Иван Козлов - Мой брат, мой враг

Это было везением. Бильбао уже прикидывал, как ему поступить, если Чума выйдет из машины, подойдет к ним, а тут…

Стоп, сказал он сам себе, а если там вовсе не Чумаков? Не один же он занимается таким бизнесом…

За баранкой сидел Чума. Свет в салоне он не включил, даже не повернул головы в сторону человека, севшего на переднее сиденье рядом с ним. Скучающе глядя перед собой в лобовое стекло, он только спросил:

— Таксу знаешь? В твоем случае — двойная.

— А может, как старому знакомому, льготу дашь?

Чумаков удивленно взглянул на Бильбао, не сразу его узнал, но по мере того, как узнавание наступало, лицо стала заливать зеленоватая бледность, — это было видно даже в полутемном салоне. Он хотел что-то сказать, но, видно, не было сил разомкнуть челюсти: подбородок лишь мелко дрожал.

— Рули отсюда, — сказал Бильбао.

Открылась задняя дверь, светловолосая хохлушка спросила:

— Нам садиться, Миша? Все нормально? Чума молчал, и за него ответил Бильбао:

— Нет, девочки, сегодня мне ваш хозяин понравился, с ним уеду.

— Что, правда? — в полной растерянности спросила хохлушка.

— Святая правда. Уезжаю с ним. А вам сегодня он дает отгул. Поступайте как знаете. Правильно, хозяин? Ты зажигание-то включай.

Хохлушка прыснула, захлопнула дверцу, побежала к подруге. А Бильбао повторил:

— Сказано же тебе: езжай.

В лобовое стекло он увидел, как в их сторону идет капитан милиции. Бильбао вынул из кармана пистолет, тот, который дал ему когда-то Коган, и уже более решительно сказал:

— Последний раз говорю.

Чума включил зажигание, тронулся с места. Капитан взял под козырек, приветствуя его.

— Все менты тут знакомы? — спросил Сергей. Чума наконец разлепил губы:

— Мы их кормим. Чего ты хочешь, Бильбао?

— Поговорить. Тебя же посадили, надолго, за убийство Ивана Николаевича. Как ты тут очутился? Бежал?

— Зачем? — Чумаков постепенно приходил в себя, но говорил еще прерывисто, дыша глубоко, как после бега. — Помогли чисто из зоны выйти, мать квартиру продала. Под амнистию, хотя по этой статье и не положено… В общем, помогли.

— На Кольцевую выскакивай.

— А дальше?

— А дальше — Горьковское направление. И вообще, давай договоримся, что сегодня вопросы задаю я.

Асфальт еще был темным, но снег уже сыпал вовсю. Трасса в сторону Ногинска была не загружена.

— За что вы убили Когана?

— Он перешел дорогу Благому. У Благого есть деньги, их надо вложить в дело, а еврей помешал хорошей сделке…

Ну правильно, подумал Бильбао, можно было и не спрашивать, ответ тут однозначный.

— А Захара Скрипача ты убивал?

Руль дрогнул в руках Чумакова, скорее всего, он начал психовать и жмет газ почти до предела. По такой погоде скорость становится опасной.

— Скинь обороты. Я понимаю, меня приговорили из-за той же нефти, из-за Наташи. Но Скрипке за что пули в грудь всадили? И как вы узнали, где он живет? И почему он вас в квартиру впустил? Да уменьши ты скорость, идиот!

Машина летела по самому краю дороги.

Чума открыл дверцу и выпрыгнул на ходу.

Бильбао с трудом удалось перехватить руль, заглушить мотор жигуленка метров через сто после того, как машину покинул хозяин.

Возвращаться и искать Чуму было бесполезно. Здесь почти к трассе примыкал лес, в нем и днем-то найти человека проблема, а ночью…

Только потому, что ближайшая остановка автобуса в сторону Москвы была сзади, Бильбао бросил машину на обочине и пошел туда, где совершил прыжок Чума. Второй раз встреча с ним такой легкой не получится, теперь он станет осторожней и злей. Да и все люди Благого примутся за поиски Бильбао с удвоенной энергией. Могут выйти на Сиротку, могут начать обзванивать все гостиницы и установят, где сейчас проживает Калганов. Из гостиницы надо съезжать, завтра же…

Так, вот по свежему снежку видно, что именно здесь вильнула машина, чуть не вылетела под откос. Да, в этом месте выпрыгнул Чума.

Он учел почти все. Плотной стеной подступали к дороге ели, укрыться за ними ничего не стоит. Бильбао тоже не мог так быстро покинуть машину, ему надо было не дать ей свалиться в кювет. И потом, одно дело прыгать под откос, а другое — на проезжую часть, рискуя угодить под колеса встречного транспорта.

Но один пустячок Чумаков все же не учел. Он выпрыгнул и на скорости врезался в бетонный столб с указателем километража. Голова его от такого удара раскололась надвое, как арбуз.

Машины проходили выше и не освещали окровавленный труп.

Через день многие московские газеты посвятили происшествию на Горьковском шоссе одинаковую по сути информацию. Убит активный член одной из столичных преступных группировок Михаил Чумаков по кличке Чума. Его вывезли за город и на бешеной скорости выбросили из машины. Милиция предполагает, что сделать это могли конкуренты Чумакова по преступному бизнесу. Чумаков подозревался в совершении заказных убийств, содержал притон…

Заметки подобного рода публиковались каждый день, к ним привыкли, и эта привлекла особое внимание лишь нескольких читателей.

Бильбао, отбросив газету, буркнул:

— Если знали и подозревали, то какого ж черта?.. Какого черта капитаны милиции ему козыряли?

Благой вызвал к себе одного из самых преданных своих помощников, Парфёна, в недавнем прошлом чемпиона города по боксу, и, тыча пальцем в заметку, сказал:

— Парфён, так он нас всех перещелкает. Не мы его, а он нас, понял? Лукаш, Чума, а мы — следующие. Как только я узнаю, где он, езжай и заканчивай с ним. Никуда его тащить не надо, никаких бумаг требовать с него не будем — просто заканчивай, и все.

— А как узнаешь?

— Это не такая уж и сложная проблема, — ухмыльнулся Благой. — Оставь ее решать мне. А сам будь все время в пределах досягаемости, понял?

И буквально через два часа после этого разговора Благой уже давал распоряжение боксеру:

— В восемь вечера сегодня твой объект выйдет из метро «Люблино», понял? Там справа маленький рынок есть, и он возле него будет прогуливаться. Воздухом морозным дышать.

— Перед смертью не надышишься, — засмеялся Парфён.

Он не нервничал, он был совершенно спокоен. В паре с Благим боксер отработал уже не один год и дело свое знал.

— В помощники тебе человека дать?

— Нет. Ты же знаешь, я один люблю работать, так оно вернее.

Нелепые случайности иногда влияют даже на ход всемирной истории, а что уж говорить о частных случаях?! Боксер жил в районе Речного вокзала, шел через парк к метро и наткнулся на перебрасывающихся снежками парней. Тот снежок, который угодил в него, был рыхлым, слабеньким, можно и нужно было его не заметить, но Парфён посчитал за долг врезать тому, кто бросил его, в скулу. Парни не стали выяснять отношения с Парфёном на кулаках, словно знали, с кем имеют дело. Они пырнули его ножом, сзади, под лопаточку, всего один раз, но удивительно точно. И разбежались, даже не проверили карманы, где лежали деньги и пистолет.