрашивали в следственном изоляторе. Войдя в кабинет, он заискивающе посмотрел на Смолина и Скоблева.

— Вам придется еще раз менять показания, — садясь за стол, сказал Смолин.

— Мне это трудно сделать, но я вижу, что запирательства бесполезны, — проговорил многозначительно Тельнов, сев на предложенный табурет. — Я знаю, для вас важны мотивы, которые толкнули меня на это страшное преступление. Так позвольте, я начну с начала.

— Начинайте, — стараясь не показывать свою неприязнь к Тельнову, сказал Смолин.

— Я последнее время был в реактивном состоянии, — продолжал Тельнов, — поэтому в памяти не все удержалось. Так что не обессудьте, если что не так я скажу.

— Если потребуется, мы поможем вспомнить все, — вставил Скоблев. — Рассказывайте.

— Ну, так вот. Что нового я могу сказать об этой эпопее? — Тельнов замолчал. Затем, схватив ртом воздух, продолжил: — В жизни все течет одно за другим, какие-то события возникают, по каким-то причинам выливаясь во что-то. По всей вероятности, и здесь произошло также. Первопричина всего — глубокая внутренняя неудовлетворенность и собой, и всей семейной жизнью, сложившимися отношениями между мной и женой. Некоторое время назад я узнал о том, что жена замешана в незаконных операциях с золотом. Как-то у нас на квартире был Яков Горовской. Он крепко выпил и стал намекать на какие-то связи с женой. Я подумал, что она мне изменила, и, когда тот ушел, потребовал объяснений. На свою беду услышал о всяких махинациях с золотом, о неполноценных золотых коронках, о возможном разоблачении. Муж и жена, говорят, одна сатана. Ее арест — моя подмоченная репутация, и тогда прощай повышение в должности, докторская диссертация, выезды на международные конференции.

— Развелись бы, — опять прервал говорящего Скоблев.

— Я тоже сначала так думал и, поверьте, искал разумного выхода из сложившегося положения. Но это оказалось непростым делом.

Тельнов замолчал, а потом заплакал. Вскоре он вытер слезы и продолжал:

— Я тоже склонялся к разводу. Но я не мог остаться без ребенка. Моя жена жестокая женщина, когда сказал ей о разводе, она потребовала оставить у себя дочь. Суды в таких случаях на стороне женщин. А я люблю дочь. И не мог себе представить, что останусь без нее. Но и бороться за дочь мне нельзя было. Ведь не мог я суду раскрыть истинные мотивы развода. Ради объективности добавлю, что при разводе я понес бы и материальные убытки. Вы видели, нажито немало. Но я к барахлу безразличен.

— Но вы не бессребреник, — сказал Смолин.

— А, не мельчите, — с досадой сказал Тельнов. — Поменьше слушайте алкашей. Они не люди, они дерьмо. Я уже, кстати, говорил вам об этом.

— И тем не менее вы брали у них деньги, — произнес Скоблев.

— Да, не мог же я отставать от женушки, — ответил Тельнов. — Она иногда хвалилась своими заработками. И не только хвалилась. Попрекала меня тем, что я сижу у нее на шее, зарабатываю гроши. Я молчал, пока у меня не было денег, а потом как-то ей показал свою сберкнижку. Она и взбесилась. Ну как же. Я лишил ее удовольствия попрекать меня. В общем, совместная жизнь стала мукой для меня. Об этом, конечно, никто не знал. Но факт есть факт. Мы давно не любили друг друга. Нам не вернула чувства новая кооперативная квартира, купленная только на мои деньги. У меня есть справки, что это моя квартира. Я думал, что когда переедем в новую квартиру, можно будет жить спокойно, но, увы, и тут ошибся. Жена нашла во мне слабость — я люблю комфорт — и стала грозить разделом квартиры. Просто так, для своей потехи, для того, чтобы отравлять мне жизнь. У нее вообще были садистские шутки. Я не мог себе представить, как лишиться всего, что нажил, как делить мебель, квартиру, цветной телевизор, японский магнитофон. Ну, это ладно, как-то можно было пережить. Больше всего меня тревожила мысль о том, что эта преступная женщина воспитывает мою дочь. В общем, жизнь превратилась в кошмарные переживания. В такой ситуации трудно быть разумным…

— И вы решили пойти на убийство, — констатировал Скоблев.

— Нет, не я, — ответил Тельнов. — Тут какой-то рок. Случай. Был у меня больной по фамилии Лыч. Не человек он, конечно, алкаш. Но как-то я пришел на работу после бессонной ночи. А он говорит: «Кузьмич, плохо выглядишь». Я сам не пойму почему, но открылся ему, рассказал про жену, про возможный развод. Он и предложил… Конечно, я бы никогда не согласился воспользоваться его услугами, окажись у меня более сильная воля, если бы к нам не приехал Кацюба. Я знал, что он был полицаем, работал у фашистов, несколько раз сидел в тюрьме. Ну и решил, что вы на Кацюбу подумаете. Он-то отпетый человек. Вот и получилось, что ум за разум зашел. Сказал Лычу, чтобы сделал задуманное. Виноват, конечно, но заметьте, у меня есть смягчающие обстоятельства.

— Вы обещали Лычу и его сообщникам деньги за убийство жены? — спросил Смолин.

— Нет, что вы, упаси бог, — ответил Тельнов.

— Почему тогда вы накануне преступления сняли со сберкнижки десять тысяч рублей? — спросил Скоблев.

— Товарищ попросил взаймы на автомашину. Я даже расписку от него получил. Правда, преступники могли ее уничтожить.

— Так ли? — вновь задал вопрос Скоблев. — У вас в подвале нашли деньги — девять тысяч рублей.

— Это, как говорится, на черный день.

— И когда же вы спрятали деньги в тайнике? — переключил на себя допрашиваемого Смолин.