Блейк Крауч - Возвращение [litres]

Хелена раз за разом возвращается к тому, что сказал ей Шоу в лаборатории. Вы видите лишь отрицательную сторону того, на что способно кресло. И это правда. До сих пор она принимала во внимание лишь потенциальный ущерб, и страх перед ним целиком определил весь ее жизненный путь после бегства с платформы Слейда.

На Манхэттен опускается ночь, Хелена стоит у огромного, во всю стену окна, смотрит на мост, на его подсвеченные огоньками башни, отражающиеся в поверхности Ист-Ривер сверкающим водоворотом.

И привыкает к еще незнакомому чувству – способности изменить мир.

День 11

На следующее утро ее снова доставляют в здание DARPA в Куинсе, где перед стойкой секьюрити ее поджидает Шоу.

По пути в лабораторию он интересуется:

– Смотрели вчера новости?

– Немного.

– Надеюсь, вам понравилось.

В лаборатории за столом для заседаний сидят Радж, Тимони и еще двое незнакомых Хелене людей. Шоу представляет ей вновь прибывших – молодого спецназовца-морпеха Стива, которого он называет напарником Тимони, а также Альберта Кинни, обладателя безупречной прически и сшитого на заказ черного костюма.

– Альберт дезертировал к нам из RAND, – поясняет Шоу.

– Так это вы изобрели кресло? – спрашивает Альберт, пожимая ей руку.

– Увы, – вздыхает Хелена.

– Но это же гениально!

Она садится на один из немногих свободных стульев, а Шоу становится во главе стола и обводит взглядом группу.

– Рад вас здесь видеть, – говорит он. – В течение последней недели я беседовал с каждым из собравшихся по поводу кресла, оказавшегося в распоряжении моей команды. Вчера днем мы успешно использовали его, чтобы изменить результат массового убийства в мэрилендской школе. Следует отметить, что существует точка зрения, которую я отнюдь не сбрасываю со счетов, и согласно ей мы не можем позволить себе пользоваться устройством подобной мощи. Даже вы, доктор Смит, создавшая это кресло, стоите на подобной позиции – хотя вы имеете сейчас возможность сказать об этом сами.

– Да, я именно так и считаю.

– У меня на это другой взгляд, и то, что мы совершили вчера, еще больше утверждает меня в моем мнении. Я полагаю, на нас лежит ответственность за то, чтобы найти этой новой технологии наилучшее применение с целью дальнейшего развития и процветания человечества. Я уверен, что в кресле заключен огромный потенциал добра для планеты. Помимо доктора Смит, за столом сейчас находятся Тимони Родригес и Стив Краудер, двое храбрейших и преисполненных чувства долга американских солдат. Радж Ананд – человек, благодаря которому мы обнаружили кресло. Альберт Кинни, системный аналитик из RAND с острыми, словно алмаз, мозгами. А также я сам. В роли замдиректора DARPA я имею возможность запустить новую, абсолютно секретную программу, к выполнению которой мы сегодня и приступаем.

– Вы намерены и дальше использовать кресло? – спрашивает Хелена.

– Безусловно.

– В каких рамках?

– Принципы деятельности нашей группы нам предстоит разработать совместно.

– То есть вы предлагаете нам считать себя чем-то вроде мозгового центра? – уточняет Альберт.

– Именно так. Ограничения на свою деятельность мы также установим вместе.

Хелена резко встает, отодвинув стул.

– Я не намерена во всем этом участвовать.

Шоу смотрит на нее через стол, его челюсть каменеет.

– Мы нуждаемся в вашем мнении. В вашем скепсисе.

– Это не скепсис. Да, вчера мы спасли детей, но в процессе создали ложные воспоминания в сознании миллионов людей, приведя их в замешательство. Каждый раз при использовании кресла мы будем влиять на то, как человечество воспринимает действительность. Не имея ни малейшего представления о долговременных эффектах.

– Могу я задать вам один вопрос? – произносит Шоу. – Полагаете ли вы, что во всем мире найдется хотя бы один приличный человек, которого огорчило, что девятнадцать школьников не были убиты? Речь не о том, чтобы заменять хорошие воспоминания дурными или изменять действительность случайным образом. У нас лишь одна цель – избавить человечество от несчастий.

Хелена хмурится:

– Маркус Слейд использовал кресло точно так же. Он хотел изменить наше восприятие действительности, однако с практической точки зрения попросту отправлял людей в прошлое, чтобы исправить ошибки. Для кого-то это оказывалось добром, но для других – катастрофой!

– Беспокойство Хелены вполне оправданно, – соглашается Альберт. – Существует достаточно много публикаций о том, как СЛП воздействует на человеческий мозг, по проблеме исчерпания объемов памяти, по ложным воспоминаниям у людей с психическими расстройствами. Я предложил бы членам группы внимательно изучить всю серьезную литературу по этим вопросам, чтобы не двигаться вперед вслепую. В теории, ограничив давность воспоминаний, в которые отправляются наши агенты, мы тем самым уменьшим и когнитивный диссонанс между истинной и ложной временными линиями.

– В теории? – изумленно спрашивает Хелена. – Не следует ли вам, если речь идет об изменении природы действительности, руководствоваться чем-то посущественней теорий?

– Альберт, я правильно понимаю, что ты предлагаешь наложить вето на путешествия в отдаленное прошлое? – уточняет Шоу. – Поскольку вот здесь, – он указывает на блокнот в переплете из черной кожи, – у меня целый список трагедий и катастроф, случившихся в двадцатом и двадцать первом веке. Чисто умозрительно, допустим, что нам удалось найти девяностопятилетнего старика, сохранившего твердый рассудок и ясную память, а также прошедшего в свое время снайперскую подготовку. Как вы полагаете, Хелена, в какой возраст можно вернуть человека без особого риска?

– Не могу поверить, что мы вообще считаем возможным задаваться подобными вопросами.

– Это не более чем слова. За этим столом позволяется высказывать любые идеи.

– Женский мозг целиком формируется к двадцати одному году, – говорит Хелена. – Мужской – несколькими годами позже. Возвращение в шестнадцать лет предположительно осуществимо, хотя без экспериментов точно не установить. Есть вероятность, что, когда человек отправится в слишком юный возраст, его когнитивная функциональность такого попросту не выдержит. Если запихнуть взрослое сознание в недоразвитый мозг, последствия могут оказаться катастрофическими.

– Я правильно понимаю, что вы сейчас предлагаете, Джон? – спрашивает Альберт. – Отправлять агентов на сорок, пятьдесят, шестьдесят лет в прошлое, чтобы убивать диктаторов, прежде чем они убили миллионы людей?

– Или предотвратить убийства, ставшие катализатором чудовищных трагедий – например, убийство боснийским сербом Гаврилой Принципом эрцгерцога Франца-Фердинанда, уронившее первую костяшку домино в цепочке, которая привела к Первой мировой войне. Я просто отмечаю саму возможность подобной дискуссии. Мы находимся в одной комнате с устройством невероятной мощи.