Анна Малышева - Клетка для сверчка

— А что я скажу?

— Правду.

— Пятнадцать лет эта правда никому была не нужна… — вяло произнес Адвокат. — Вот если бы я вину на себя взял, другое дело. А так… Обвинять человека, которого даже не знаю.

— Зато я знаю его.

— А доказательства у вас есть? — спросил мужчина и сам себе ответил, с какой-то обреченной удовлетворенностью: — Доказательств нет.

Александра промолчала. Ее гость был прав — голословные обвинения против Леонида Полтавского в убийстве пятнадцатилетней давности, при отсутствии других свидетелей, стоили немного. «Да и кто он такой, этот Адвокат? Человек, пятнадцать лет штамповавший фальшивки. Удравший с места двойного убийства. Возникнет вопрос — почему убежал, почему не пошел в полицию, когда оправился от шока? Почему сотрудничал с преступниками? Он прав, на нем уже повисло слишком много, чтобы вот так просто, с чистой совестью, явиться с показаниями…»

— А когда они хотели меня убить? — спросила она, глядя в переулок. — И как, если не секрет?

— Елизавета говорила что-то про заявление в полицию… Кто-то должен был написать заявление в полицию.

— Я понимаю, кажется, — медленно проговорила Александра. — Но этот кто-то не написал заявления, меня не включили в число подозреваемых в краже, и я не покончила с собой. А должна была — от страха, видимо, или от мук нечистой совести, или просто от того, что жизнь не задалась… Уж какая-нибудь причина показалась бы правдоподобной.

Она обернулась и твердо повторила:

— Мы с вами должны пойти в полицию, или они убьют Ольгу. Вы понимаете, что погибнет невинный человек?

— Да, если не вас, то ее, — подтвердил Адвокат со странным хладнокровием. — Если она не хочет заявлять в полицию, это сделает ее наследник.

— У нее есть наследник? Вам что-то известно о ее завещании?

— Я думаю, что по закону все достанется мужу.

Александра замерла. Она подумала, что ослышалась, и недоверчиво переспросила:

— Вы об Ольге Исхаковой говорите? Она замужем?

— Елизавета говорила, что да. Не мне, конечно, со мной она говорила только на технические темы. Я слышал один телефонный разговор.

— Кто ее муж?!

Александра вдруг бросилась к своей сумке, сорвала ее со спинки стула, порылась, достала файл с паспортом и ожерельем. Выхватила паспорт и стала листать страницы. Адвокат, захваченный ее волнением, подошел, обогнув стол.

Но Александра, прочитав запись о браке, закрыла паспорт. У нее слегка кружилась голова.

— Вы слышали когда-нибудь имя Эдгара Штромма? — спросила она.

— Никогда.

— А ведь, похоже, именно на него вы работали все эти годы. И это он — муж Ольги Исхаковой. Вот уже шесть лет.

Адвокат воспринял это известие со странным равнодушием. При этом он не сводил взгляда с ожерелья, которое лежало на дне прозрачного пакета.

— А это что? — спросил он. — Пластик? Можно посмотреть?

— Это кораллы, — Александра достала ожерелье и протянула его Адвокату. Тот принял его, взвесил в ладонях, осмотрел, покачал головой:

— Никакие это не кораллы и даже не кораллины. Это даже не дешевая подделка. Просто стекло, покрытое лаком.

— Вы уверены? — подняла брови Александра. — Это ожерелье подарил своей дочери профессор Исхаков незадолго до смерти. Как, по-вашему, он стал бы ей дарить дешевую подделку? Уж на кораллы-то у него хватило бы.

Адвокат продолжал держать ожерелье в руках. На его лице появилось отстраненное, мечтательное выражение.

— Интересный вес, — сказал он.

— Вес? — удивилась Александра.

— Ну, вы же не удивляетесь, если музыкант узнает знаменитое произведение по первым нотам и может назвать композитора? А я узнаю материал, из которого создано изделие, по массе и объему. Это не кораллы. Но это и не стекло. Если бы у вас нашелся растворитель…

Через двадцать минут Александра набрала номер Марины Алешиной. Та не ответила, но сразу перезвонила.

— Извини, я не слышала, в зале музыка. Решила отдохнуть. Что случилось?

— Мы нашли их.

— Кого нашли, не поняла? Что нашли?

— Она пятнадцать лет носила их на шее.

В трубке наступило молчание, нарушаемое лишь резкими шорохами и скрипами. Александра стояла у окна, фонарь над переулком метался на ветру, расплескивая свет на стены засыпающих домов. Переулок ложился рано.

— Вот эти розовые кораллы, которые мне отдала сестра-хозяйка? — уточнила Алешина.

— Это не кораллы.

— А я не рассматривала. Видно, что дешевка. Как ты догадалась?

— Мне помогли. Твой старый знакомый по лаборатории сейчас здесь, у меня. Хочешь с ним увидеться, приезжай.

Адвокат делал какие-то знаки, махал руками, но Александра не обращала внимания. Она на удивление быстро свыклась с этим потерянным человеком.

— Я буду через полчаса, — ответила Алешина. — Вроде центр пустой. Не отпускай его, слышишь?

— Ни за что не отпущу, — заверила ее Александра, не сводя взгляда с лица своего гостя. Тот, позабыв о ней, продолжал разглядывать расчищенную бусину «кораллового ожерелья». Теперь, целиком освобожденная от лака и от грунта, та видоизменилась до неузнаваемости. Размером с лесной орех, масляно поблескивающая в лучах лампы, вовсе не похожая на драгоценный камень, она тем не менее притягивала взгляд.

— У меня появилась идея, — сказала Александра, слушая в трубке дыхание собеседницы. — Мы можем поймать «невидимку». Если только согласится Ольга. Я звоню полковнику.

Вечер воскресенья в первых числах мая, в терминале D Шереметьево — это бесконечные очереди на входе к каждому пункту досмотра. Четверо людей, усевшихся в кафе неподалеку от центрального табло, не сводили взгляда со стоек регистрации багажа, где оформлялся рейс на Франкфурт.

— А если он не придет? — ерзала на стуле Алешина. Как всегда, нарядная, умело и в меру подкрашенная, она тем не менее выглядела неуверенно. Ее взгляд то и дело обращался к Александре.

— Придет, он улетает сегодня вечером, — отвечала та.

— Но Ольга же ничего об этом не знала…

— А портье знал.

— А если он почувствовал? Если не возьмет ожерелье? Если он его тут продал?!

— Дамы, милые, у меня голова раскалывается! — Игорь Горбылев взъерошил свои коротко постриженные пегие волосы и сделал умоляющее лицо. — Я третьи сутки в поездах и гостиницах… Я домашний человек, очумел совсем. Еще вы меня нагрузили. Ну, не придет сегодня, придет завтра.

— Ой, помолчите! — нервно бросила ему Алешина. Она встала, подошла к табло. Еще раз перечитала список рейсов. Оглядела стойки регистрации багажа. Сходила к выходу в «зеленый коридор», издали осмотрела затылки людей, стоявших в очереди. Прошлась по залу.

— А я вот думаю, что он придет, — веско, неторопливо произнес полковник. — Я таких хорошо знаю. Это контрабандист. Они, когда чувствуют, что могут деньги нажить, осторожность теряют.