Блейк Крауч - Возвращение [litres]

Здания вокруг Барри, лужайка и деревья вспыхивают ярчайшим белым светом – даже ярче, чем в Денвере.

Звука нет.

Свет уже угасает, вместо него со стороны Верхнего Ист-Сайда в его сторону обрушивается огонь, жар невыносим, но длится всего каких-то полсекунды, потом нервные окончания на лице Барри попросту выгорают.

Он видит, как люди бросаются прочь через лужайку, надеясь опередить надвигающуюся смерть. И уже готов встретить несущуюся через Центральный парк бушующую стену пламени, однако ударная волна приходит раньше, швырнув его над лужайкой с невообразимой скоростью, которая, впрочем, начинает замедляться.

Он летит медленней.

Еще медленней.

Не только он.

Все вокруг.

Барри все еще в сознании, когда время в этой линии замирает, оставив его висеть в нескольких этажах над землей среди поднятого ударной волной мусора – кусков стекла и металла, полицейской машины, людей без лиц. Огненная стена остановилась за четверть мили от него, покрыв лишь половину Северной лужайки, окружающие здания застыли, не до конца испарившись – стекло, мебель, прочее содержимое, люди, вообще все, не считая полуоплавившихся каркасов, – разлетается во все стороны, словно кто-то чихнул, а поднимающееся над Нью-Йорком от эпицентра взрыва гигантское грибовидное облако успело взобраться лишь на милю.

Мир начинает выцветать, и пока Барри смотрит, как из застывшей действительности вытекает время, в его голове вспыхивают вопросы…

Если материю невозможно ни создать, ни уничтожить, куда она девается, когда временная линия прекращает существование? Что произошло с материей оставшихся в их прошлом мертвых временных линий? Быть может, они существуют сейчас в безвременье иных, недоступных нам измерений? И что это вообще такое – материя без времени? Без существования во времени? Чем она может быть?

Последнее, что Барри понимает, прежде чем его сознание оказывается выброшенным из умирающей действительности – замедление времени говорит о том, что Хелена, должно быть, жива, вернее, умирает сейчас в капсуле, чтобы уничтожить эту временную линию и начать другую.

В нем вспыхивает радость – выходит, Хелена дожила до нынешнего дня, а значит, есть надежда, что в следующей действительности они, пусть и на краткий миг, снова будут вместе.

Барри лежит в кровати в прохладной полутьме. Слышно, как за открытым окном накрапывает дождик. Он смотрит на часы у себя на руке – полдесятого ночи по западноевропейскому. На Манхэттене на пять часов меньше.

Барри переводит взгляд на ту, на ком женат уже двадцать четыре года – она читает в постели рядом с ним.

– Полдесятого, – говорит он.

В прошлой жизни она залезла в депривационную капсулу около 4.35 дня по восточноамериканскому времени, а это значит, что пятый юбилей 16 апреля 2019 года уже совсем близко.

Пока что Барри смотрит на все как человек, проживший единственную жизнь. Вот эту. В которую Хелена вломилась в портлендском баре, когда ему был двадцать один год, и с тех пор они не расставались. Разумеется, он все знает про их четыре предыдущие совместные жизни. Их работу. Их любовь. Про то, как все кончается всякий раз смертью Хелены в депривационной капсуле 16 апреля 2019 года, когда мир вспоминает про существование кресла памяти и про весь тот ужас, который оно с собой принесло. Предыдущую временную линию они прожили отдельно друг от друга. Хелена осталась неподалеку от родителей в Боулдере, самостоятельно построила кресло и использовала его, чтобы облегчить своей матери жизнь, когда у той начался Альцгеймер. Однако она совершенно не продвинулась в том, чтобы предотвратить появление мертвых воспоминаний, которые, как она ручалась, должны были на него вот-вот нахлынуть. Хелена не знает, что́ в той жизни делал Барри, да и сам он тоже не знает. Пока что. А в этой жизни они продолжили свои попытки понять, как мозг воспринимает мертвые воспоминания, и еще глубже зарылись в физику элементарных частиц в ее аспектах, касающихся кресла. У них даже есть знакомства в ЦЕРНе – они рассчитывают этим воспользоваться в следующей временной линии.

И однако реальность такова, что им, как и в предыдущих циклах, не удалось существенно продвинуться к тому, чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу. Их только двое, а задача перед ними стоит очень сложная. Быть может, и непосильная.

Хелена закрывает книгу и смотрит на Барри. Шум, с которым дождь барабанит по черепичной крыше их особняка семнадцатого века, он, вероятно, любит больше всего на свете.

– Боюсь, когда к тебе вернутся воспоминания о предыдущей временной линии, ты почувствуешь, что я тебя бросила, – произносит она. – Что я тебя предала. Я провела ту временную линию без тебя, но не потому, что тебя не люблю или в тебе не нуждаюсь. Надеюсь, ты меня сейчас услышишь. Я просто хотела, чтобы ты прожил жизнь, не омраченную знанием о надвигающемся конце света, и я надеюсь, что жизнь эта была счастливой. Надеюсь, ты сумел найти любовь. Я – не сумела. Я каждый день скучала по тебе. Мне каждый день тебя не хватало. Я была более одинокой, чем когда-либо за все свои многочисленные жизни.

– Уверен – ты поступила именно так, как было нужно. И я знаю, что тебе неизмеримо тяжелей, чем мне.

Барри смотрит на часы. Цифры как раз сменились с 9.34 на 9.35.

Хелена рассказала ему, что случится. Головная боль, временная потеря сознания и самоощущения. И что мир почти сразу же начнет рушиться. Однако где-то в глубине души Барри все еще не может поверить. Не то чтобы он не доверяет Хелене. Просто невозможно вообразить, что мирские заботы способны настичь их даже здесь.

Он чувствует укол боли в черепе. Резкой, ослепительной.

Он смотрит на жену:

– Похоже, начинается.

К полуночи он уже Барри, проживший множество жизней, хотя самая недавняя, в Нью-Йорке, странным образом возвращается последней. Возможно, оттого что воспоминаний сделалось слишком много, они проявляются медленней, чем в предыдущие юбилейные даты.

В какой-то момент за маленьким столиком на кухне Барри не может удержать слез радости – Хелена вернулась! – и она садится к нему на колени, покрывает поцелуями лицо, гладит волосы, просит прощения и уверяет, что больше никогда его не оставит.

– Черт! – восклицает Барри. – Совсем забыл!

– Что?

Он поднимает взгляд на Хелену:

– Я был прав. Из апокалиптического цикла есть выход. Слейд знал, как предотвратить ложные воспоминания.

– О чем ты говоришь?

– В последние минуты предыдущей временной линии я пытался отыскать Слейда. Он умер еще перед Рождеством, но я говорил с Чжи Уном. Он сказал, что Слейд однажды вернулся назад и начал временную линию, но в юбилейную дату мертвые воспоминания не вернулись.