Мария Жукова-Гладкова - Задача с одним бриллиантом

— Но Боб не может быть ни потомком русского царя, ни потомком Миллеров! Это его очередная афера!

Алекс чуть не плакал — очень неприятно быть обманутым.

— Зачем ему это?! — не унимался молодой англичанин. — Он же не может пройти генетическую экспертизу!

— Если генетическая экспертиза с Миллерами даст отрицательный результат, он вполне может заявить, что является прямым потомком императорской семьи, — сказала я. — И говорить об этом во всех средствах массовой информации, запустить кампанию в Интернете. И ваши СМИ эту новость точно подхватят. А ради него — и ради вас — никто не будет вскрывать никакую гробницу. И это тоже западные СМИ используют против России и в подтверждение притязаний Роберта.

— Вы хотите пройти генетическую экспертизу? — уточнил Андрюша.

Алекс кивнул.

— Вы будете рассказывать в каких-то СМИ о ее результатах?

— Для начала я сам хочу точно знать. И мои родственники хотят точно знать. Это наше семейное дело! В дальнейшем… Не знаю. Пока не готов ответить.

Интересно, где сейчас Роберт Литтлджон? И сдавали ли они анализы с Шуриком?

— Вы будете подавать в суд на Роберта? — уточнила я.

— Пока нет. Дальше видно будет. Смотря что он сделает. Смотря с какими заявлениями выступит.

Андрюша спросил, присутствовал ли Алекс Бейли на похоронах Николая Рудольфовича Миллера.

— Нет, я приехал позже. Его уже похоронили.

— И ночью с лопатой по Борисоглебскому кладбищу не прогуливались? Могилу Миллера раскопать не пытались?

Алекс в ужасе посмотрел на меня.

— Зачем?! — воскликнул он, подумал немного и добавил: — А что, кто-то гулял? И раскапывал?

— Гулял какой-то англичанин.

Хотя тот англичанин хорошо говорил по-русски, и Ксюша, пытавшаяся совершить самоубийство, только уловила английский акцент. Значит, гулял Роберт Литтлджон. От молодого авантюриста, сына беглого банкира Московцева, вполне можно было этого ожидать. И никакие моральные соображения не остановили бы его от раскапывания могилы. Его остановили двое молодых самоубийц.

Значит, он видел, как Лиля положила камень в руку отца? Пусть он не находился среди прощающихся, но он вполне мог наблюдать за происходящим с некоторого расстояния, например, при помощи какого-то оптического прибора. И увидеть то, что увидели Рудик и Константин, бросившиеся на кладбище в первую же ночь. Может, и Литтлджон приходил, но сын и племянник Николая Рудольфовича помешали ему осуществить задуманное. Хотя могли усилить его желание раскопать могилу. Или, если он не находился рядом во время похорон, двое членов семьи, пожелавших раскопать могилу отца и дяди практически сразу же после похорон, явно стали для него поводом для размышления.

Я спросила, где Алекс остановился. Он назвал небольшой отель среднего класса в старом центре Петербурга, я вызвалась отвезти его туда. Андрюша остался ждать участкового, чтобы опечатать квартиру Миллеров.

Я предложила Алексу погулять по Петербургу, заглянуть в пару музеев, раз уж он тут оказался. Сама обещала поговорить с Шуриком Миллером насчет генетической экспертизы. Или с младшей дочерью Николая Рудольфовича, к которой у меня было немало вопросов. Вернее, вопросы у меня были ко всем: к Лиле, Майклу Веллингтону и Шурику. Не говоря про Бобика Литтлджона.

Но для начала следовало проведать Шурика. Более того, я вспомнила, что в ту же больницу с улицы доставили Николая Рудольфовича Миллера с инфарктом. А потом каким-то образом в гробу оказался совсем не Миллер, а другой старик, тоже умерший от инфаркта. Наверняка здесь уже побывали коллеги Андрюши и попытались выяснить, как подобное могло произойти. Может, удастся разговорить кого-то из персонала. Может, мне скажут то, что не сказали представителям органов?

Шурик попал в токсикологическое отделение, которое кишело молодыми наркоманами. На входе в отделение была охрана, на окнах решетки. Охранник знал меня в лицо по «Криминальной хронике», я сказала, что лично нашла сегодня утром Александра Николаевича Миллера и хотела бы узнать о состоянии его здоровья.

— Сейчас позвоню, — произнес охранник. У меня спросил, что происходит на Борисоглебском кладбище и будет ли продолжение.

— Продолжение у вас. — Я кивнула на дверь. — Это сын того, кого должны были похоронить.

— А где покойник? Покойника-то нашли?

— Не факт, что папа Шурика — покойник. Скорее всего, что жив и здравствует, только неизвестно где.

— Обалдать! — воскликнул охранник, подумал и спросил: — А о каких бабках речь?

— Вы статьи мои читали на сайте? Речь о прямых потомках царской семьи.

— Хотят Зимний дворец вернуть? — ужаснулся охранник. — С картинами?!

Я не успела ответить, так как вышел врач, я представилась, он тоже представился, сказал, что из полиции пока никого не было. Я уточнила у врача, не было ли найдено в крови у Шурика каких-то наркотических и не наркотических препаратов, которых в его организме, по идее, быть не должно. Например, снотворного, или еще какой-то дурманящей пакости, или препаратов для пожилых людей, которые молодому парню могут пойти только во вред. Я знала, что соответствующие анализы делались (то есть должны были делаться), потому что врач «Скорой», забиравший Шурика, был проинструктирован Андрюшей и, соответственно, должен был передать пожелание представителя правоохранительных органов в больницу. Да и у них есть соответствующие инструкции насчет поступления пациентов в подобном состоянии.

Врач сказал, что Шурик уже в сознании и в обычной палате, а не в токсикологической реанимации — после не совсем приятных (то есть совсем неприятных) процедур. Но сомнений в том, что он будет жить, ни у кого нет и не было с самого начала. Вердикт один (как и рекомендация): пить надо меньше. Все были уверены в том, что парень просто перебрал. И похоже, что он вообще никогда наркотики не употреблял.

— Не наш пациент, — улыбнулся врач и спросил: — А вы, случайно, его паспорт и полис не привезли?

Я попросила разрешения поговорить с пациентом, тогда, если он расскажет, где у него что лежит, я съезжу и привезу документы в больницу.

Нас с Пашкой пропустили, возможно, потому, что медицинский персонал, как и охранник, хотел знать, что происходит на Борисоглебском кладбище. Оказывается, по городу уже поползли слухи, что там найдены несметные сокровища, которые сейчас стережет ОМОН. И рассказ о сокровищах напоминал рассказы о рыбалке — количество найденного (пойманного) и размеры улова росли с каждым пересказом.

Я очень разочаровала людей, рассказав, что найден всего лишь один камень, который оказался стеклом, ограненным под бриллиант. Ни одной драгоценности пока не обнаружено, только трупы, причем один до сих пор не опознан. И он не подходит под данные ни одного из «потеряшек», и его отпечатков пальцев в базе данных нет. Компьютеры, конечно, очень сильно облегчили жизнь наших органов внутренних дел, но если человека никто не ищет, то информация о нем в базе данных отсутствует. Но почему никто не ищет относительно молодого мужика?! Неужели у него нет родителей, жены или любимой женщины? Так не бывает!