Павел Астахов - Инвестор [litres]

– Ну да, – сказал он, начиная заводиться. – Я отключил его от кислородных трубок по вашему указанию. Я исполнитель, вы – заказчики. Или слабо́ паровоз тянуть вместе? Решили на меня все спихнуть, суки?! Кто дал команду отрубить ему руку? Разве не ты, Джафар?

– Закрой пасть! – процедил азербайджанец. – Я могу тебе напомнить…

– Тише, – перебил его Черемесов, поднимая руку. – Слушайте… вон там. – Он указал в темноту.

Откуда-то слева донесся отчетливый скрип. Будто кто-то передвинул тяжелый предмет на полу.

Мужчины переглянулись. Абиев вынул пистолет, трясущейся рукой передернул затвор.

– Самира? – тихо позвал он.

Коршунов прижал указательный палец к губам и медленно двинулся в ту сторону.

Они обогнули черную от сажи топочную камеру и, спотыкаясь о строительный мусор, выбрались к мастерской котельного цеха. Стало светлее. Возле паросборного коллектора стояла старая железная кровать на колесиках, окруженная горящими свечами.

– Там… – хрипло прошептал Черемесов. – На ней кто-то лежит. Жмур?

Николай осторожно шагнул вперед и осветил бесформенное тело, которое распласталось на кровати.

С толстых губ Абиева сорвался тяжелый вздох.

– Твою мать! – сипло произнес он. – Мумия!..

Человек на кровати был замотан грязными бинтами полностью, с ног до головы. Левая рука у него отсутствовала.

Николай приблизился вплотную и с затаенным страхом разглядывал неподвижную фигуру.

– Это человек? – дрогнувшим голосом спросил Сергей.

Николай покачал головой и ответил:

– Манекен.

– Странно, – проговорил Джафар, морща нос. – А вонь стоит, как от мертвяка.

– Вонь стоит вот от этого, – тихо произнес Черемесов, делая шаг назад. – Смотрите, не наступите случайно. – Он посветил вниз.

Абиев отшатнулся и едва удержался от вопля.

У самого подножья кровати лежали собачьи головы. Грязная шерсть заскорузла от запекшейся крови, пасти раззявлены, грязно-желтые клыки обнажены. В пустых глазницах копошатся личинки мух.

– Ну и вонища, – заявил Сергей, скривился и отвел взгляд в сторону.

– Посмотрите сюда, – сказал Николай и ткнул пальцем.

К уху каждой головы были прицеплены небольшие прямоугольные карточки.

Превозмогая несусветную вонь, Коршунов наклонился, внимательно их разглядел и сказал:

– Это визитки. Вот твоя, Серега. Директор департамента «Ойл-Корпорейшн», понимаешь ли. А там моя. Уже не действующий вице-президент ассоциации бокса.

Черемесов обошел кровать.

– Здесь четыре башки. Кроме наших тут еще визитка какой-то бабы, – сказал он, присев на корточки.

Трупный смрад буквально ворвался в ноздри, добрался до мозга.

Он зажал нос пальцами и гнусавым голосом прочитал вслух:

– Шахова Дарья Александровна, генеральный директор туристической компании. Кто это?

– А он весельчак, этот парень, – заметил Коршунов, встав рядом. – Мы втроем – дворняги, а визитку бабы этот тип прицепил к голове маленького шпица. Креатив!

Сергей выпрямился.

– Значит, к нашим делам имела отношение какая-то девка? – спросил он.

– Кажется, я знаю, кто это, – отрывисто бросил Джафар. – Назаров плакался как-то, что ему никто не давал кредит. Когда мы его начали прессовать, он пообещал, что найдет бабки, но ему везде отказывали. У него была надежда на какой-то банк, но и там его прокатили. Я помню фамилию этой бабы, потому что Банкир пас Назарова и отслеживал, куда тот обращался за помощью. Мне пришлось припугнуть управляющего банком, чтобы он не имел дела с Генкой. Так что эта Шахова с нами в одной упряжке.

– Тогда почему ее нет здесь? – спросил Черемесов. – Сообщения наверняка были высланы всем.

– Какая дура попрется ночью на заброшенный завод в глухомани? – заявил Николай, пнул ногой одну из собачьих голов, и та неуклюже покатилась в зыбкую темноту.

– Допустим. Но кто мог узнать, что Назарова вальнули? – воскликнул Сергей. – Про отрубленную руку могли знать Банкир и тот бывший мент Ермоленко. А как могло всплыть то, что произошло той ночью в больничке, где Генке окончательно перекрыл кислород Коля Коршунов? Об этом знали только мы трое! Или кто-то из вас проболтался?

– Ладно, все это хрень, – раздраженно произнес Абиев. – Разве это что-то меняет? Мы здесь, и что дальше? Нас расстреляют? Погрозят пальчиком и отпустят? Или этот дурацкий спектакль еще не закончился? Мне надоели эти кошки-мышки! – Он хотел сказать что-то еще, но застыл с открытым ртом.

Из темноты послышались странные звуки, и азербайджанец резким жестом велел всем замолчать. Лишь когда в сумрачном помещении наступила звенящая тишина, стало понятно, что это.

Где-то совсем рядом плакала женщина. Даже не просто плакала, а рыдала.

Абиев переменился в лице и ринулся на этот звук.

В его мозгу, измученном бессонницей и отчаянным страхом, раненой птицей трепыхалось лишь одно-единственное слово: «Самира».

Пока старые приятели, объединенные не только тесными отношениями, но и бедами, обрушившимися на них, бродили по территории старого завода, на обочине остановился еще один автомобиль.

В салоне подержанной «Тойоты» сидела Дарья и невидяще глядела перед собой. Двигатель был давно заглушен, но она не убирала рук с рулевого колеса, словно все еще сомневалась в принятом решении. Дарья будто втайне ждала знак, некую примету, явно свидетельствующую о том, что вся эта затея была откровенной глупостью с самого начала, и самое лучшее, что сейчас она в состоянии сделать, – это убраться из этой глуши как можно быстрее.

Дарья с превеликим удовольствием поступила бы так, если бы не сообщение, которое она получила вчера вечером, буквально за полчаса до приезда Артема. Лишь только скользнув по письму глазами, Дарья поняла – все рухнуло.

Да, рухнуло, потому что у нее не осталось сил сопротивляться. Человек, подбрасывающий крыс к входной двери, не шутил. После покушения на Артема она имела возможность убедиться в этом. Да, Даша слышала, что несостоявшийся убийца Павлова погиб в перестрелке, но это ровным счетом ничего не меняло. Ведь он являлся всего лишь исполнителем. А их могло быть несколько.

Вряд ли на нем все и закончится.

Дарье хотелось бы в это верить, если бы не новое сообщение, в котором значилось следующее:

«Избавься от адвоката. Не послушаешься – заберу твоего сына. Получишь его по почте, частями. Нежно целую и жду встречи на котельном заводе. Надеюсь, ты не передумаешь».

– Это полнейшее безумие, – шепотом произнесла Дарья, взъерошив спутанные волосы. – Зачем я здесь? Чтобы меня убили и прикрыли какой-нибудь рогожей, пока мой труп не найдут голодные собаки?

Она взглянула в зеркало заднего вида и неприятно поразилась.