Блейк Крауч - Возвращение [litres]

Хелена переключает канал.

Ведущий из последних сил пытается сохранить остатки профессионализма:

«Россия и Китай выступили в ООН с совместным заявлением, обвинив Соединенные Штаты в уничтожении предыдущей действительности с целью предотвратить использование кресла другими нациями. Они объявили, что немедленно приступают к восстановлению собственных устройств памяти и что будут рассматривать любую попытку помешать этому с помощью кресла как объявление войны. Ответа от Соединенных Штатов пока не получено…»

Хелена снова переключает канал. Еще один ошарашенный ведущий:

«Помимо массовых самоубийств, из больниц поступают сообщения об огромном количестве пациентов в состоянии кататонии – люди впадают в ступор, вызванный…»

Вмешивается вторая ведущая:

«Извини, Дэвид, вынуждена тебя перебить. Поступило сообщение от службы гражданской авиации… О, господи!.. За последние пятнадцать минут в воздушном пространстве Соединенных Штатов разбилось по меньшей мере сорок пассажирских…»

Хелена выключает телевизор, роняет пульт на диван и выходит в прихожую. Барри идет за ней, она открывает входную дверь. С крыльца видна гравийная подъездная дорожка, пустыня за ней идет чуть под уклон – к сверкающему, словно мираж, в двенадцати милях отсюда Тусону.

– Все так тихо, – произносит Хелена. – Невозможно поверить, что мир рассыпается на куски.

Последние тридцать три года продолжают пускать в сознание Барри глубокие корни и с каждым вдохом ощущаются все реальней. Он уже не тот человек, что умер в отеле Слейда. Но и не тот, что провел с Хеленой двадцать четыре года, пытаясь спасти мир от сегодняшнего дня. Странным образом он – и тот, и другой одновременно.

– Какой-то частью себя я никогда не верил, что это произойдет, – говорит он.

– Да.

Хелена вдруг оборачивается и обнимает его с такой силой, что он непроизвольно отступает на шаг.

– Мне так жаль, – шепчет он.

– Я не хочу!

– Чего?

– Вот этого! Такой жизни! Снова возвращаться в восемьдесят шестой, искать тебя, убеждать, что я не рехнулась. Копить деньги, строить кресло, пытаться предотвратить мертвые воспоминания. Потерпеть в этом неудачу. Увидеть, как мир обо всем вспоминает. И начинать сначала. Что мне теперь делать – положить бесчисленные жизни на попытки вырваться из петли, из которой нет выхода?

Барри смотрит на нее, берет в ладони ее лицо.

– У меня есть предложение, – говорит он. – Давай обо всем забудем.

– О чем ты говоришь?

– Давай просто проведем этот день вместе. Проживем его обычной жизнью.

– Невозможно! Все это происходит. По-настоящему!

– Знаю, но с возвращением в восемьдесят шестой можно подождать до вечера. Нам известно, что случится. Что должно случиться. Однако забивать этим голову необходимости нет. Давай просто проведем вместе оставшееся нам время.

Барри и Хелена отправляются на прогулку по излюбленному маршруту через пустыню, это позволит не бороться с искушением включить новости. Тропа, которую они успели как следует протоптать за многие годы, начинается от заднего входа в дом и тянется через покрытые кактусами холмы. С Барри ручьем льется пот, но сейчас ему как раз необходимо как следует вымотаться – поможет стряхнуть с себя сюрреалистический шок нынешнего утра.

К полудню они взбираются на скалу высоко над домом – отсюда его почти не различить, он сливается с пустынным фоном. Барри лезет в рюкзак и достает литровую флягу с водой. Они передают ее друг другу, пытаясь отдышаться.

Нигде – ни движения. В пустыне тихо, как в соборе. Барри кажется, что в камнях и в древних кактусах есть что-то, напоминающее о застывшем постоянстве мертвых воспоминаний.

Он смотрит на Хелену. Она брызжет водой себе на лицо и возвращает ему флягу.

– В следующий раз я могу попробовать сделать все сама, – говорит она.

– Ты вот об этом думаешь в последние оставшиеся нам часы?

Она касается рукой его щеки.

– Год за годом ты тянул эту ношу вместе со мной. Ты знал, что этот день настанет, что скорее всего он будет катастрофой и что мне снова придется вернуться в восемьдесят шестой год, чтобы попробовать еще раз.

– Хелена…

– Ты хотел детей, а я нет. Ради меня ты всем пожертвовал.

– Я сам так решил!

– В следующий раз ты сможешь жить другой жизнью, не зная о том, чему предстоит случиться. Вот и все. У тебя будет то, что ты…

– Ты хочешь все сделать без меня?

– Нет, я хочу дышать с тобой одним воздухом каждую минуту, каждый день жизни, сколько бы временных линий мне ни предстояло. Потому-то я тебя и отыскала. Но кресло – мой собственный крест.

– Я тебе не нужен?

– Я такого не говорила. Разумеется, ты мне нужен. Твоя любовь, твоя рассудительность, твоя поддержка – все вместе. Но я хочу, чтобы ты знал…

– Хелена, не надо!..

– Дай мне сказать! Достаточно и того, что я вижу, как мое изобретение разрушило мир. Как люди из-за меня в окна выпрыгивают! И уже совсем другое дело – видеть разрушенной жизнь любимого человека.

– Жизнь рядом с тобой – не разрушена!

– Но ты знаешь, что ничего другого уже не будет. Мы застрянем в петле длиной в тридцать три года, пытаясь предотвратить наступление сегодняшнего дня. Я что хочу сказать – если ты, черт возьми, решишь прожить жизнь без этого постоянного давления, то я тебя отлично пойму.

– Посмотри на меня.

Вода, которой Хелена обрызгала лицо, собралась в мелкие капельки поверх слоя крема от загара. Барри смотрит прямо в ее зеленые глаза – чистые, сверкающие от солнца.

– Я представления не имею, Хелена, как ты это выдерживаешь. Как справляешься с такой тяжестью. Но груз, что у тебя на плечах, он и на моих. Мы должны найти решение. Если не в следующей жизни, то в следующей за ней. Или еще через одну…

Она целует его – на самой вершине горы.

До дома остается какая-то сотня шагов, когда за спиной раздается нарастающий гул вертолета, затем он пересекает послеполуденное небо у них над головой. Барри останавливается и смотрит, как вертолет удаляется в сторону Тусона.

– «Черный ястреб», – определяет он. – Что у них там случилось в городе?

Вертолет резко ложится на левый борт, замедляется и ползет в их сторону, одновременно снижаясь.

– Это за нами, – говорит Хелена.

Они бросаются бежать к дому, вертолет уже висит над пустыней совсем рядом, ревущие роторы поднимают тучи песка и пыли, он так близко, что Барри может разглядеть свисающие из распахнутых дверей с каждой стороны кабины по три пары башмаков.

Хелена спотыкается о торчащий из тропы камень и со всего размаху падает на землю. Барри подхватывает ее под мышки и ставит на ноги, по правому колену Хелены струится кровь.