Анна Князева - Монета скифского царя

— Хотите, чтобы я закрыл вас в обезьянник?

— За что? — искренне удивилась она.

— За то, что врете и прикидываетесь дурочкой.

— Я не прикидываюсь. И, кстати: вы сами заподозрили меня в скудоумии. Разве не так?

— Вопросы здесь задаю я! — рявкнул следователь. — Предположим, что вы хотели заплатить старику…

— Доплатить, — раздельно уточнила Дайнека.

— Доплатить, — язвительно повторил Кротов. — На каком основании? Зачем?

— Затем, что купленная монета стоит значительно дороже. По всему выходит, что при покупке я его обманула.

— Стало быть, хотите быть честной?

— Очень хочу, — согласилась она.

Следователь бросил взгляд на монетку:

— Но с чего вы взяли, что это барахло имеет какую-то ценность?

— Об этом рассказал папа…

— Римский?! — с издевкой выкрикнул Кротов. В отличие от него, Дайнека хранила выдержку:

— Мой.

— Ну, вот что… С меня хватит. Давайте поступим так: сейчас вы позвоните своему отцу и передадите мне трубку. И если он сообщит мне хоть что-нибудь вразумительное, мы продолжим.

— Подождите… — Дайнека расстегнула перекинутую через грудь сумочку, вытащила телефон и набрала номер отца. Она держала трубку возле уха до тех пор, пока не услышала, что он недоступен. — Мне очень жаль…

— Что?

— Папа вне зоны доступа, или аппарат отключен.

— Так я и знал! — Следователь взялся за ручку. — Теперь отвечайте четко и ясно. И только на конкретно поставленные вопросы.

Последующая часть допроса была очень скучной. Ни один из вопросов не дал возможность вставить лишнее слово. Кротов спрашивал о точном времени: когда было то или это? Он также записал координаты заправки, где осталась ее машина, и пообещал внимательно просмотреть записи с камер наблюдения. В его тоне, движениях и во взгляде сквозило крайнее недоверие и подозрительность.

Дайнеке удалось задать только один вопрос:

— Кто нашел меня? Кто вызвал полицию?

— Сторож Ефимов. Он увидел, как вы забежали в дом, и решил проверить зачем.

В конце допроса Кротов сказал:

— Ну, что же… Пока у нас только одна рабочая версия.

— Которая из двух? — поинтересовалась Дайнека.

Кротов пристально посмотрел ей в глаза и тихо спросил:

— Не догадываетесь?

— Нет…

— Попрошу вас никуда не уезжать из Москвы. — Он указал пальцем на протокол: — Теперь будем подписывать.

Весь вечер Дайнека пыталась дозвониться отцу. Он по-прежнему был недоступен. В двенадцать ночи она решила поговорить с Еленой Петровной, но передумала.

И все-таки она позвонила на городской номер в надежде, что трубку снимет отец. К телефону подошла Елена Петровна, и Дайнека положила трубку.

Утром Елена Петровна приехала к ней сама:

— Людочка… Папа у тебя?

Прикидывая, что ей ответить, Дайнека сказала:

— Нет.

— Где же он?

— Папа не ночевал дома? — догадалась она.

— Не ночевал. Я всю ночь звонила ему. Телефон отключен. Когда ты с ним в последний раз говорила?

Вопрос Елены Петровны резанул по сердцу.

«В последний раз» прозвучало как траурный марш Шопена.

Всхлипнув, Дайнека прошептала:

— Вчера утром…

— Ты что-то знаешь?! — всполошилась Елена Петровна. — С папой беда? Он в больнице? Или…

— Никаких или! — вскрикнула Дайнека. — Я ничего не знаю! Сама звонила весь вечер. Может, он у друзей?

— У каких?… — безнадежно проговорила Елена Петровна.

— Например, у директора холдинга.

— Я звонила Борису Ефимовичу. Славы там нет.

— Может быть, у кого-то еще?

— Я обзвонила всех. И знаешь… Вчера ночью кто-то позвонил и молчал.

— Елена Петровна, вы только не переживайте. — Дайнека тяжело сглотнула и призналась: — Я сама переживаю.

— Может быть, он куда-то собирался? — предположила Елена Петровна.

— Собирался. — Дайнека прикусила язык и закончила не так уверенно: — Кажется…

— Людочка, — Елена Петровна взяла ее за руку, — скажи, даже если это не совсем… — Она не договорила.

Дайнеке пришлось сказать правду:

— Он собирался к Насте.

Выдержав паузу, Елена Петровна обронила:

— Он ничего об этом не говорил.

— Наверное, не хотел, чтобы вы беспокоились.

— О чем я должна беспокоиться? — Всякий раз, когда речь заходила о бывшей, пусть и гражданской, жене Вячеслава Алексеевича, Елена Петровна сдержанно поджимала губы.

— У Насти неприятности, — уточнила Дайнека.

— Это ее неприятности. С чего мне переживать?

— Согласна, — с готовностью подтвердила Дайнека. — У Насти дом отбирают. Отец сказал, что надо помочь.

— Ну, что же… Ему виднее.

— Хотите, я сейчас позвоню на дачу? — Сморозив глупость, Дайнека тут же сообразила, что ее слова можно истолковать только так: отец провел эту ночь на даче, а значит, он — с Настей.

Неловко помолчав, Елена Петровна направилась к выходу:

— Когда папа появится, позвони, пожалуйста, мне.

— Да он и сам позвонит! Я в этом уверена.

Елена Петровна ушла. У Дайнеки осталось чувство вины за допущенную бестактность, но это чувство на время приглушило ее беспокойство за отца.

В ближайшие полчаса Дайнека позавтракала, погуляла с Тишоткой, села в машину и отправилась на дачу. Конечно, она могла бы позвонить, но, зная лисьи повадки Насти и особенно ее матери Серафимы Петровны, решила застать их врасплох.

Дорога в одиночестве располагала к раздумьям. Дайнека думала о Елене Петровне Кузнецовой. Она безмерно уважала эту женщину и хотела, чтобы отец оставался с ней. Теперь этот замечательный союз был под угрозой, и Дайнека должна была его защитить.

Дорога до дачи заняла больше часа. Притормозив у ворот, Дайнека посигналила. Из калитки выглянула покрытая косынкой голова Серафимы Петровны, после чего ворота открылись.

Дождавшись, пока Дайнека вылезет из машины, Серафима Петровна принялась ее обнимать, приговаривая:

— А уж как я соскучилась, и не высказать!

Дайнеке было неловко, оттого что она не могла ответить Серафиме Петровне тем же.

— Идем, Людочка, в дом. У меня борщ на плите, пампушки с чесноком еще тепленькие. Какао с цельным молочком только сварила. Все как ты любишь.

Шагая по дорожке, обсаженной невысокими деревцами, Дайнека ощутила щемящее чувство нежности к этому месту, к теплому ветерку, колышущему листья деревьев, и даже к Серафиме Петровне.

Сентиментальный настрой улетучился, как только они вошли в дом и встретили Настю.

— Зачем явилась? — накинулась она на Дайнеку.

Между ними немедленно встала Серафима Петровна:

— Зачем же так, доченька! Людочка приехала в гости, вон столько не виделись. Сейчас накрою стол, пообедаем по-семейному.

— Да я, собственно, на минутку… — начала Дайнека, но Серафима Петровна силой усадила ее на диван: