Евгения Горская - Незримые нити

Сначала убийце было страшно. Он боялся смотреть в сторону полицейских, а дома, замирая от ужаса, страшился услышать звонок в дверь. Он убеждал себя, что вычислить его практически невозможно, но страх оставался, мучил.

Проходили часы, потом дни. Страх уменьшился, стал маленькой, почти незаметной сосущей точкой в груди. Иногда страх увеличивался, но убийца научился его приглушать.

Впрочем, страх был не главным, что его мучило. Гораздо важнее было закончить начатое.

Иногда убийца впадал в отчаянье. Ему казалось, что он не сумеет, не справится. Бороться с отчаяньем было труднее, чем со страхом, но он заставлял себя отбросить сомнения.

Убийца был сильным человеком.

Оксана позвонила удачно — у Антонины закончилась лекция, но она не успела спуститься в метро.

Антонина с телефоном подошла к ближайшей, стоявшей у входа в метро лавочке, поставила на лавку сумку.

— Борис Александрович вчера уехал в командировку, — шептала Оксана. В трубке слышался шум, не то лилась вода, не то работала стиральная машина.

— Знаю, — сказала Антонина.

Брат позвонил ей вечером уже из поезда. Антонина никак не могла взять в толк, зачем ему самому болтаться по захолустным городишкам, и решила, что Боре просто хочется сбежать из дома. Вывод доставил Антонине мстительное удовольствие, о том, чтобы Боря перестал смотреть на Лизу глазами преданной собаки, можно было только мечтать.

— Лизка сейчас кому-то звонила. Мужику. Я мимо проходила, слышала в трубке мужской голос.

На морозе телефон холодил ухо, но Антонина этого не замечала.

— По-моему, она назначила ему свидание. Сказала — через час, а место не назвала. Сейчас в ванной заперлась, красится. А я работу заканчиваю. Лизка думает, что я сейчас уеду, а я пойду к соседке с малышом сидеть.

— Ой, спасибо, Оксана, — искренне поблагодарила Антонина.

Подхватив сумку, она направилась к метро, но тут заметила стоявшую у тротуара машину такси и бросилась к ней.

— Свободны? — рванув дверь, спросила Антонина.

Молодой кавказец поднял на нее красивые, с длинными черными ресницами глаза. Посмотрел почему-то с удивлением и кивнул.

Антонина плюхнулась рядом с ним, с облегчением назвала адрес брата. Дорога заняла двадцать минут. Антонина велела остановиться, не доезжая до шлагбаума. Водитель, стараясь казаться равнодушным, посматривал на нее с большим любопытством.

Антонина полезла в кошелек, достала тысячную купюру, сунула парню.

— Это очень много.

— Бери, — настояла Антонина. — Это может оказаться мало.

Парень нерешительно сунул деньги в карман. Наверное, она казалась ему не совсем нормальной.

Подмывало позвонить Оксане, но она не рискнула.

Время шло. Мимо сновали прохожие. Упустила, с досадой подумала Антонина, пристально вглядываясь в выворачивающие из-под шлагбаума машины. Но тут Елизавета вынырнула из-за угла и пешком двинулась в противоположную от Антонины сторону. Походка у невестки была плавной, ленивой. Антонина никогда не умела так ходить, ей приходилось все время куда-то мчаться.

— За ней! — приказала Антонина.

Как ни странно, водитель угадал, кто интересует ненормальную пассажирку. Из множества прохожих выбрал Елизавету и медленно за ней поехал.

И потом угадал, что нужно Антонине. Когда Лиза остановилась, чтобы перейти улицу, а Антонина выскочила из машины, успел сказать:

— Буду ждать у входа.

Впрочем, угадать было нетрудно, Елизавета явно направлялась к торговому центру.

Вслед за невесткой Антонина поднялась по эскалатору на второй этаж, потом на третий. А после наблюдала, как Лиза садится за столик маленького кафе, несколько минут разговаривает с парнем лет тридцати пяти, встает и направляется опять к эскалатору.

Антонина метнулась за угол коридора. Когда выглянула, Елизаветы уже не было, а парень на ходу натягивал куртку. Он не спешил и не торопился, но Антонине пришлось напрячься, чтобы от него не отставать.

Выйдя из здания через стеклянную вертушку, она растерянно остановилась. Парень двигался к небольшой стоянке, а куда двигаться ей, она не представляла.

Короткий гудок раздался рядом. Антонина догадалась повернуть голову — таксист выглядывал в приоткрытую дверь машины. Антонина ему кивнула, вытянула шею, наблюдая, в какую машину садится Лизкин собеседник.

Таксиста, кажется, заинтересовали ее шпионские манипуляции, парень почти мгновенно оказался рядом. И тоже смотрел, как человек в распахнутой куртке садится в машину.

А потом потянул Антонину за руку и сказал:

— Быстрее!

Антонина метнулась к желтой машине, таксист сел рядом.

— «Опель».

— Что? — не поняла Антонина.

— Машина у него «Опель».

Парень, напряженно глядя перед собой, тронул машину. Кажется, ему хотелось поучаствовать в погоне.

«Опель» выехал почти перед ними, влился в поток машин.

— За ним?

— Да нет, — засмеялась Антонина. — Это лишнее. Отвези меня домой.

Кажется, отказ от слежки парнишку разочаровал, но виду он не подал.

Минут через десять Антонина позвонила Оксане, спросила:

— Сможешь посмотреть, горят ли окна?

— Явилась она, — прошептала Оксана. — Малыш спит, я у окна стою. Видела Лизку. Минут пять назад в подъезд вошла.

Антонина откинулась на сиденье. Она не знала, радоваться или огорчаться тому, что невестка не стремится проводить время с мужчинами, когда мужа нет дома.

Отель оказался неплохим. Двухкомнатный номер был не намного хуже того, в котором Борис с Лизой останавливались в апреле в Израиле. Та поездка казалась Борису сказкой. Он просыпался, наблюдал за сонной Лизочкой и знал, что она никуда не исчезнет и будет с ним всегда, и от этого он казался себе молодым, полным сил, как когда-то в почти забытой юности. На улице чирикали незнакомые птички, пальмы по утрам с тихим шумом шевелили листьями. Он отплывал от берега, оглядывался на стоящую на берегу Лизу, поворачивал и возвращался к жене. Волны накатывали на Лизины бедра, она опускала в воду руки и смотрела на Бориса счастливыми сияющими глазами.

— Все в порядке, Борис Александрович?

Встретивший его парень-водитель смотрел на московского гостя с беспокойством.

— Все отлично, Толя.

Парень все время пытался ему угодить, это раздражало. Поднимаясь в гостиничный номер, пытался взять у Бориса дорожную сумку. Борис не дал, конечно.

— Все отлично, — повторил Борис. Поставил сумку на ближайший стул и покрутил в руках карточку-ключ. — Поехали на станцию.

Город от Москвы отличался — плохо покрашенными фасадами, обилием старых автомобилей. И еще чем-то неуловимым, безошибочно выдававшим провинцию. Даже походка у женщин казалась другой, не московской.