Надежда Черкасова - Да не судимы будете

А не слишком ли она увлеклась, выдавая совсем не желаемое за действительность? Не найдя ответа, увлеченно продолжила:

— Столько дел накопилось, что весь коллектив работает не покладая рук. И никакого покоя. А с другой стороны посмотреть, что такое покой — маленькая смерть, что ли? Нет уж, лучше много работы. Я, например, очень много работаю. И высокое начальство на это уже обратило внимание.

Леночка вздохнула и мечтательно закатила васильковые глазки в облупленный потолок.

— Думаю, я скоро выйду на более высокий уровень. Заслужила, как-никак! — Она снова взглянула на начальницу. — Ой, что это я все о себе да о себе. Вы только не волнуйтесь, Алла Николаевна! Вот немного отлежитесь здесь — и снова на работу. Все уже соскучились по вам… — Леночка снова запнулась, понимая, что выдает за правду явную ложь.

На самом деле никто по Никоновой не скучал. Даже наоборот, ее уже списали со счетов и судачат, кому достанется освободившееся место. Но Леночка-то знает точно, что только ей, и больше никому! Потому что папенька обещал. А он никогда зря на ветер слов не бросает. И превратится простая секретарша Леночка в важную персону — судью Парамонову Елену Станиславовну.

Ах, поскорее бы! Уж она-то в отличие от Никоновой взяток не будет брать никогда. Верой и правдой станет служить закону, государству и отечеству.

Леночка даже хорошенькую головку выше подняла, чувствуя, какая на ней огромная ответственность, и вспомнила слова присяги судьи: «Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять свои обязанности, осуществлять правосудие, подчиняясь только закону, быть беспристрастной и справедливой, как велят мне долг судьи и моя совесть!»

Ах, как это здорово! Словно страшная клятва, которую она ни за что на свете не нарушит! И Леночка снова вздохнула, словно освобождаясь от всех человеческих страстей и эмоций, которые могут помешать ей исполнить присягу. Воистину наше чувство собственного достоинства протиснется в любую щель!

Неожиданно Леночка вспомнила слова папеньки: «Дорогая, вступая на столь сложный путь служения Фемиде, помни: коррупция хуже проституции. Если последняя подвергает опасности мораль какого-то отдельно взятого человека, то первая гораздо опаснее, так как определенно ставит под угрозу мораль всего общества. Даже всей страны!»

Папенька у нее очень умный и начитанный, а потому часто высказывает ей подобные заумности. И Леночка верит ему даже больше, чем себе. Когда-нибудь и она станет такой же мудрой.

Тогда зачем она врет начальнице? Не лучше ли Никоновой прямо в глаза сказать, что ее взяточничество уже всех достало, потому что бросает тень на других судей, даже самых честных? И люди уже заранее идут в их городской суд с взятками в зубах, понимая, что за любое решение — законное или незаконное — придется платить. А когда судьи с возмущением отвергают подношение, граждане еще и обижаются, полагая, что тех не устраивает сумма.

После гибели Беркова мостик между судьями и участниками процесса благополучно сгорел. Пока никто не решается занять освободившееся место адвоката-посредника, боясь повторить его судьбу. Вот и тыкаются граждане, как слепые котята, ищущие кошку-мать, чтобы не погибнуть, то к одному судье, то к другому, подвергая опасности и себя, и служителей правосудия.

Леночка критически и с опаской взглянула на Никонову, бледную, но далеко не постаревшую и не подурневшую, как надеялась секретарша.

«Еще бы, — думала она, разглядывая множество баночек на тумбе. — Такими дорогими кремами и лосьонами пользуется. Наверное, всю косметику с собой из дома прихватила, когда ей предложили немного подлечиться».

Секретарша снова посверлила взглядом начальницу, при тупом равнодушном взгляде все же не утратившую решимости, таящейся в уголках плотно сомкнутых губ. Да и злобные огоньки, вспыхивающие время от времени в ее глазах, также намекали на витающие в нездоровой голове затаенные дерзкие мысли. А вдруг Никонова и в самом деле решит, что она может и должна вернуться назад? Но самое ужасное — у нее это и в самом деле может получиться, при ее-то связях!

Нет-нет, Леночка этого никак не может допустить! Она набрала в легкие как можно больше воздуха и решительно выдохнула:

— А вообще-то, Алла Николаевна, вам лучше не торопиться отсюда на волю. Я сначала не хотела говорить, но считаю, что это не совсем честно по отношению к вам. Поверьте, ничего личного! Мне просто вас жаль. Напрасно потратите время, нервы и деньги, чтобы оказаться на воле. Потому что там вас ждет не очень приятный — я бы даже сказала, очень неприятный! — сюрприз, от которого вы вряд ли уже оправитесь.

Она заметила, как блеснули и тут же сощурились глаза начальницы. Значит, она не только слышит, но и понимает, о чем речь! Вот притворщица, каких поискать. Дуру из себя корчит, а сама на ус мотает всю информацию. Что ж, хитрюга, слушай да делай правильные выводы.

— Так вот, мне папенька рассказал, что в прокуратуру попали какие-то документы, которые вас способны не только скомпрометировать, но и в тюрьму засадить. А потому вам лучше не торопиться выбираться отсюда. Они только и ждут, пока вы выйдете. Даже хорошо, что вы здесь оказались. Иначе против вас завели бы уголовное дело. И еще неизвестно, чем бы оно закончилось. Уж лучше здесь отсидеться, подождать, пока все поуляжется, утрясется. Целее будете. Решать, конечно, вам, как поступать, но мой вам совет: не высовывайтесь, так как можно и вовсе без головы остаться! Поверьте, ничего личного.

— Пошла вон! — разлепила вдруг губы Никонова и уставилась на секретаршу таким пылающим ненавистью взглядом, что Леночка мгновенно скрылась за дверью палаты.

Послышался металлический лязг закрываемых засовов, и в палате снова воцарилась гробовая тишина, нарушаемая иногда лишь дикими выкриками буйных пациентов психиатрической лечебницы, которым в редкие просветления сознания вдруг приходило откровение, что отсюда им не выбраться никогда.

Леночка летела по коридору больницы, сопровождаемая рослой крепкой санитаркой, еле поспевающей за ней, и смахивала со щек невольные слезы. Вот и делай после этого добро людям! Только на грубость нарвалась. Должен же был хоть кто-то навестить Никонову, апельсинчиков принести, сока… просто посочувствовать?

Ни у кого почему-то такого желания не возникло. Все только обрадовались, что избавились от нее. И от Беркова тоже. Ну, ничего! Все нормально. Со стороны Леночки это обычное проявление человечности. Сердце же не камень!

Хотя как раз с сердцем и стоит быть осторожнее. Никонову вон еле откачали. А уж только потом, когда она начала чушь молоть о ходячих мертвецах, которые ее постоянно посещают, заперли под замок. Интересно, они перестали к ней захаживать или все еще являются?