Елена Галлиади - Просто – semplicimente. Часть I. Начало

— Ты помнишь, с чего началось ваше противоборство? — спросил Лоренцо.

— Противоборство? Возможно ты прав, это противоборство. — сказал Доминик.

— Доминик, ты отлично знаешь, что твои слова не пойдут дальше моих ушей. Ты здесь, чтобы мы во всем разобрались. Из раза в раз поток твоих мыслей неизбежно возвращается к Алессандро и Сальваторе.

— Я никому не рассказывал о том, что произошло однажды. Но… знаешь, слишком тяжело. Возможно, это был переломный момент в наших с дедом отношениях, ведь раньше я любил его. — сказал Доминик.

— Поговорим об этом? — голос Лоренцо был настолько мягким и успокаивающим, что его вопросы обычно служили скорее указанием на действие. Раньше Доминик не поддавался, но в этот раз ему действительно хотелось поговорить о том, что произошло однажды, о чем он старался не вспоминать.

— Да. Можно мне попить? — спросил Доминик.

— Конечно, — Лоренцо улыбнулся, налил в стакан воды из большого стеклянного графина, подошел к Доминику, который поднялся с кушетки и присел рядом.

— Спасибо, — Доминик принял стакан воды, было видно, что он нервничает.

— Послушай, Ники, я очень хочу тебе помочь, я давным-давно вижу, что существует проблема, но ты настолько глубоко запрятал её в себе, что я ощущаю себя шахтером, который детской лопаткой пытается раздолбить каменную глыбу, чтобы наконец докопаться до сути. Ты должен понять, что одними термальными источниками психоэмоциональные потрясения не лечатся, к сожалению. Если бы это было так, наш мир бы был полон счастливыми людьми. Я не просто твой врач, я твой друг и действительно хочу помочь тебе.

— Я понимаю, давай поговорим. — сказал Доминик.

— Вот и славно, укладывайся поудобнее, расскажи мне, что захочешь, то, что придет в голову.

Лоренцо вернулся на свое место, а Доминик лёг на кушетку и какое-то время лежал молча.

— Сегодня неплохой день, — спустя некоторое время начал он.

— Ты прав.

— Жаль, скоро тепло уйдет. Здесь север, да и в Риме в ноябре уже пойдут дожди. На Сицилии несколько другой климат. А в Варшаве очень холодные зимы. Мы с мамой и братом всегда уезжали после Рождества к деду, а когда получалось уехать всей семьей уезжали и на Рождество. Дед радовался, он очень любил, когда мы приезжали в Палермо. Мы с братом и мамой бывали там часто, мама очень скучала. Отец практически всегда был занят бизнесом. Его родителей я не помню, мне кажется они погибли, не помню бабушку, она довольно рано умерла. Деда помню хорошо, слишком хорошо. Он был тем, кем был, глава семьи, глава влиятельного клана, его боялись, но с нами, с детьми, он был вечным рождественским дедом, баловал нас сверх меры, а меня и того больше. Пока я был маленький я никогда не задумывался о том, кто он такой, я и понятия не имел из какой я семьи. Мы очень хорошо жили в Варшаве, но я даже не задумывался почему мы живем там, хотя мы итальянцы, просто думал, что у отца там бизнес и так нам удобнее, думал, что возможно мама не хотела бы оставлять его одного. Мы с братом ходили там в школу, говорили по-польски, у нас были друзья. Дома между собой мы разговаривали только на итальянском, что немало забавляло всех вокруг. Но жизнь у нас была не тяжелая, действительно всё было здорово… Мне было десять лет… Тогда мы приехали на Рождество, отец был с нами, он успел закончить все дела перед праздниками. Кажется, тогда вся семья была в сборе. У меня были в основном двоюродные сёстры, но мы всегда дружили, не было проблем. При входе в дом, перед лестницей, стояла огромная ёлка, мне тогда казалось, что она достает до самого потолка, там высота в два этажа и небольшой мраморный балкон, с которого видно весь холл. Дед нам на протяжении всех рождественских праздников прятал небольшие подарки в ёлку, все дети только и занимались тем, что с утра до вечера потрошили её. Он смеялся над нами и говорил, что это рождественские гномы приносят подарки, но мы решили его выследить, у нас не получалось, мы неизменно засыпали. Однажды ночью я проснулся от непонятного шума, какое-то время я лежал вслушиваясь, потом решил, что возможно это дед с подарками и решил за ним проследить. Моя комната была на третьем этаже. Сперва я подумал было разбудить Лауру, чтобы проследить за ним вместе с ней, но всё же пошел один. Я спустился на второй этаж и вышел на балкон, чтобы посмотреть, что происходит в холле. Большого света не было, горели только бра по кругу холла… Я спрятался так, чтобы меня не было видно, ожидая увидеть, как дед прячет подарки. Внизу у елки я увидел женщину, она была растрёпанная, заплаканная, у неё были связаны руки, во рту кляп, она стояла на коленях, подняв голову кверху. Рядом с ней, тоже на коленях был мальчик, такого же возраста, как и я тогда. Приглядевшись я его вспомнил, это был Франческо, мы иногда играли в нашем саду, а женщина была его мать, она приходила несколько раз в неделю, помогать на кухне. Мальчик был тоже связан и у него тоже был во рту кляп. Я испугался настолько, что мне кажется, окаменел от ужаса. Я увидел деда, именно на него смотрела женщина, там же был и мой дядя Альберто, отец Лауры… Я не понимал, что происходит и настолько испугался, что боялся пошевелиться. Сейчас мне ясно, что всё произошло быстро, но тогда мне показалось, что время тянулось неимоверно долго. Сальваторе лишь сказал, что она знает, что полагается за такие дела… он не долго думал, вернее совсем не думал… Сначала он выстрелил в мальчика, потом в ту женщину, звука выстрела я не услышал, сейчас я понимаю, что это был не странный длинный пистолет, как я думал в детстве, это был глушитель. Кажется, я потерял сознание. Когда пришел в себя я был в своей комнате, а дед был рядом. Он сказал, что мне приснился страшный сон и успокаивал меня, повторял без остановки: «Ты ничего не видел, ты ничего не видел, тебе приснился страшный сон». В какой-то момент я поверил и уснул. На следующий день я проснулся часов около двенадцати, меня никто не будил. Дед всем рассказал, что я кричал ночью, что мне приснился страшный сон. В тот день он возился со мной больше обычного, я действительно начал считать, что это мне всё приснилось. Потом был сочельник и наконец настало Рождество. Помню, как мы с Лаурой бежали по лестнице наперегонки, чтобы быстрее добраться до подарков. Я добрался первый, все взрослые были в холле и с улыбкой наблюдали за нами. Я схватил довольно большую коробку, на которой было написано моё имя и готов был её распаковать, но в какой-то момент мой взгляд упал на серебристый стеклянный шарик на ёлке. На нём были застывшие капельки крови. Мне стало нехорошо, и я снова потерял сознание. Все переполошились, весь оставшийся день я провел в постели, со мной была мама и приходил брат, потом двоюродные сёстры. При виде деда я начинал плакать, не мог видеть и дядю Альберто. Мама пыталась выяснить, чего я так испугался, спрашивала, что мне снилось, но откровенно говоря у меня язык не поворачивался что-либо рассказать. На следующий день я спустился к ёлке и нашел тот шарик, рядом были ещё несколько, тоже забрызганных кровью. Это действительно не бросалось в глаза. Пока я изучал шарики пришел дед. Видимо он был взволнован тем, что произошло и пытался как-то реабилитироваться, говорил со мной ласково, спрашивал, смотрел ли я свой подарок. Коробку отнесли в мою комнату, но я так и не открыл её. Я ничего не отвечал, потом спросил про кровь на шариках. Дед рассмеялся и сказал, что это не кровь, как я мог такое подумать. Просто, когда взрослые отмечали Рождество, разбили бутылку красного вина у ёлки. Я помню, что покивал головой, но не поверил, на тот момент я уже умел отличать кровь от чего бы то ни было, я был мальчишкой и регулярно разбивал колени, локти, нос и был самым любимым пациентом нашего травматолога. В первых числах января мы возвращались обратно в Варшаву, пора было идти в школу. Перед отъездом я спросил деда где тот мальчик, Франческо, который приходил к нам со своей мамой. Мне показалось, что от моего вопроса он вздрогнул, но улыбнулся и сказал, что они переехали в Катанью и обещал передать ему от меня привет. Больше к этой теме мы не возвращались, но по приезду домой я решил, что, когда вырасту стану полицейским и посажу деда в тюрьму… — Доминик замолчал, Лоренцо сделал несколько пометок в свою записную книгу.