Наталья Солнцева - Золотые нити

Женщина посмотрела на огонь. Языки пламени плясали свой фантастический танец. Человек любит смотреть на огонь. Бездны времен длится его путь – это дороги войны, приключений, путешествий и поисков… –свадебные факелы, поминальный костер, праздничные очаги, – примета кочевья, – везде огонь как символ временного или вечного пристанища, влекущий, словно надежда, а может быть, как обещание…

Она вздрогнула – внезапный стон прервал ее размышления. Торопливо налила в кубок горячее питье, поднесла к губам мужчины, бережно приподняла голову, помогая сделать несколько глотков, – извечный жест женщины всех времен…

Она только смотрит и молчит. Молчит и смотрит. Что-то дикое таится в ее раскосых глазах, высоких скулах. Бездны. Что-то степное. Или темное, как ночь без звезд. Черты лица скорее неправильные… но невозможно отвести взгляд. Ее не назовешь красивой, но…

Он с трудом отвел глаза от ее лица. – Откуда здесь эта женщина? Кто она? – Он почувствовал себя так, как будто после очень долгой разлуки, нескончаемых странствий – увидел вдали родной берег. Корабль, наплававшись по далеким морям, входит в знакомую гавань, – соль морских брызг смешивается с солью слез радости и непонятных, невесть откуда нахлынувших чувств. Снимаются запреты, и суровые, закаленные штормами и боями мужчины плачут как дети – словно прорывают плотину весной талые воды – восторг и умиление, внезапная слабость … то ли болезнь, то ли забытье, то ли бред – все смешалось и поплыло, унося его за собой…

– Откуда я знаю ее ? – вопрос вынес его из беспамятства. – Ее одежда пахнет сухими травами. Или это пахнут ее волосы?

Горячее питье разлилось по жилам, затуманивая прояснившееся было сознание. Он сморгнул набежавшие слезы, пытаясь зацепиться за реальность, разглядывая женщину – но ее черты расплывались в тумане. Что это? Дым… пожара или битвы? Это опасно… надо позвать ее… Захотелось крикнуть, но он не знал ее имени… – Как ее зовут? – Беспамятство вновь наплыло темным душным облаком.

Приходя время от времени в себя, он, борясь с дремотой, все смотрел на арбалет на стене…прямо напротив его глаз круто изогнутый лук посверкивал от пламени, ложе покрыто густой старинной вязью. Потом его глаза закрылись. Веки стали такими тяжелыми, что их невозможно было поднять никаким усилием. Арбалет в отблесках пламени казался последним видением уходящего мира…

Женщина поняла, что ее гость уснул. Вздохнув с облегчением, она подошла к дубовому шкафу, привычным движением достала небольшую книгу в кожаном переплете, открыла золотой замочек и нашла нужную страницу: «…Все возникает, продолжается и прекращает существовать – но есть нечто, содержащее в себе все. Мы всегда в этом измерении и храним знания обо всем. Путь постижения истины очень длинен, но, в конце концов, все возвращается к исходному пункту. Лишь тогда постигаешь, что был здесь всегда. Расходятся, сходятся и длятся времена – и выносят на поверхность предначертанное. Ожидай странника в день бури, воина в день битвы, возлюбленного в день страсти…»

«Ожидай странника в день бури… странника в день бури…» – она поднималась по узким ступеням в полумраке башни – свет едва проникал через небольшие отверстия – дом строился как крепость, надежная защита для своих хозяев, привычный и удобный для отражения атак и длительной обороны. Наконец, показался люк в потолке. Рычаг натужно заскрипел, освобождая отверстие для выхода.

Женщина вышла наверх, с удовольствием вдыхая холодный морской воздух, – ветер растрепал ее волосы. Буря утихла, оставив повсюду следы своего триумфа – выброшенные на скалы пучки водорослей, осколки раковин, обломки досок. «Ожидай странника в день бури…» Неужели время пришло?…Она снова глубоко вздохнула, унимая волнение, – подставила разгоряченное лицо порывам ветра.

Небо, все еще низко обложенное тучами, но уже не черными, а светло-серыми, было кое-где разрежено, и скупое северное солнце устремилось навстречу земле и ее обитателям. По углам башни грелись в его теплых лучах большие чайки. Женщина еще немного постояла, любуясь знакомой и никогда не надоедающей картиной, открывающейся с высоты…

«Ожидай странника в день бури… возлюбленного в день страсти…» Сильный порыв ветра заставил ее пуститься в обратный путь – теперь ступеньки было преодолевать гораздо легче: путь наверх требует усилий – путь вниз свершается сам по себе.

Сиур почувствовал тепло на своем лице – солнце проникало сквозь незакрытые шторы. Он открыл глаза – незнакомые стены, незнакомые вещи… Наваждение за наваждением! Как в волшебном лабиринте – одна незнакомая комната сменяет другую – разные эпохи, разные стили, общее только одно – чувство калейдоскопа реальностей или, скорее, нереальностей.

Он вспомнил, что это началось с ним после ранения, потом, вроде бы прошло, и вот снова. Настроение окончательно испортилось. Какой сюжет ждет его в этой комнате? Предыдущий он так и недосмотрел.

Он снова испытывал это томительное ощущение, – поднимаясь вверх словно из бездонного колодца. Только вместо привычной ожидаемой действительности, – сюрприз. Так, наверное, чувствует себя пассажир, который, выйдя из поезда, вдруг обнаруживает, что станция вовсе не та: не те здания, не те скамейки, и даже деревья не те. В ужасе он оглядывается, с тоской взирая на хвост удаляющегося состава, – и понимает, что других поездов не будет. Это знание приходит как бы само собой, сменяясь вопросом: Зачем я здесь? Как я попал сюда?

Внезапно Сиур вспомнил ночную вылазку в квартиру антиквара, то, как они с Тиной едва добрались до постелей и уснули. Он привстал, и увидел спящую хозяйку квартиры. Волосы, вчера собранные в тугой пучок, растрепались, щеки порозовели от сна, темные ресницы отбрасывали глубокие тени.

Красива ли эта женщина? Он не ответил бы на этот вопрос. Что-то скрытое, внутренний свет или что-то другое, чего он не мог объяснить, делали это лицо привлекательнее самых красивых и ярких лиц, когда-либо им виденных. Мягкие линии, неброская нежность, даже наивность, были покровом над тайной силой, придающей значение и смысл всему в этом мире. Ее рука с длинными пальцами свесилась вниз, и он поймал себя на том, что хочет поцеловать эту руку…

Волна облегчения смыла напряжение и остатки сна. Детали происшествия предстали в свете утра почти что обыденными. Он уже прикинул, какие необходимо навести справки и что предпринять по поводу происшедшего.

Размышляя, он лениво скользил взглядом по комнате – необычный портрет, скорее старая фотография женщины заставила вновь напрячься. Он готов был поклясться, что видел уже эти глаза – захотел отвернуться, и не смог, они поймали его как мишень и заворожили, как взгляд охотника через прорезь прицела гипнотизирует жертву, не давая ей сдвинуться с места. Что за черт! Эти пышные волосы, зачесанные на прямой пробор… Какая-то неразрешимая загадка вот-вот, казалось, станет понятной – все элементы встанут на свои места, и … последнее прозрение не наступило.