Евгения Горская - Незримые нити

Работать не хотелось совсем. Наташа включила пылесос и поэтому звонок мобильного услышала только со второго раза. Звонила Елизавета.

— Наташенька, — робко спросила клиентка, — как моя картина?

— Я работаю, — отчиталась Наташа, успев почувствовать себя школьницей, не успевающей выполнить домашнее задание.

— Когда будет готово? — с радостной надеждой спросила клиентка. — Мне так хочется посмотреть!

— Осталось немного доделать. — Наташа опустила шланг пылесоса на пол. — Думаю, через несколько дней привезу.

— Наташенька, привезите сейчас! Ну, пожалуйста, я оплачу такси!

— Я не показываю недоделанных работ. Извините. — Наташа хотела произнести это твердо, а получилось, что оправдывается.

Елизавета горестно вздохнула.

— И время на дорогу тратить жалко, — продолжала оправдываться Наташа. — Лучше я его на работу потрачу.

— Тогда я к вам приеду! Ну, пожалуйста, Наташа, не отказывайте!

Наташа представить не могла, чтобы Елизавета захотела бы куда-то поехать. Она даже в салон красоты ездить ленилась, парикмахерша приходила к ней домой. И массажистка приходила домой.

Наташе совсем не хотелось видеть Елизавету, но она покорно продиктовала адрес, убрала пылесос в стенной шкаф и принялась обреченно ждать, когда клиентка приедет.

Елизавета позвонила в домофон раньше, чем Наташа ожидала. Клиентка была в темном пуховичке, выглядела скромно и Наташину квартиру оглядела с робким любопытством.

— Как у вас уютно! — искренне восхитилась Елизавета.

Наташе стало стыдно, что она так недолюбливает клиентку. Ничего плохого Елизавета ей не сделала. Даже наоборот, заплатила за ее работу дизайнера очень приличную сумму. Жаль, что солидную часть этой суммы пришлось отдать фирме-посреднику.

— Проходите, — как можно вежливее улыбнулась Наташа.

Закрепленный на мольберте пейзаж клиентка разглядывала вдумчиво. Даже губы покусала.

— Отлично! — наконец оценила Елизавета. — Я даже не ожидала…

Тут она поняла, что фраза прозвучала не совсем вежливо, и виновато улыбнулась.

— Вы хорошая художница. И ничего больше с картиной делать не надо, я ее сейчас заберу.

— Нет, — попробовала возразить Наташа. — Мне нужно прорисовать детали. Нет, Елизавета, я привезу ее через несколько дней. Закажу раму. Вы ведь не повесите голый холст.

Елизавета решительно покачала головой и вопросительно посмотрела на Наташу:

— Тридцать тысяч?..

Цена была разумной. В салоне можно попытаться оценить дороже, но салон изрядную часть отстегивает себе.

— Вы не стесняйтесь, Наташенька. Сколько скажете, столько я и заплачу.

— Тридцать, — кивнула Наташа.

Продиктовала Елизавете номер банковской карты, Елизавета записала его в мобильный телефон.

Наташа, засунув картину в мусорный мешок, перевязала ее скотчем.

— Убийцу вашего соседа нашли? — надевая пуховик, спросила клиентка.

Она внимательно смотрела на себя в зеркало.

— Нет.

— Вы можете просто не знать. — Елизавета отвернулась от зеркала и посмотрела на Наташу. — Полиция соседям не докладывает.

Надо было согласиться, но Наташа зачем-то объяснила:

— Я разговаривала с братом убитого.

— Теперь брат ваш сосед? — заинтересовалась Елизавета.

— Нет. Пока там никто не живет.

Выпуская Елизавету, Наташа рукой показала на соседскую дверь — вот злосчастная квартира. Елизавета понимающе покивала.

Наташа заперла дверь и запоздало пожалела, что даже чаю гостье не предложила. Елизавета тоже никогда не пыталась угощать Наташу, но тогда Елизавета была хозяйкой, а Наташа наемным работником. Обслугой. А сейчас они вроде как на равных.

На подоконник сел голубь, поскрежетал когтями по пластику, улетел. Наташа посмотрела в окно. Внизу Елизавета садилась в такси.

Что-то связанное с темным пуховиком и Елизаветой промелькнуло в памяти. Что-то необычное, странное.

Мысль улетела, не оформившись, и Наташа почему-то вспомнила, как убитый сосед Виктор догнал ее у подъезда вечером накануне собственной смерти. Наташа несла в руках только что купленные холсты и поправляла сумку на плече, которая все время съезжала. Сосед обогнал ее на полшага, оглянулся на Наташу, весело улыбнулся, пожелал доброго вечера и выхватил холсты у нее из рук.

До квартир они дошли молча, Наташа поблагодарила вежливого соседа и отперла свою дверь, слыша, как в соседской квартире радостно лает собака. Тогда Наташа еще не знала, что собаку зовут Кузя.

Голубь опять подлетел к подоконнику, посмотрел через стекло на Наташу и метнулся в сторону.

Он напрасно тянул время. Нужно было немедленно уезжать, но Борис продолжал сидеть в номере.

Наступали ранние зимние сумерки, когда он, не выдержав, позвонил Свете.

— Светочка, извини, — быстро сказал Борис. — Дай мне, пожалуйста, телефон Ирены.

Женщина замялась, и тогда он попросил:

— Или позвони ей, и пусть она мне перезвонит.

Замечательная у Романа жена. Ни одного лишнего вопроса. А спросить, отчего он заинтересовался ее подругой, Светлане наверняка хотелось. Борис уже неплохо знал новую приятельницу.

Через минуту зажатый в руке телефон дернулся.

— Да! — ответил Борис и облегченно выдохнул, услышав голос Ирены.

— Ты еще не уехал?

Ему показалось, что голос прозвучал равнодушно.

— Не уехал, — подтвердил он. — Тебя хотел увидеть.

Она пришла вчера, чтобы сгладить то нехорошее впечатление, которое произвела на него накануне. Только за этим. А ему казалось, что между ними возникло что-то внезапное и сильное, не поддающееся описанию, что связало их и не позволяет отпускать.

Она молчала. Борис позвал:

— Ира!

— Да. Я слушаю.

Ему нечего было ей сказать.

— Счастливо тебе, Боря, — вежливо пожелала она.

— Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, — так же вежливо пожелал он.

Она отключилась первая. Борис достал сумку, принялся укладывать немногие валявшиеся в номере вещи, потом постоял над расстегнутой сумкой и снова взял в руки телефон.

— Проведи со мной этот вечер, — быстро попросил он, словно боялся, что связь прервется.

Она молчала.

— Ирочка, пожалуйста!

— Боря…

— Ира, мне это нужно. Не знаю зачем, но нужно.

— Приезжай ко мне, — после небольшой заминки предложила она. — Адрес помнишь?

Адреса он, конечно, не помнил. Она продиктовала, он записал на краешке лежавшей в номере рекламы доставки пиццы и меньше чем через полчаса уже звонил в дверь ее квартиры.

Ира смотрела на него без улыбки. Она и дома была в черном. Шелковый брючный домашний костюм облегал стройную худую фигуру. Впрочем, костюм мог быть и не шелковым, Борис плохо в этом разбирался.

— Заходи.

Она отступила, он закрыл за собой дверь. Квартира была просторной, и все в ней выдавало принадлежность к социальной группе, имеющей доходы выше среднего.