Инна Бачинская - Без прощального письма

…Под песком твердая как камень спекшаяся почва. Андрей, оскалив зубы, вбивался в нее кайлом. Володя работал по-крестьянски, медленно и размеренно. Святик притворялся больным, он не хотел участвовать в этом безумии.

Он показывал свои стертые до крови ладони и кричал, что больше не выдержит. Через три дня ушел проводник. Сказал, нужно возвращаться, наступает сезон песчаных бурь.

Андрей и слушать ничего не хотел. Святик потребовал свою долю провизии и хотел уйти с проводником. Володя ударил его. Тот ответил. Случилась безобразная потасовка. Андрей разнимал их. Святик остался в итоге…

Дальнейшее пребывание здесь не имело смысла. Это начинал понимать даже Андрей. Сначала он доказывал, что нам выпал уникальный шанс найти Маргуш, и если мы упустим его, второго не выпадет…

Мы себе не простим. История нам не простит. Нужно искать дальше. Теперь же он все больше молчал. Молчание его было страшно. Заросший пестрой бородой, исхудавший, с седой головой… Да, да, он совершенно поседел!

Однажды ночью я услышала, как он плачет, придушенно всхлипывает, ненавидя себя за слабость, понимая, что дни его сочтены, понимая, что коварная и ослепительная Маргиана поманила, насмеялась и бросила. Как сказочная жар-птица Фата-Маргиана…

Мне же было все равно. Я была едва жива…

Илона нерешительно подошла, во все глаза уставилась на гостей, порозовела и не сразу сообразила поздороваться. Монах и Добродеев вскочили. Не так уж чтобы сразу вскочили, принимая во внимание массу и количество выпитого, но степенно поднялись. Причем Добродеев для равновесия опирался рукой о стол.

– Заходи, девочка, посиди с нами, – пригласила Мария Августовна. – Ты сейчас дома или у подружки?

– У Доротеи, зашла за вещами. Добрый вечер!

– И тебе добрый. Садись, дорогая, вот тут, рядом с Олегом. Олег, это наша Илона.

Илона кивнула, рассматривая Монаха.

– Очень приятно! – прогудел Монах и огладил бороду.

– Олег – известный экстрасенс. А это Леша Добродеев, журналист, тоже известный. Ты должна знать. Лео Глюк. Пишет про всякие страшилки и летающие тарелки. Про девушку, зачавшую от пришельца, тоже он. Кстати, что там с девушкой?

Добродеев замялся.

– Родила здорового крепкого мальчика, – осчастливил старушку Монах.

– Инопланетянина?

– Не похоже, нормальный пацан вроде.

– Как так? А пришелец?

– Темна вода во облацех, как говорится. Допускаю, что человеческие гены возобладали. Прочитал недавно в Интернете, что в наших генах вся история зарождения жизни на земле, все четыре миллиарда лет, все стадии, от первой белковой клетки, которая неизвестно откуда взялась, от рыбы, рептилии, любой козявки и так далее до человека. Все носим в себе. Автор допускает возможность рождения всего, что только угодно. Малейший генетический сбой, и родится, допустим, рыба.

– Это не Леша написал? – спросила Мария Августовна после паузы.

– Нет, один англичанин.

– Никогда не слыхала ничего подобного, – заявила Мария Августовна. – Не дай бог! Илонка, кушать хочешь? Могу разогреть жаркое.

– Спасибо, теть Маня, не нужно.

– Опять на диете? – всплеснула руками старая дама. – Брось ты эти глупости!

– Вы в отличной форме, Илона, – галантно произнес Добродеев. – Мария Августовна сказала, вы работаете в музее…

– Музейная крыса, – ляпнула Илона, уставившись на журналиста круглыми карими глазами. – Я хотела стать археологом, мечтала выезжать на раскопки, а сижу в музее.

– Вы не похожи… – начал было Добродеев, но Монах пихнул его под столом коленом и продолжил сам:

– На истфаке нашего педагогического есть археологический кружок, можно копать с ними.

– Я знаю. Я подрабатываю у них на кафедре. Там же дети…

– Илонка, сходи на кухню и принеси себе стакан, – приказала Мария Августовна.

Илона побежала за стаканом.

Мария Августовна выразительно взглянула на Монаха:

– Ну как? Хороша, правда? Скромная, порядочная, добрая. Всегда в аптеку сбегает или в магазин, всегда спросит, не надо ли чего. Ты бы присмотрелся, Олег. Очень порядочная семья. Я и прабабку ее знала, Елену Успенскую – умница, красавица, художница. Не везет им с мужчинами. Так одна и прокуковала. И дочка ее, моя подружка Аня, тоже одна всю жизнь. Теперь вот Илонка… Жалко девочку, не передать! И вообще, надо бы… – Мария Августовна запнулась, на веранде появилась Илона со стаканом в руке.

– Леша, наливай! – вошла во вкус старая дама. – За знакомство!

– Винцо просто замечательное, – сказал Монах. – А пирог просто супер!

– Ладно, – Мария Августовна хлопнула ладошкой по столу. – Не будем вокруг да около. Илонка, ребята хотят увидеть, где было убийство. Леша хочет написать, а Олег осмотреться, может, что почувствует. Ты не против?

– Ну… да, не против. Только не надо писать про меня.

– Ну что вы, Илона, я же понимаю, – заверил Добродеев. – Никаких имен.

– Что уже известно? Майор не появлялся? – спросила Мария Августовна.

– Не появлялся. Приходила девушка этого… убитого. Людмила Жако́.

– Девушка убитого? Как она узнала про вас? – подключился Монах.

– От майора Мельника. Сказала, он и адрес дал.

– А майор откуда ее знает?

– Она пришла заявить об исчезновении друга… Его зовут Николай… звали.

– А фамилия?

– Рудин. Николай Рудин. Майор спрашивал, не знаю ли я его. Несколько раз спросил, все не верил.

– А к вам зачем она приходила?

– Ну как же! Хотела посмотреть место, где его убили. Она думала, мы с ним были знакомы, и он приехал ко мне. Плакала, чуть в обморок не упала.

– Драться не пыталась? – бухнула Мария Августовна басом.

– Ну… сначала хотела, а потом успокоилась. У меня были Доротея и Мона. Это мои подруги. Мы посидели, выпили, помянули… Людмила рассказала, какой Николай был замечательный. Они собирались пожениться. Живут в Зареченске, должны были с кем-то тут у нас встретиться… Николай должен был, а с кем, она и не знает. И вдруг он пропал! Она в полицию, а там майор Мельник говорит, что убили его. Они его личность установили по отпечаткам пальцев.

Добродеев и Монах переглянулись.

– Откуда у них его отпечатки? – заинтересовался Монах.

Илона снова пожала плечами:

– Понятия не имею. Очень красивая девушка, модель, обещала подарить свой журнал, «Арс мода» называется. Мы по дороге отвезли ее в «Братиславу», уже поздно было… больше двенадцати. Она сказала, чувствует душу Николая в моем доме, ну я и поехала к Доротее… на всякий случай.

– По дороге?

– Доротея сказала, что не оставит меня одну, и мы поехали к ней. А по дороге закинули Милу.

– Илона, мы не могли бы увидеть, где это произошло? – спросил Добродеев.

– Да, конечно, идемте.