Ирина Андросова - Мечта на вешалке

Я отлично усвоила поучения профессиональной журналистки и, дождавшись, когда рослый молодой человек выйдет из второго подъезда дома номер пять по улице Кржижановского, в котором находилась триста двадцать четвертая квартира, проскользнула в парадное.

В душе я надеялась получить от предстоящего общения с Ефимом Владимировичем Кругловым, мужем покойной Стервозы, ни с чем не сравнимый заряд положительной энергии. Они мне казались такими душками, эти цветоводы-любители! Сколько в них энтузиазма, сколько преданности своему делу! Аж завидки берут.

Дом, в котором проживала Стервоза, оказался добротным и, я бы даже сказала, престижным. Выйдя из лифта на восьмом этаже, где, по моим расчетам, должна была находиться квартира цветовода, я осмотрелась по сторонам и присвистнула.

Вдоль стен лестничной клетки стояли внушительные емкости с молодыми деревцами, как видно, недавно доставленные из Щелковского питомника, и пробираться между ними нужно было, рискуя либо напороться на сучок, либо опрокинуть кадку.

Протиснувшись вдоль стеночки к нужной квартире, я позвонила и сразу же деликатно отошла в сторонку, чтобы хозяин получше мог рассмотреть меня через глазок. Простояв некоторое время в неловкой, но уважительной позе, я снова надавила на кнопку звонка, и опять же безрезультатно. Затем я подошла вплотную к косяку, навалилась всем телом на звонок и долго стояла так, не отнимая пальца.

— Хто? — спустя примерно минут сорок раздался из глубин квартиры мужской голос, полный тревоги.

— Ефим Владимирович? Добрый день, — как можно развязнее сказала я, ибо всегда считала, что истинные журналисты довольно бесцеремонны. — Я корреспондент газеты «Зеленый листок», хочу написать о вас репортаж и, если можно, сделать несколько снимков.

— Как вы узнали о моем изобретении? — всполошился за дверью мной собеседник.

Глянцевые журналы учат, что, если ты теряешься в каких-то ситуациях — а я, честно говоря, от такого вопроса растерялась, — взгляни на себя отстраненно. Как будто ты — это не ты, а кто-нибудь другой. Я, например, стала Керри Бредшоу. И, как это сделала бы героиня «Секса в большом городе», напористо произнесла, хотя не имела понятия, о чем идет речь:

— Да об этом повсюду только и говорят! Чего только о вашем изобретении не напридумывали! Главный редактор нашей газеты послал меня к вам, уважаемый Ефим Владимирович, чтобы я объективно осветила все аспекты вашего изобретения, отделив, так сказать, зерна от плевел. В смысле, правду от вымысла.

Я уже поняла, что дело мне придется иметь с типажом, который Оганезова называет «чокнутый профессор». Если верить Наталье, представители этого типа, как правило, отличаются патологической мнительностью, крайней обидчивостью и параноидальной подозрительностью. С ними можно договориться единственным способом — безбожно им льстя и заведомо соглашаясь с любой околесицей, которую они несут.

Загремела цепочка, клацнул замок, и в образовавшуюся щелочку просунулся клок черной бороды и глаз, увеличенный бифокальными очками до размеров картофелины средних размеров.

— Как вы сказали? — переспросил обладатель бороды и очков. — Зерна от плевел? Да будет вам известно, что в моем открытии нету никаких плевел! Одни только рациональные зерна, которые со временем дадут потрясающие плоды и перевернут современную науку!

И муж Стервозы хотел уже захлопнуть перед моим носом дверь, но я заранее вставила в щель ногу, помешав цветоводу-любителю оставить читателей «Зеленого листка» без информации о грядущем научном перевороте.

— Надо же, как интересно! — поддельно обрадовалась я, плечом расширяя проем между дверью и косяком и норовя незаметно скинуть цепочку, мешающую мне войти. — Расскажите, пожалуйста, подробнее!

Выдержав паузу, гений приоткрыл пошире дверь, взглянул на меня сквозь окуляры, как волк на докучливого охотника, который по глупости все тычет и тычет дулом двустволки в его пасть, и с отвращением произнес:

— Ладно уж, заходите! Напишите все как есть, чтобы в Академии наук не чесали языками!

Но стоило Круглову отступить назад, запуская меня в квартиру, как дверь напротив распахнулась, словно сосед Ефима Владимировича все это время дежурил у глазка, и прямо на нас выскочил подвижный старичок в шерстяном спортивном костюме советского образца и в домашних тапочках на босу ногу. В одной руке дед держал бумажку, мелко исписанную телефонными номерами, в другой — телефонную трубку.

— Эт-то безобразие! — заголосил он, размахивая у себя над головой исчерканным листочком, словно белым флагом. — Я буду жаловаться! Я дойду до префекта! Я свяжусь с участковым! Какое вы имели право заставить всю лестничную площадку кадками, ведь квартира даже не в вашей собственности!

— И что? — недовольно буркнул изобретатель себе в бороду.

Старичок подскочил к самой двери Кругловых и выпятил вперед щуплую грудь.

— А то! — желчно зашипел он, пытаясь проникнуть в квартиру цветовода-любителя. — То, что вот я, собственник, не могу подойти к своей квартире, которая, еще раз повторюсь, находится в моей собственности! Между прочим, вы лишили моего кота возможности выходить на прогулки! Вы хотя бы понимаете, что не имеете права заваливать места общего пользования разным хламом? Ладно бы, еще собственники были, а так живете в муниципальной квартире, а форсу, как у прокурора!

Ефим Владимирович молчал и громко сопел носом, оттирая от двери плечом непрошеного гостя. Безответная кротость жертвы только подливала масла в бушующий пламень негодования скандального соседа и еще сильнее распаляла его. Видя, что в квартиру попасть не удается, а словесные нападки не достигают цели, дед скроил ехидное лицо и глумливо проговорил:

— Я, конечно, понимаю, у вас личная драма, но это опять же не дает вам никакого права. Ко мне сегодня милиционер приходил, все спрашивал про вашу жизнь с покойной супругой, так я ему, уж будьте уверены, все про ваше антиобщественное поведение рассказал. И я не удивлюсь, если сегодня же вечером вас заберут куда следует, как вы и заслуживаете. Вот тогда я позову дворника, и мы очистим подъезд от мусора, которым некоторые граждане перегораживают общественные лестничные площадки. И верните моего кота, я знаю, вы прячете Тимофея у себя в квартире. Милиция уже поставлена в известность, так что имейте в виду, управа на вас найдется!

Наконец я не вытерпела и шагнула вперед.

— Я журналистка центрального издания и приехала специально для того, чтобы взять интервью у выдающегося изобретателя нашего времени Ефима Владимировича Круглова. И я обязательно напишу, как разные несознательные элементы травят цветовода-любителя, мешая ему работать!