Сергей Федоранич - Бог тебе судья

Мечинский был в наушниках, чтобы не мешать нам разговаривать. Но этого не требовалось, мы не сказали друг другу ничего такого, что было бы лишним для него. Мы обсуждали только ее дело и перспективы. Кристина была уверена, что все будет в полном порядке, что ее оправдает суд присяжных. Я был уверен в обратном. Я пытался доказать и Мечинскому, и Кристине, но все без толку. Я предлагал идти другим путем, но они не слушали.

— Возможно, — сказала Кристина, — возможно, Витя, они и правы. Возможно, я и создала секту. Но если это так и по российским законам наша община может быть признана преступным сообществом, значит, я должна понести наказание.

— Кристина, ну как ты не поймешь! Дело не в общине и ее квалификации — секта это или нет. Главное в том, что людей ты не убивала. А у присяжных засорено все, их прокурор убедила: если имела место секта, значит, там есть место убийствам. И виноват тот, кто эту секту создал. И она целенаправленно пытается доказать, что ваша община — секта.

— Витя, если люди понимают под сектой общество единомышленников, значит, мы действительно секта.

— Ну, Кристина! Не опускай руки!

Но было бесполезно. У меня создалось впечатление, что Кристина не просто опустила руки, она даже хотела, чтобы ее осудили. Мечинский не привлекал экспертов, не допрашивал членов общины, он не делал ничего, чтобы оспорить слова прокурора насчет секты. И это было ужасно. В этом деле нет места сектам и этим проявлениям, это даже рядом не стояло. Но в словах прокурора была логика, особенно для тех людей, кто мало понимает, чем секта отличается от общества единомышленников. У Кристины и ее общины не было противоборствующих религиозных взглядов, не было своей идеологии. Они просто вели тот образ жизни, который им подходил, вот и все. И если в этой общине завелась группа лиц, назвавшая себя ацтеками-каннибалами, это не означает, что все члены общины стали ацтеками-каннибалами…

Я вышел на улицу и глубоко вздохнул. Солнца не было совсем, накрапывал дождь. Разряженный воздух пах свежестью, и так хорошо им дышалось! Я направился к своей темно-серой машине-седану — недавно приобретенной «КИА» — и думал, что, скорее всего, завтра присяжные уйдут в совещательную комнату и вынесут свой вердикт.

Если я что-то и мог сделать, то уже слишком поздно. Предварительное следствие окончено, суд практически тоже. Завтра судья ознакомится с материалами дела, огласит все имеющиеся в пяти томах доказательства и приступит к прениям сторон. Мечинский и прокурор расскажут свои истории, судья напишет вопросы присяжным и даст напутствие.

Присяжные уйдут в совещательную комнату и выйдут оттуда с вердиктом: признать Кристину Слайэрс виновной в организации убийств двадцати шести человек и назначить наказание в виде смертной казни.

Ежедневная газета «Гражданский репортер»

ПЕРВЫЙ С 1996 ГОДА СМЕРТНЫЙ ПРИГОВОР МОЖЕТ БЫТЬ ВЫНЕСЕН ЖЕНЩИНЕ

Смертная казнь в России нелегальна: в законе она есть, на самом деле — нет. В России, как и во всем мире, хватает подобных законов, но не суть. Много диспутов в обществе: а что нам дает смертная казнь? Нужна ли она? Уголовный закон провозглашает три цели уголовного наказания: восстановить справедливость, предупредить преступность и исправить осужденного. Порок кроется в самих целях: как смерть должна исправить казненного?

И ладно бы нашли завуалированный ответ на этот вопрос, но его даже не ищут. Наука упрямо молчит, не давая четких ответов, философы говорят часами, и, кажется, не на русском языке, а на каком-то инопланетном. А между тем в России указ президента, который положил начало отмены смертных приговоров, имеет силу закона, что никак не коррелируется с Конституцией, которая не давала президенту права перечить федеральному закону.

В мае 1996 года президент издал Указ, которым рекомендовал парламенту и правительству начать меры по поэтапному сокращению применения смертной казни в связи со вступлением в Совет Европы. В июне того же года парламент принял Уголовный кодекс, действующий и ныне (разумеется, с многочисленными поправками), в котором, однако, смертную казнь оставил. Но процесс был запущен: общество восприняло позицию президента как руководство к действию и стало закидывать Конституционный суд требованиями отменить смертную казнь.

Но как это сделать, когда законодатель смертную казнь прямо предусмотрел в качестве наказания? На поиск более-менее вменяемого варианта у суда ушло три года.

В 1999 году Конституционный суд постановил, что до тех пор, пока на всей территории России не будет обеспечена возможность каждому подсудимому, которому может быть назначена смертная казнь за его преступление, рассмотрения дела с участием присяжных заседателей, смертная казнь не может быть назначена вообще нигде.

Еще десять лет судьи думали и ломали голову над тем, как сделать так, чтобы постановление вступило в силу. И в 2009-м Конституционный суд еще раз подтвердил свое решение, кивнув на часть 2-ю статьи 20-й Конституции, в которой написано, что «смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться…». Судьи посчитали, что граждане России в 1993 году указали на временный характер смертной казни, включив в норму статьи словосочетание «впредь до ее отмены», таким образом, можно полагать, что смертная казнь — мера временная. И теперь можно включить оценочные суждения и твердо сказать: время настало.

Так почему же не сделать проще? Почему же не отменить смертную казнь на законодательном уровне, исключив соответствующую статью из кодекса? Ответ прост: общество на самом-то деле этого не хочет.

Да и как оно захочет, когда на свободе разгуливают люди, которые могут уложить в могилу двадцать три человека? Мосгорсуд через две недели начнет провозглашение приговора в отношении Кристины Слайэрс, подсудимой по делу о массовом убийстве. Согласно обвинительному заключению, подсудимая в составе организованной группы убила двадцать три члена своей секты из-за неповиновения и готовила масштабный теракт, направленный на устрашение оставшихся. Но правоохранители порушили планы преступников и, видимо, порушат и твердость конституционных судей, ведь обвинение тоже по-новому прочитало статью 59-ю Уголовного кодекса и обратилось в Конституционный суд с требованием признать запрет на вынесение смертной казни женщине неконституционным.

Конституционный суд в особом порядке обещал рассмотреть требование, да оно и понятно: ведь Конституция не содержит запрета выносить смертную казнь женщинам, а значит, уголовный закон ей противоречит. Удивительно, как это прошли мимо раньше? Не нужно быть трижды доктором юридических наук, чтобы предвидеть, какое решение примут конституционные судьи. Но вот отменят ли они свой мораторий? Если Конституционный суд, как и обещал, к концу следующей недели признает запрет на вынесение женщинам смертной казни неконституционным, то Мосгорсуд вполне может такой приговор вынести, ведь судья поставил перед присяжными помимо прочих вопрос: «Если подсудимая будет признана вердиктом присяжных виновной, заслуживает ли она смертной казни?»