Мария Жукова-Гладкова - Задача с одним бриллиантом

— Пока дед был еще жив — тот, которого похоронили вместо Миллера. Ему могло стать плохо на улице, Миллер оказался рядом — и быстро принял решение. Сам испарился с чужими документами. Может, даже сам «Скорую» вызвал.

Я придерживалась такого же мнения. Все-таки в больнице не стали бы рисковать, да и задействовать бы пришлось большое количество людей. Родственники Миллера не смогли бы договориться между собой. По-моему, они не могут договориться ни по какому вопросу, что, кстати, не является ничем необычным среди родственников. И где бы они взяли труп? Дед все провернул сам, не посвящая в свои планы никого из близких.

Но где же сейчас находится дед Миллер? И два лишних трупа в могиле — не его ли рук дело? Они ведь могли встретиться с этим Мигелем Алонсо-Прохоровым. И Миллер решил, что от Прохорова нужно избавляться, чтобы с ним не делиться. Но откуда взялся тот мужик, который им обоим годится в сыновья? Разве можно кого-то натравить на другого человека таким образом?! Что это за псих, который впился в сонную артерию Алонсо-Прохорова? Хотя закопать их в «свою» могилу дед Миллер вполне мог. Куда было девать два трупа? Но откуда он их привез на Борисоглебское кладбище? Даже если он приехал на машине, их же еще дотащить надо было до могилы! Ворота там закрыты, я специально проверяла. На машине не подъехать, только пешком можно зайти.

Я спросила у Андрюши, не пересекал ли Николай Рудольфович Миллер границу Российской Федерации? Или, может, второй дед пересекал? Андрюша сказал, что это тоже уже проверили. У второго деда даже не было заграничного паспорта, а Николай Рудольфович последний раз выезжал за рубеж два года назад. Но границу в обратном направлении уже успел пересечь известный мне Роберт Литтлджон. Правда, отправился он не в Великобританию, где родился и подданным которой является, а в Республику Кипр.

— Дело против него будете возбуждать?

— Какое дело, Юля? В чем его можно обвинить? В крови Александра Николаевича Миллера не нашли никаких запрещенных препаратов. Да, мы вполне можем предположить, что Литтлджон что-то использовал, чтобы Шурика отключить. Но как это доказать? Сам Шурик ничего не помнит. Свидетелей нет. Даже его жизни ничего не угрожает! Роберт вполне может сказать: да, пили. Этот русский оказался слабаком по части выпить. Я его даже в кровать уложил и штаны снял. И ушел. И ведь на самом деле могло быть так! Шурик же при тебе в обморок грохался! И пока мы не знаем, пропало ли из квартиры вообще что-либо или не пропало.

— Таможня Литтлджона досматривала? Или прошел по зеленому коридору и не привлек ничье внимание?

Этого Андрей не знал, но считал, что Роберт Литтлджон, биологический сын беглого банкира Московцева, не стал бы рисковать, вывозя какие-либо драгоценности, если он их даже прихватил. Если эта семейка уж так захочет что-то вывезти, то Московцев найдет каналы — или они у него и так есть.

— Он деньги в офшоры выводил, а не драгоценности вывозил, — напомнила я.

— Ты уверена, что этот проходимец не вывез отсюда картин на целую галерею и антиквариата для торговли на «Кристис» и «Сотбис», вместе взятых, в течение года, а то и пяти?

Я усмехнулась. Роберт Литтлджон, сын банкира Московцева, приезжал в Россию, только чтобы вывезти отсюда один бриллиант? Он того стоит? А узнав, что бриллиант подменен на стекло, потерял всякий интерес и уехал из России? Он же не знает, когда камень был подменен. Никто не знает. Или ему нужно было собрать побольше информации о Тамаре Миллер, ее продаже Рудольфом Карловичем за бриллиант и всем остальном, что могут знать Миллеры? Он же знал только версию своего одноклассника Алекса Бейли. А у нас выслушал другую сторону. Я решила сегодня еще раз связаться с Алисой и попросить ее отслеживать новости, связанные с Робертом и его биологическим отцом, в Лондоне. Что теперь эти двое придумают?

Завтра мне нужно будет поговорить с Майклом Веллингтоном. Может, наш холдинг даже наймет его, чтобы покопал в Англии под Литтлджона. И все-таки как-то надо встретиться с Олегом из ФСБ. Я не исключала, что наследники «Комитета глубокого бурения» уже активно интересуются иностранцами, претендующими на родство с семьей последнего русского царя.

Я уже собиралась спать, когда позвонили из холдинга. Мои поклонники-бомжи, обитающие то ли на Борисоглебском кладбище, то ли поблизости, сообщали, что разрушен склеп. Как вы можете догадаться, это был склеп семьи Миллеров.

Я позвонила Пашке. К счастью, он еще был адекватен, и у него в гостях находился патологоанатом Василий.

— Собирайтесь, друзья, — сказала я им. — И выходите на обычное место. Скоро буду.

Я также позвонила Виктории Семеновне и сообщила, где собираюсь провести ночь.

— То-то Виталя от тебя съехал, — хохотнула главный редактор.

Я заметила, что Виталя съезжал от меня уже не один раз и каждый раз возвращался. И собирается в ближайшую субботу приехать в гости, в частности, чтобы вместе позавтракать в воскресенье.

— Ну-ну, — сказала Виктория Семеновна и добавила: — Я все поняла: с утра тебя не будить. Сбросишь СМС, когда домой вернешься. А то я волноваться буду. Кстати, полицию туда ты уже вызвала?

— Вначале надо все самой посмотреть и заснять.

— Это правильно, — одобрила главная и вместо спокойной ночи пожелала хорошего сюжета.

Удивительно, но некромантов на кладбище не было. Неужели надоело? Или поняли, что все трупы из печально известной могилы извлечены и снимать журналистам больше нечего, а значит, на камеру с рекламой себя, любимых, не попадешь? Или они только ночью не дежурят? А завтра с утра опять будут ждать «кина»?

И почему мы в предыдущий раз не дошли до этого склепа? Я помнила, что нас тогда остановил Роберт Литтлджон, и я посчитала беседу с ним более важной, чем осмотр старого склепа Миллеров. Я считала, что склеп никуда не денется. Но кому же потребовалось его разрушать? И зачем?

Когда мы подошли к склепу Миллеров, Василий осветил его мощным фонариком.

— Вроде цел. Или не он?

Мы подошли поближе и увидели старинную табличку на немецком языке. Нам требовался именно этот склеп. И он располагался там, где должен был, по словам Шурика. Только дверца стояла раскрытой. Передняя часть сооружения и дверца в ней представляли собой решетку, прутья которой располагались на расстоянии примерно пяти сантиметров друг от друга. Днем внутренняя часть явно хорошо просматривалась, а мы рассмотрели ее с помощью фонаря. Подобный обзор явно был сделан, чтобы не привлекать мародеров. Смотрите: брать нечего. А немцы — народ прижимистый, своих предков с драгоценностями и орденами не хоронили и вообще вроде бы никогда богатые дары с покойниками не клали.