Ирина Андросова - Мечта на вешалке

Таганский сокрушенно покачал головой, кинул в рот маслинку и продолжал:

— Если бы Анна не стала заглядывать к Дашке, прибраться там, поесть приготовить, так вся дворовая шайка-лейка у Ножкиных и гужевалась бы. Короче, как-то подруга Руслана, заглянув к Дашеньке, заметила штабеля пустых бутылок и горы сигаретных бычков. Пожаловалась Светке. А та уже попросила меня по-отцовски присмотреть за девчонкой. Платить хорошо обещала. Я и повелся. «Давай, — говорит, — скажем Дашке, что ты — ее отец. Дашка обрадуется, что у нее отец — артист, станет тебя слушаться, посещать культурные места и не будет больше водиться с Казаковым». Я и старался изо всех сил, делал все что мог.

— Светлана просила нас разыскать родственников Даши, — отпив из щербатой чашки домашнее молдавское вино, вдруг сказала Неля. — Круглова так воодушевилась, когда узнала, что мы имеем такую возможность… «Здорово, говорит, как все получается! У меня теперь есть отец, и у Дашутки найдутся родители. Хорошо бы они были какими-нибудь дипломатами или работниками таможни. Это так престижно…»

— И что, нашли? — в один голос заинтересовались Лючия, Наташка Оганезова и оператор Петя.

— Нашли, — с мрачным удовлетворением ответила Неля. — Только родители Дарьи оказались никакими не дипломатами. Наследственность, я вам скажу, там еще та. Матушка нашей девочки родила Дашутку в пятнадцать лет от солдатика-стройбатовца, бегая по ночам на свидания к воротам воинской части, что находилась по соседству с их общежитием при медицинском училище. Промучившись с ребенком пару месяцев, непутевая мамаша отнесла малышку в детский дом, пообещав забрать дочь, как только представится такая возможность. Возвращаться с младенцем домой в Оренбургскую область ей очень не хотелось. Сдав ребенка в детдом, молодая мамочка кое-как закончила училище и уехала в Турцию работать танцовщицей. Вы сами понимаете, что это были за танцы, и вскоре в борделе, где она отплясывала, случилась крупная кража. Потом обворовали второго клиента. Потом третьего, а затем поймали воровку. Надо сказать, что Дашкиной маме еще повезло. Ее не убили на месте, а передали в руки полиции, и она до сих пор отбывает срок в стамбульской тюрьме. Теперь об отце. За месяц до демобилизации наш стройбатовец избил своего сослуживца и угодил в тюрьму. Отсидел, вышел и через полгода снова уехал на зону, откуда периодически выходит, чтобы совершить какое-нибудь противоправное деяние и снова сесть за решетку. Такие вот у Дарьи родители. Когда мы рассказали Свете о результатах нашего поиска, она, похоже, даже обиделась на нас и говорит: «Ладно, не надо нам таких родственничков. Я Дашутке сама подходящего отца найду».

— Сначала я не понял, чего она от меня хочет, — подхватил Иван Таганский. — Когда я выходил из тюрьмы, Гиви попросил передать привет его подруге, сказать, чтобы Светка, пока он на зоне, за Игоречка держалась. Игорек, мол, в теме, не даст ей пропасть. Это их дела, я не лезу. Ну, разыскал я Гивину подругу, и только ввалился к Кругловой в квартиру, Светлана мне тут же в лоб конкретный вопрос: «Вы, — говорит, — на самом деле Иван Таганский или это мне только кажется?» Я ей чисто конкретно и отвечаю: «На самом»…

— Что, правда, что ли, певец? — не поверил Мирча. — Я думал, Таганский повыше должен быть и не такой мятый… Хотя, может, и такой…

— Да я это, реально, — скромно потупился артист.

— Слышь, спой, а? — тут же раздалось со всех сторон, и старенькая расстроенная гитара Богдана Осиповича как бы сама собой оказалась у барда в руках.

— Нет уж, пусть сначала расскажет, как все было, — оборвала сотрапезников Наталья, больше интересующаяся детективами, чем слезливыми балладами сомнительного содержания.

Таганский справился с горделивой улыбкой суперзвезды, что помимо его воли то и дело наползала на лицо, отставил гитару в сторону, пригладил седой ежик и продолжал:

— Так вот, Светка и спрашивает: «Хочешь, — говорит, — Иван Таганский, денег заработать?» А кто ж не хочет? Я, сами понимаете, только с отсидки вышел, с финансами негусто. А Светка мне сразу купила подержанную шестерку, сняла комнату в Сокольниках, прибарахлила чуток и дала на первое время денег. Я б ей все вернул, мне чужого не надо. В тюрьме я выучился божественно играть в покер. Участие в российском чемпионате принять хотел, да надо было иметь на руках десять тысяч долларов…

— Так называемый бай-ин, — встряла Наташка.

Таганский развернулся всем корпусом на голос, с интересом посмотрел на мою подругу и, задержав взгляд на ее очках, задумчиво спросил, вскинув одну бровь:

— Мадам, мы раньше не встречались?

— Нет, просто я очень похожа на вашу бабушку, — желчно ответила Оганезова.

— Действительно, похожа! — обрадовался бард. — Она тоже знатно разбиралась в покере. Именно бабуля научила меня играть в эту занимательную игру. Простите, как вас зовут?

— Наталья, — жеманно представилась Оганезова и достала из кармана пенковую трубку.

Я, как только увидела глаза блатного трубадура, устремленные на Оганезову, сразу поняла, что никто и никогда не скажет обо мне: «Та девушка, которую носит на руках Иван Таганский». Потому-то скажут так о Наташке. Мне, конечно, все равно, просто обидно за подругу. Строит глазки непонятно кому. А он тоже хорош. Как будто не видит, что Оганезова и трубки-то в руках никогда не держала…

В общем, я сидела напротив этой сладкой парочки и с удивлением наблюдала, как Наталья сноровисто утрамбовывает большим пальцем правой руки табак, как раскуривает трубку, пуская носом ароматные клубы дыма, и одновременно с этим отчаянно кокетничает с Таганским, рассказывая своему заклятому другу о том, что скоро в Лас-Вегасе пройдет очередной турнир «Хот стейкс покер». При этом Наташка усиленно намекала, что было бы неплохо смотаться в Америку и посмотреть на все это безобразие своими глазами. Ведь размер бай-ина в этом году повышен до двухсот тысяч долларов, а это, согласитесь, не шутки.

Певец буквально не сводил с умного лица Оганезовой зачарованных глаз, а она знай себе трепала языком, с необычайной легкостью рассуждая о том, в чем ни бельмеса не смыслила.

— Натали, а не махнуть ли нам в Лас-Вегас? — неожиданно предложил Иван Таганский, переходя от избытка чувств на «ты».

— Ага, вот напишешь новый шлягер, заработаешь кучу денег, тогда и махнем, — в тон ему ответила Оганезова.

Бард тяжело вздохнул и посмотрел на мою подругу печальными глазами больного какаду.

— Шлягер я никогда не напишу, — грустно проговорил он.

— Это еще почему? — удивилась Наташка.

— Шлягеры мне бабушка писала, а она в прошлом году умерла.

— Да ты что? — не поверил оператор Петя. — Неужели же весь этот бандитский жесткач писала тебе бабушка?