Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

Мы поднялись, утеплив наши тела. Я — в натурально мехе, который никогда не надеваю в поездки заграницу, боясь нападок блюстителей зеленого хлорофильного мира. Да и не принято там. Мы же, от бедности, стали напяливать, появившиеся доступные меха и в холод и в тепло. От недостатка достатка. А красивыми и модными быть хотелось. Филипп Сергеевич, лихо запрокинул одну половину шарфа, чуть не сбив поднос вместе с официанткой. Смутившись, он стал быстро протискивать меня сквозь плотно сдвинутые стулья, используя меня в качестве приветливого толкача. На улице он быстро попрощался, не напоминания о ближайшей встрече, спотыкаясь и скользя, догонял троллейбус.

Я тихо побрела по Патриаршему бульвару, вспоминая тридцатое сентября одиннадцатилетней давности. Я понимала, что у приятного и вежливого следователя хватит сил и терпения, и ума расколоть нас. Мне показалось, что наша «забава» его заинтересовала не только как профессионального сыскаря, но как человека собирающего интригующие истории о странностях человеческих поступков. Может он собирается писать детективные новеллы как Конан Доэль или уже балуется писательским трудом. Ладно, Порфирий Петрович, старушку мы не убивали. Собравшись вместе, мы отопремся.

Тогда одиннадцать лет назад на свой День рождения я так и не купила все необходимые ингредиенты. Я смотрела на список покупок, вернее, сквозь него и видела то ли портрет молодой А.В, то ли Алису с такой же высокоподнятой головой и орлиным взором. Она прожигала глазами все встречающееся на пути. Такого напора в очах любимой бабушки я на портрете не увидела. Возможно, для рисунка она умерила свой горячий темперамент. Я закрыла глаза и вспомнила, что на портрете веки чуть прикрыты. От этого весь облик казался более томным нежным, даже чуть сонным. Алиса шла жечь прошлые мосты и из оставшегося негорючего материала строить новые. Как оказалось позже, материалом для строительства прочной дороги были мы — бывшие близкие подруги. Тогда мы ничего не знали. Нам было просто очень любопытно, что заставило внезапно, через десять лет вернуться в родные пенаты так внезапно. Я надеялась, что свою неприкрытую любознательность мы удовлетворим вечером на моем празднике.

Все приготовления прошли как в тумане. Даже Артём, который никогда не влезал в кухонный процесс, несколько раз тихо заглядывал ко мне и молча поднимал глаза, с беспокойным вопросом в глазах: «— Всё ли в порядке?». Я, лишь поджимала губы и молча, отправляла его обратно.

Гостей пришло неожиданно много, но семьи Дашковых пока не было. Звонить я не хотела. Марьяна подбегала каждую минуту и спрашивала, стоит ли пойти к ним и напомнить.

— Глупо, они прекрасно все помнят. Просто готовят царский выход. Погоди, все встанет на свои места.

На мой вечер пришла даже Мила, которая была отдаленной подругой. Мы редко звали её, на наши собирушки. Тут случай был особый. Яна влетела как метеор, вытаскивая из объемной торбы какие-то экзотические вкусности. На все мои возражения, отвечала, что этих особых фруктов и овощей на столе нет, а без них мы никак не получим полного удовольствия. За объёмной фигурой Яны, занявшей всё пространство кухни, выглядывала иронично улыбающаяся Мара. Она, наконец, оправилась от семейных горестных перипетий и оказалась очаровательной спокойной разумной дамой, с которой легко было говорить на любую тему.

— Мы сядем когда-нибудь? Я и так не ел целый день в ожидании королевского ужина. — Артём ворчал и пытался урвать кусочек вкусного блюда, ещё не поданного на стол.

— Я тебе страшно благодарна за терпение. Мы ждём ещё несколько человек и тогда мы сможем вкусить, не отрываясь на звонки.

Артём нахмурился и строго сказал.

— По-моему, вы девочки увлеклись. Лично я иду за стол и приглашаю всех, кто пришёл. Их довольно много и, они ждут именинницу. Пошли.

При всей моей нетерпеливом ожидании друзей из соседнего дома, ослушаться Артёма я даже и не думала.

Тосты лились рекой, еда уменьшалась в геометрической прогрессии. Тоя, то Марьянка подносили новые порции. Внутри меня рос вопрос: «Куда могли деться Дашковы? Что за странный выпад в нашу сторону откалывают они?».

В этот момент раздался звонок в дверь. Я полетела открывать. На пороге в тени лестничного пролета стояла Саня с цветами и подарком.

— Извини, что опоздала. Я только что вернулась, — она протиснулась в квартиру. На мой немой вопрос, она прижала палец к губам и отрицательно покачала головой.

Я не отличаюсь кротким характером и вызов, который был, как белая перчатка перед дуэлью брошена мне, был принят. Я обняла подружку и радостно втолкнула в комнату, в который туман сигаретного дыма светился в лампочках большой старинной люстры.

Артём все понял. Улыбка его не предвещала ничего хорошего для наших соседей. Зато Саня была посажена рядом с хозяином дома и, он непрестанно ухаживал за ней. Когда общей застолье было закончено и, все разбрелись по комнатам, Артём, обнимая Саню за плечи, стал знакомить с приятелем, который приехал из Америки, куда отбыл несколько из южного города, в котором оставаться стало небезопасно.

Саня стояла, не проявляя никого особого интереса, хотя руки ее нервно подрагивали, а коленка тряслась. Я, за многие годы знакомства, знала нервные проявления.

— Тебе он не симпатичен? — Шепнула я Саньке. — Что ты стоишь как манекен?

— Нравится, но зачем мне это знакомство? Меня все равно, никто не отпустит. Я же — тень.

— Ты сама виновата. Возьми и сбеги с Андреем. Прямо сейчас и не возвращайся к ним. Они же монстры, — я была уверена, что смогу убедить подругу.

Какое-то сомнение появилось в глазах младшей сестры Алисы. Но это было лишь мгновение. Мужчины стояли и смотрели на наш гипнотический поединок.

— Нет. Меня замучает совесть. Я испорчу жизнь и человеку и себе, — Саня опустила голову и собиралась тихо отойти.

— Ты делаешь большую ошибку. Тебе бы к психологу, — Артём развернул Саню к себе, не обращая внимания ни на приятеля, ни на меня, увел Саню в кабинет.

Я думала, стоило ли разъяснить Андрею ситуацию. Он остановил меня рукой. И пошел курить на лестницу.

— Я подожду полчаса. Она мне очень понравилась. Попробуйте ей втолковать эту простую мысль.

Я потопталась, неловко чувствуя себя, словно моя вина, что Саня зажатая идиотка. Мне, будто, больше всех нужно пристроить ее.

Я прекрасно понимала, что, если мы оторвем Сашку от «А.В.», то мне путь в семью Дашковых заказан. Зачем вся эта кутерьма вокруг дивана. Я попыталась в глубины души и почувствовала, что мне тоже хочется влиять на события, а не только подчиняться греческому эпосу Александры Владиславовны. Она превратила жизнь внучек в роковое предназначение, отняв у них право выбора и право на ошибку. Но, так ли уж меня по-настоящему волновала неустроенная судьба Саньки? Я попыталась уйти от ответа. Тем более, что в этот момент, мимо меня пролетела заплаканная Санька, что-то бормотавшая.