Иван Козлов - Мой брат, мой враг

— Григоришин работал распорядителем на оптовом рынке, хорошо получал, но этой зимой уволился, почему — я так и не выяснил. Для моей подружки это тоже загадка.

— Для твоего источника информации, — поправил Бильбао Петров.

— Ладно, пусть для источника. Месяца два мужик нигде не работал, потом устроился продавцом в мясной отдел магазина.

— «Потом» — когда именно, уточнить можешь?

— В марте, сразу после женского праздника. Однако он и там уже не работает, Иван Николаевич. Месяц назад, а точнее, с двадцатого мая, взял расчет и уехал достраивать свою дачу.

— Бригаду строителей нанял?

— Нет. Там вроде бы отделочные работы остались, он без помощников, сам управляется. Даже без жены. Она дней пять назад поехала туда, а потом соседям жаловалась, что муж ее и на порог не пустил, сказал, что хочет ей сюрприз устроить и показать комнаты только тогда, когда последний гвоздь вобьет и последний мазок краски нанесет. Хотя в принципе какой там сюрприз? Они ведь за городом жить не собираются, для продажи дачу построили. И дом в городе вроде продавать хотят. Уезжают на Кубань, к родителям жены.

— А может, Григоришин на даче любовницу держит и не хотел, чтоб жена это видела?

Бильбао чуть пожал плечами:

— Если верить соседям, он не бабник. И потом, ему уже сорок лет.

Петров покрутил головой:

— Ну даешь, Калганов! Ты что же, думаешь, только в твои двадцать девок шерстят?! Ты вообще, кроме них, чем-нибудь занимаешься? Может, какие-нибудь интересные книги читаешь?

— Есть предложение? — спросил Бильбао.

— А как же. — Петров вытащил из дипломата тонкую брошюру и положил ее перед собеседником. — Просмотри на досуге. И вообще, вникни в суть: что люди этой профессии делают, когда приезжают к месту работы.

Брошюра называлась «Бурение грунтов».

Телефонный звонок раздался в восемь утра, в это время Бильбао обычно завтракал. Готовить он не любил, поэтому обходился бутербродами с кофе.

— Я тебя не с девочки слезть заставил? — спросил Петров.

— Девочек до утра не оставляю, Иван Николаевич.

— Правильно делаешь. Они долго умываются, одеваются и причесываются, а тебе через полчаса надо быть у моего подъезда. Форма одежды — без галстука.

— Я сегодня не выгуливаю ребенка?

— Так точно, этот вопрос согласован с семьей. Комнату, где жил Бильбао, рекомендовал ему сам Петров, от нее было минут десять ходьбы что до дома Солодовых, что до подъезда Петрова. В квартире его, кстати, он не был ни разу.

Вишневая «семерка» Ивана Николаевича тихо тронулась навстречу Бильбао, едва тот показался на тротуаре.

— Лицо у тебя сонное, — сказал Петров вместо приветствия, как только Бильбао сел на заднее сиденье. — Живешь, видно, скучно. Дома веселее было?

— Там время от времени хоть кулаками махал.

— А тут я тебя мало в спортзале гоняю? — Не дождавшись ответа, Петров продолжил: — Тут, Калганов, другой уровень работы. Тут носы квасить не придется, а если ошибешься, сразу пуля в лоб — и все.

Бильбао невесело засмеялся:

— Да кому мы нужны, господи! Шефу что, хоть раз кто-то угрожал?

— А ты думаешь, он ради престижа нами обзавелся? Ему наша свита нужна, чтоб значимость свою подчеркнуть? Или деньги у него лишние?

— Не исключаю.

— Он не пацан, в отличие от некоторых. А ты, Калганов, напрасно газет не читаешь, за политикой не следишь. Мало в жизни понимаешь, а еще хочешь стать журналистом.

Жигуленок довольно быстро вырвался за город, помчался по трассе в сторону реки. Только сейчас Бильбао обратил внимание на то, что рядом с ним лежат зачехленные удилища.

— Рыбалить едем, Иван Николаевич?

— А ты это дело любишь?

Он свернул на проселочную дорогу у указателя «Тихий залив», но поехал не к самому заливу, уже виднеющемуся впереди, а влево, к лесу. Заглушил мотор, загнав машину в молодой осинник.

— Вот тут и поговорим, Калганов. Ты, кстати, успел позавтракать? У меня термос с чаем, минералка, галеты, консервы — сухпаек по полной программе. Не спеши говорить «нет»: вполне возможно, и ужинать нам не придется.

— Такой клев хороший ожидается, что не оторвемся от удочек?

Петров вышел из салона машины, жестом предложил то же самое сделать Бильбао, обогнул густую поросль кустарников, остановился у темного дуба. Внизу простиралось поле, за ним были видны яркие крыши дачного поселка.

— Поговорим, значит, — повторил он. — Есть у нашего шефа хороший знакомый, партнер, можно сказать. Коган Яков Яковлевич. Ты его в кабинете Солодовых недавно видел.

Поскольку Бильбао бывал в этом кабинете редко, он тут же вспомнил полного брюнета с цыганской кучерявой шевелюрой. Да, именно так шеф и назвал его по имени-отчеству.

— А у этого Когана есть дочь, Инна. — Петров помолчал, взглянул на Бильбао, усевшегося на траву, опустился рядом. — Знаешь, чем ты мне еще нравишься? Говоришь мало. И вопросов глупых не задаешь. Кто такая, мол, и при чем мы тут…

Бильбао жевал травинку, глядя в небо.

— Так вот, Инна эта темненькая, худенькая, большеглазая. Восемнадцать лет, второй курс иняза. В Ростове училась. Три недели назад ехала на выходные домой, но не доехала. Видели, как она выходила из электрички на станции Щеглы и ее сопровождала ватага подвыпивших парней, среди которых был некто Красин, ее бывший одноклассник. Дальше — полная неизвестность.

— И когда прошло три недели, Коган попросил вас найти дочь?

Петров улыбнулся:

— Глупым вопрос не считаю. Я действительно сказал не все. Инна выросла в строгой еврейской семье, в загул удариться просто не могла, о своем приезде позвонила заранее, и родители ночь ее прождали, а утром отправились в милицию…

Бильбао по-прежнему смотрел в небо, жевал травинку, но слушал говорившего внимательно.

В милиции довольно быстро вышли на Красина, на тех, кто был в тот вечер вместе с ним. Красин жил в районе Щеглов, в частном секторе, друзья его — тоже. По их первоначальной версии, на станции они купили пива, воблы и поехали на автобусе в лесопарк. Куда делась Инна, понятия не имеют, хотя она действительно сошла на этой платформе. От Щеглов до своего дома ей тоже можно было доехать автобусом, правда другого маршрута.

Милиционеры не поленились и побывали на той площадке лесопарка, где гулял Красин с друзьями. Нашли и тех, кто видел там эту компанию. Ни одной девицы с ними не было. Только вот пили парни не пиво, а коньяк и закусывали его сыром, дорогой колбасой. Откуда такие деньги у тех, кто перебивается случайными заработками? Но даже и с деньгами такой коньяк и закусь на вокзале они купить не могли: сухой закон в винных ларьках, а на полках продтоваров только обветренная ливерная лежит…

В общем, начали менты колоть пацанву и раскололи в конце концов. Знакомый Красина, Портнов, якобы увидел, как тот разговаривает в электричке с Коган, и пристал к нему: познакомь да познакомь, угощу за это на славу. Ну а почему бы и не познакомить? Портнов дал им, как и обещал, пакет с двумя бутылками и закусью, сам сел рядом с Инной, начал ей о своей жизни заливать, потом все вышли на платформе, Красину с дружками пришлось сразу бежать к автобусу, потому что он уже отходил, и ничего больше они не видели.