Инна Бачинская - Без прощального письма

…Из Средней Азии в Китай гонят табуны лошадей, оружие, хлопчатобумажные ткани, драгоценные металлы. Отсюда завезли в Китай виноград, фасоль, гранат…

…С караванами на Запад и на Восток по Великому шелковому пути идут торговые люди, искатели приключений и легкой наживы, путешественники и ученые, ремесленники и земледельцы в поисках лучшей доли…

Города строились у воды. Река Мургаб, оазис Маргуш… Была вода, был город. Великий шелковый путь, караван-сарай, отдых в пути. Вода, город, торговля; горшечники, кузнецы, кожевники; торговые ряды, крики торговцев, звон монет; чад печей, запах лепешек и жареного мяса; рев верблюдов, мулы, лошади; танцовщицы и музыка для услаждения гостей – купцов, погонщиков, охраны.

Где вода, там жизнь! Однажды вода ушла за одну ночь. Злая сила – джинн или сам дьявол – увела воду внутрь земли. Жители города ждали, что вода вернется, боясь поверить в случившееся. Ил оставался влажным еще несколько дней. Люди стояли на берегу, с надеждой всматриваясь в трескающуюся на глазах почву, а потом начался исход. Бегство. Паника. Поспешные сборы, крики, стон и плач людей, рев животных…

Город опустел. Пустые стены, пустые дома. Свист ветра. Брошенные в спешке мешки, утварь, бронза, одеяла… Конец. Вода ушла, и умер славный город Маргуш. Стал зарастать блеклой травой и чахлыми цветочками весной, превратился в прибежище лисиц, волков и скорпионов; стал медленно и неумолимо погружаться в песок… И так столетие за столетием.

Побежали трещины по саманным стенам, пошатнулись они и рассыпались во прах; летело время, сглаживая и уничтожая следы, на тысячелетия укрыв в песке творение рук человеческих – славный город Маргуш. Как и не было никогда.

А может, это были кочевники… Набежали, ограбили и сожгли. Кто теперь скажет? Даже места не осталось, одна лишь строчка не то на глиняной табличке, не то еще где-то.

Sic transit…

Наша маленькая группа искателей приключений… Страстный фанатичный лидер Андрей Княжицкий…

Андрей… Андрей поразительно много знал и поразительно многим интересовался. История… конечно! Философия, теология, математика, химия… Он часто говорил, что если бы имел счастье появиться на свет в Средневековье, то стал бы астрономом, алхимиком и лекарем. Он любил играть с цифрами, его увлекала нумерология. Вот чего я не понимала: зачем? Он терпеливо объяснял, а меня не покидало чувство, что он шутит. Не дано, говорил он, с улыбкой глядя на меня. Ты слишком прямолинейна. Мистика – не твое. В числах мистики больше, чем ты можешь себе представить. Слушай.

Один – священное число Творца. Семя творца, в котором весь мир. Он загибал мизинец. Два – гармония и равновесие души и тела. Безымянный палец. Три – самое священное из всех чисел, символ Божественного триединства и спасения. Средний палец. Четыре – все измерения человеческого существования: длина, ширина, высота и время, а еще четыре стихии, четыре стороны света и четыре Евангелия. Указательный. Пять – знак дьявола. Пентаграмма, или пятиугольник – знак Князя Тьмы и его пяти сфер. Большой палец. Шесть – символ всех творений Создателя, дни Созидания, гармония стихий и человеческая душа. Мизинец правой руки. Священное число семь . Семь даров Духа и семь небес. Восемь ! Нарисуй его в воздухе. Бесконечно долго, не отрывая руки… Девять – высшее из всех чисел, делимое только на три, самое священное из всех, неуязвимое ни для чего, кроме как для Божественного Триединства. Да будет тебе известно, что все архитекторы, строившие самые большие соборы, экспериментировали в своих расчетах с девяткой. Умножь девять на любое число, и ты получишь число, при сложении снова дающее девять.

Как это, спрашивала я. Знаю я этот фокус, фыркал Святик. Володя молчал и смотрел на меня. Докажи, говорила я. Смотри, говорил Святик. Девять на пять – сорок пять, согласна? Я кивала. А теперь прибавь четыре к пяти и получишь… что? Девять! То-то. Случайность, настаивала я. Он пожимал плечами: женщина, что с нее возьмешь! Сейчас проверю, подожди, говорила я. Шесть на девять… пятьдесят четыре. Пять и четыре… девять. Не может быть, не соглашалась я. Это подстроено. Фокус! Володя! Нас двое против тех двоих. Ты понимаешь, в чем тут дело? Он пожимал плечами. Он был далек от мира науки, книг и математики, и речь его была речью простолюдина. Он был прост и надежен, единственный из нашей компании, кто умел разжечь костер и выбрать место для лагеря. Единственный, кто воевал. Иногда я смотрела на его насупленное лицо и сноровистые руки и думала: скольких он убил? Из винта… как он однажды выразился. Или голыми руками. Он был не наш. Он был из непонятного и пугающего мира народа. И у него было оружие – наган. У Андрея тоже было оружие – маленький и блестящий, похожий на игрушечный, револьвер, и он даже тренировался в стрельбе, но выглядело это несерьезно, по-детски…

Даже аферист и жулик Святик был в большей мере наш, чем Володя. Святик терся около нас, примазывался, играл своего. Володя же бы сам по себе. Он молчал, держался особняком, и было в нем удивительное достоинство… Я разглядывала его украдкой, с любопытством, и думала, что и на плаху он взошел бы так же деловито и спокойно, как разжигает костер… Я знала, почему он пошел с нами. Из-за меня. Он любил меня, но ни словом, ни жестом не давал понять этого. Только смотрел и ничего более. Святик однажды перехватил его взгляд и позволил себе шутку… Володя глянул – смех застыл на губах Святика, и он замолчал. Шуток Володя тоже не понимал…

Как я относилась к нему? Не знаю. Должно быть, так, как относятся к большому хищному зверю, лежащему у ног, – с опаской, стараясь не делать неосторожных движений. Андрей ничего не замечал, он был занят походом и нетерпеливым ожиданием открытий. Он тоже любил меня, мы были вместе два года и привыкли жить вместе; но ничего неожиданного мы друг для дружки более не представляли…

Человек за окном исчез, и почти тотчас раздался звонок в дверь. Девушки переглянулись, потом взглянули на часы над холодильником. Часы показывали одиннадцать с четвертью.

– Не открывай, – прошептала Мона. – Пусть думает, что никого нет дома.

– Думай, что говоришь! – фыркнула Доротея. – Он же видел нас в окно. Илон, звони своему майору! Быстро!

Звонок повторился. Мона снова вскрикнула. Девушки растерянно смотрели друг на дружку. Никто не двинулся с места.

– Илон, звони!

Илона поднялась. Постояла, набираясь решимости, и пошла в комнату.

– Пошли вместе! – Мона тоже поднялась.

За ней, сомневаясь, поднялась Доротея, прихватив со стола нож. На цыпочках, шикая друг на дружку, они сгрудились в тесной прихожей, прислушиваясь к звукам извне. Человек с той стороны постучал в дверь. Мона охнула и тут же закрыла рот рукой. Илона протянула руку и…