Блейк Крауч - Возвращение [litres]

– Нет.

– Поклянись.

– Клянусь. Я хотел, чтобы у нас с ней все сложилось. И твоя мама тоже хотела этого, я знаю. Иногда просто нужно время, чтобы окончательно понять – все, конец. Наверное, пока ты была с нами, мы меньше чувствовали, что несчастливы друг с другом, но мы ни в коем случае не оставались вместе только из-за тебя.

– Ты плакал?

– Нет.

– Врешь.

Ее сложно провести. Час назад Барри подписал согласие на развод и раздел имущества у своего адвоката. В течение месяца, если не случится ничего непредвиденного, судья вынесет решение о расторжении брака.

Дорога сюда, в бар, казалась невыносимо долгой, и да, бо́льшую ее часть Барри проплакал. Одно из преимуществ Нью-Йорка – никому нет дела до твоих эмоций, разве что прольется кровь. Рыдать на улице посреди дня здесь все равно что дома ночью в подушку. Может, потому что всем наплевать. Может, потому что это суровый город, и каждому из его жителей тоже так или иначе доводилось срываться.

– Как у вас с Максом? – спрашивает Барри.

– Макс в прошлом.

– Что так?

– Он узрел истину.

– Какую истину?

– Что его девушка – трудоголик.

Барри заказывает себе еще минералки.

– Ты хорошо выглядишь, пап.

– Правда?

– Ага. Жду не дождусь твоих будущих рассказов о неудачных попытках устроить личную жизнь.

– Я тоже на них очень надеюсь.

Меган смеется. Что-то в движении ее губ на долю секунды напоминает Барри о маленькой девочке, которой она была когда-то.

– В воскресенье у тебя день рождения, – говорит он.

– Я в курсе.

– Мы с мамой по-прежнему приглашаем тебя посидеть втроем в кафе.

– Ты уверен, что это не будет странно?

– Будет, конечно, но нам все равно, если только ты не против. Мы хотим продолжать поддерживать нормальные отношения.

– Тогда я «за».

– Точно?

– Ага. Я тоже хочу, чтобы у нас все было нормально.

Попрощавшись с Меган, Барри заходит в любимую пиццерию – забегаловку в Верхнем Вест-Сайде недалеко от своего участка. Местечко довольно мрачное – плохое освещение и сервис соответствующий. Сидячих мест нет, только стойка вдоль всего периметра заведения. Все располагаются вокруг, держа в руках жирные бумажные тарелки со здоровенными кусками пиццы и большие стаканы с переслащенной газировкой. Вечер пятницы, внутри шум и гам – в общем, то, что нужно.

Перекусив, Барри подумывает зайти еще в какой-нибудь бар, но потом решает, что пить в одиночку после подписания бумаг о разводе – слишком жалкое занятие, – и отправляется прямиком к машине. Едет по улицам своего города, счастливый и взволнованный, захваченный непостижимым ощущением полноты бытия. Барри надеется, что и у Джулии все в порядке. Подписав документы, он послал ей эсэмэску, что рад их решению остаться друзьями и будет всегда готов прийти на помощь, если потребуется.

Стоя в пробке, он проверяет телефон – не пришел ли ответ. Да, вот он: «Ты тоже можешь на меня рассчитывать. Всегда».

Сердце Барри сейчас так полно, как никогда в жизни.

Он смотрит через лобовое стекло – транспорт по-прежнему не движется, хотя зажегся зеленый. Полицейские заворачивают машины, не пропуская вперед.

– В чем дело? – окликает Барри ближайшего, опустив стекло, тот только отмахивается – проезжай.

Приходится включить огни на радиаторе и дать сигнал сиреной. Это дает эффект – молодой патрульный подбегает, рассыпаясь в извинениях.

– Простите, нам велели перекрыть квартал впереди. Тут просто сумасшедший дом.

– Что случилось?

– Женщина спрыгнула с высотного здания.

– С какого?

– Вон с того небоскреба.

От вида белой башни в стиле ар-деко, увенчанной короной из стекла и стали, у Барри все сжимается внутри.

– Какой этаж? – спрашивает он.

– Простите?

– С какого этажа она спрыгнула?

Мимо через перекресток, визжа покрышками и ревя сиреной, пролетает «Скорая». Всполохи разноцветных огней разлетаются во все стороны.

– С сорок первого. Похоже, снова СЛП.

Барри сворачивает к тротуару, вылезает из машины и трусцой устремляется по улице, показывая на бегу свой значок патрульным в оцеплении. Приблизившись к кольцу из полицейских, парамедиков и пожарных, окруживших черный «Линкольн» с эффектно вмятой крышей, переходит на шаг. Подходя, Барри готовится увидеть страшные последствия падения человеческого тела с огромной высоты. Однако Энн Восс Питерс выглядит практически невредимой и безмятежной, за исключением струек крови, текущей из ушей и рта. Женщина приземлилась на спину и лежит в изуродованной крыше автомобиля, словно в колыбели. Ноги скрещены в щиколотках, левая рука покоится на груди, ладонь возле самого лица, будто у спящей. Ангел, упавший с неба…

Не то чтобы Барри обо всем забыл. Воспоминания об отеле, о смерти в депривационной капсуле и возвращении в тот вечер, когда погибла Меган, всегда оставались где-то на задворках сознания – спутанный клубок серых, выцветших образов.

Однако и в этих одиннадцати годах было что-то от сна. Барри несся по ним, захваченный коловращением жизненных мелочей. Без ощутимой связи с предыдущей жизнью, из которой его вырвали, было так просто убрать все случившееся в дальние закоулки памяти.

И только сейчас, сидя в кафе на берегу Гудзона с Джулией и Меган в двадцать шестой день рождения дочери, Барри со слепящей ясностью осознает, что проживает этот момент во второй раз. Воспоминание обрушивается на него внезапно, ясное и прозрачное, как вода. Они с Джулией занимали столик недалеко отсюда и представляли, кем могла бы стать Меган, если бы дожила до сегодняшнего дня. Барри сказал, что юристом; они оба посмеялись и вспомнили, как она въехала на его машине в дверь гаража, а потом разошлись в воспоминаниях о семейной поездке в верховья Гудзона.

Сейчас Меган сидит прямо напротив отца, и впервые за долгое время он просто не может поверить в то, что она действительно здесь. В сам факт ее существования. Это чувство так же сильно, как в первые дни возвращения назад, когда каждая секунда казалась сияющим даром судьбы.

В три часа ночи Барри, вздрогнув, просыпается от того, что кто-то молотит в дверь. Он выкатывается из кровати и, еще не до конца проснувшись, на ощупь выбирается из комнаты. Джим-Боб – пес, взятый им из приюта, – заливается лаем у порога.

Взгляд в глазок, и сонливость как рукой снимает – в коридоре, освещенная тусклой лампочкой, стоит Джулия. Повернув ручку засова и сняв цепочку, Барри рывком распахивает дверь. Вид у бывшей жены ужасный – глаза распухли от слез, волосы всклокочены, пальто, на плечах которого лежит снег, наброшено прямо поверх пижамы.

– Я звонила – телефон был выключен.

– Что стряслось?