Ирина Градова - Смерть навынос

— Господи, но… Калерия не принимала никаких психотропных препаратов, психиатр их не назначал!

— В самом деле? — озадачился Мономах. — А как же тогда он ее лечил?

— Сеансами терапии… Я в этом не разбираюсь, но если бы врач что-то выписал, то все равно в аптеку ходила бы я, и я бы знала!

— Вы хотите сказать, что Калерия не принимала никаких лекарств? Но этого не может быть, ведь вскрытие выявило…

— То самое вскрытие, которое я проводить запретила?

— Его провели до того, как получили ваш отказ.

Зоя немного помолчала, жуя нижнюю губу. Мономах заметил, что губы ее искусаны до крови, словно она пыталась сдерживать беззвучные крики или рыдания.

— Калерия… она принимала только таблетки для улучшения пищеварения.

— Их что, тоже психиатр прописал? Это же не его профиль!

— Во время сеансов он пришел к выводу, что основная проблема Калерии заключается в том, что она, несмотря на жесткую диету, никак не может избавиться от нескольких лишних килограммов. А главное — не может удержать вес. И тогда он предложил направить нас к хорошему диетологу.

— Так это диетолог выписал лекарство?

— Это не лекарство, а вытяжка из… из какого-то тропического растения. Не химия, понимаете?

— Тайские таблетки, что ли?

— Нет, не они — я знаю, что они вредные, и ни за что не позволила бы дочери их употреблять!

— То есть вы точно не знаете, что в них было?

— Ну, инструкции к ним не прилагалось, потому что диетолог сам, кажется, их изобрел. Он на словах сказал, как принимать, чего избегать и так далее.

— А побочные эффекты?

— Их нет.

— Так не бывает!

— Во всяком случае, он… Послушайте, неужели вы думаете, что эти травки могли вызвать у Калерии галлюцинации?

— Марихуана, знаете ли, тоже «травка»! — сердито заметил Мономах. Он не слишком хорошо разбирался в фитотерапии, но точно знал одно: отсутствие в препарате промышленной химии вовсе не гарантирует его безвредности. Наоборот, зачастую бесконтрольное применение всевозможных отваров и сборов может привести к печальным последствиям.

— Нет-нет, это не был наркотик! — замахала руками Зоя. — Диетолог предупредил, как надо принимать таблетки, и они работали! Впервые в жизни Калерии не требовалось насиловать свой организм, и она перестала набирать вес!

— Да, только вот она и есть перестала! Я разговаривал с пациентками в ее палате: она не спускалась к завтраку, обеду или ужину, а полдник, который приносили в палаты, отдавала соседкам.

— Ей не хотелось есть, понимаете? Чудо какое-то, ведь обычно у Калерии был волчий аппетит!

— А вам не приходило в голову, что это свойственно молодому растущему организму? — начал закипать Мономах. Он с трудом заставлял себя сдерживаться, памятуя о том, что пришел к Зое не для того, чтобы читать мораль, и уже тем более не за тем, чтобы с ней ругаться. В конце концов, какой смысл в нотациях теперь, когда девушки нет в живых?

— Диетолог обещал, что у Калерии появится отвращение только к вредной пище, — продолжала Зоя. — Она обожала мучное, сладкое, не могла жить без шоколада — и он сказал, что пока она принимает эти капсулы, ей не захочется ничего такого!

— Если помните, в больнице не подают пироги и плюшки, там только здоровая пища, необходимая для поддержания сил, — буркнул Мономах. — Но Калерия и этого не ела — немудрено, что у нее начались галлюцинации. Кстати, у вас остались эти самые капсулы?

— Зачем вам?

— Надо.

— Я… я могу посмотреть.

Зоя удалилась. Она отсутствовала около пяти минут и, вернувшись, разочаровала его своим ответом:

— Боюсь, Калерия все выпила!

— Там много было?

— Не знаю.

— Вы вместе ходили на прием?

— Да.

— А могла Калерия посетить диетолога без вас?

— Мы везде ходили вместе… Хотя, честно говоря, я… я не знаю…

— Как долго необходимо было принимать лекарство?

— До достижения нужного результата — нам требовалось сбросить всего несколько кило.

— А вы уверены, что ваша дочь не нарушала инструкцию? Диетолог рассказывал вам о побочных эффектах?

— Н-нет, он ничего такого не говорил! Сказал только, что нужно соблюдать дозировку…

— И вы уверены, что Калерия ее соблюдала?

Зоя отвела глаза.

— Понятно, — вздохнул Мономах. — Можете хотя бы дать мне телефон диетолога?

— Что вы собираетесь делать?

— Для начала — пообщаться. Вы хоть понимаете, что ваша дочь, скорее всего, принимала незарегистрированный препарат?

— Диетолог сказал, что у него есть все необходимые сертификаты.

— Вы их видели?

— Честно говоря, я в таких вещах мало что понимаю…

— Я в этом не сомневаюсь! Так вы дадите мне телефон?

Прежде чем отправляться к психиатру Бузякиной, Антон решил поболтать с бомжами, которых подкармливала Татьяна Лесина, — надо было помочь Сурковой вывести горничную на чистую воду. Без веских на то причин она не расколется, а значит, Инна Гордина так и останется единственной подозреваемой.

Он и сам не понимал, почему для него так важно, чтобы Инна Гордина оказалась на свободе, — наверное, он становится сентиментальным, и, как ни печально, это говорит о приближении старости. Шеин работал опером вот уже двадцать три года и в былые времена относился к таким ситуация философски, однако теперь судьба девушки волновала его сильнее, чем тронула бы раньше. Он чувствовал, что Инна не виновна в гибели Ларисы, хотя и имела все основания ее ненавидеть. Вот папаша ее, как бы там ни было, не мог не понимать, что Томин втянул его и третьего партнера в сомнительные дела, однако дочь за отца не в ответе. И уж тем более ей не место на нарах — в девятнадцать-то лет!

Бомжей долго разыскивать не пришлось: их палаточный городок располагался в подлеске, между элитным поселком, где находилась усадьба Бузякиной, и песчаным карьером, за которым стояли убогие домишки, называемые дачами, окруженные не менее убогими огородами. Они принадлежали тем, кому благосостояние Томиных казалось таким же недосягаемым, как космос для простых смертных, и кто считал копание в земле самым интересным занятием на свете. Антон никогда не понимал, зачем мучиться, окучивая несколько жалких кустиков картофеля все лето, когда можно целыми днями валяться в гамаке на собственном участке, покупая все необходимое на рынке.

Бомжи неплохо устроились: городок назывался палаточным чисто условно — на самом деле домики были сколочены из фанеры и покрыты неизвестно где добытым брезентом. Если бы они жили, скажем, в Бразилии, где круглый год тепло, ничего лучшего и желать было бы нельзя! К несчастью, им приходилось мириться с неприятным по большей части питерским климатом. Интересно, куда эти ребята деваются, когда на улице минус двадцать? В городе есть несколько ночлежек, но отсюда далеко добираться. Кроме того, эти «теплые местечки» обычно переполнены, да и принимают далеко не всех.