Питер Чейни - Поймите меня правильно

Я сижу все там же и ничего не предпринимаю. Домингуэс внимательно оглядывает зал. Он улыбается, очевидно, этим самым одобряя аплодисменты, которыми гости кабачка наградили певицу. Я думаю, что часть аплодисментов он принимает на свой счет. Потом он проходит к ее столику и садится. Она взглянула на него, улыбнулась. Потом она посмотрела на оркестр и начала что-то говорить, указывая рукой на эстраду. Он улыбнулся еще шире. Осмотрелся по сторонам.

Ребята, я догадываюсь в чем дело: парень собирается петь. Он встает, подходит к эстраде, выхватывает у одного из парней гитару, поворачивается лицом к залу и начинает.

Вы, вероятно, слышали эту песню. Она называется «Сомбреро». Если вы поедете в Мексику, вы смело можете поставить об заклад свою последнюю рубашку: неважно, в какое маленькое захолустное местечко вы попадете, найдется какой-нибудь парень или девчонка из публики, которые обязательно споют «Сомбреро».

Когда он кончил петь, все начали шумно аплодировать. Я подумал: кажется, момент уже созрел, пора начать действовать. Я встал и пошел через зал к эстраде.

— Очень мило, сеньор, — сказал я Педро. — Песня ваша очень хорошая, но немного старомодная. Может быть, вы разрешите спеть для вас?

Я взял гитару со стола. Он смотрит на меня. Глаза у него холодные. В другом конце зала я увидел толстячка-хозяина. Он явно начал нервничать. Но, может быть, у него на это были какие-нибудь причины.

Я небрежно прошелся по струнам рукой и вдруг начал нажаривать самый стильный мотивчик. Потом разразился небольшой испанской песенкой, которой меня обучала когда-то одна бабенка. А в этой песенке говорится: женщина никогда не может знать, что ее ожидает за углом, и даже если она влюблена в парня, с которым крутится, может быть, она просто ошибается. Ну, знаете, одна из этих пустяковых песенок.

Пока я пел, я все время бросал многозначительные взгляды на девчонку Мартинас. Я обжигал ее такими взглядами, от которых вполне мог бы расплавиться борт дредноута, но ее все это нисколько не трогало. Она смотрела на меня со снисходительной улыбочкой.

У нее удивительные глаза: не моргают и совершенно неподвижные. Когда я пел, я думал, что эта дамочка совершенно запросто может одной рукой всаживать тебе в живот очередь из автомата, а другой в это время срывать с кустов розы. Да, вот такая эта дамочка!

Я окончил песню и передал гитару Домингуэсу. Он все еще улыбается, но только одними губами. А глаза, как пара айсбергов. Он указал рукой на пустой стул за столом.

— Садитесь, сеньор, — сказал он, — очень приятно было слышать испанскую песню, исполненную с таким чувством американцем.

— А откуда вам известно, что я американец? — спросил я его по-английски. — По-моему, я достаточно хорошо говорю на вашем жаргоне, чтобы меня можно было заподозрить в американском происхождении. Но, может быть, вас кто-нибудь предупредил?

Он засмеялся. Я вижу, что этот парень отлично понимает, что я хочу сказать. И он ответил на английском языке, на котором говорят в пограничье.

— Официант, сеньор, — сказал он. — Он ожидал меня у двери и предупредил, что здесь находится один очень интересный иностранец, американец.

Он покопался в глубоких карманах брюк и вытащил две длинные сигары. Одну из них он протянул мне и дал прикурить. Все это время он не сводил с меня глаз.

Потом подозвал официанта и заказал вина. По-моему, не пройдет и минуты, как этот парень заговорит сам, поэтому я молчу и внимательно разглядываю посетителей, как будто меня очень интересуют чертовы рожи этой толпы.

И вдруг я почувствовал, что вся проклятая шайка настороженно следит за нами. Может быть, они надеются, что в скором будущем их ожидает небольшое развлечение. Ну что ж, может быть, они и правы.

Парень принес вино. Домингуэс откинулся на спинку стула и затянулся сигарой. Когда я взглянул на него в упор, в его глазах уже сияла улыбка.

— Я не имею чести знать ваше имя, сеньор, — сказал он. — Мое собственное недостойное имя Педро Домингуэс, возможно, вы уже слышали его? Леди, которая удостаивает меня чести своим присутствием, — сеньора Фернанда Мартинас.

Я встал и слегка поклонился Фернанде. Когда я это делал, я увидел в ее глазах откровенный смех.

Я сел и подумал: у нее очень красивый рот. Губы изящной формы и не очень толстые, как у большинства здешних женщин, и пользуется она самой высококачественной помадой.

Мне пришлось призвать себя к порядку, чтобы сосредоточиться на предстоящей работе, а то я слишком размечтался на тему о том, что бы я мог сделать с этими губками, будь у меня на то свободное время.

— Мое имя Хеллуп, — сказал я Домингуэсу. — Уилли Т. Хеллуп. Я приехал из Нью-Мехико и подыскиваю ранчо для своих друзей из Нью-Йорка.

Фернанда засмеялась. Он присоединился к ней.

— Вероятно, ваши друзья очень глупые люди, сеньор Хеллуп, — сказала она. — Нужно быть сумасшедшим, чтобы покупать ранчо в этих местах. Вероятно, вам приходилось видеть скот, когда вы проезжали по этой местности?

Я кивнул.

— По-моему, тоже. Сумасшедший, — сказал я. — Но когда люди принимают твердое решение, я обычно с ними не спорю. Теперь, в свою очередь, кивнул Домингуэс.

— Сеньор, — сказал он. — Упаси нас, Боже, обвинять вас в лукавстве и в уклонении от истины, но вы должны считать нас совершеннейшими дураками, если рассчитываете, что мы поверим вашей сказке относительно ранчо, которую вы только что рассказали официанту.

Я начал быстро соображать. На какое-то мгновение меня охватила нервная дрожь. Неужели я допустил какую-то ошибку? Нет, не мог я этого сделать. Не может быть двух Педро Домингуэс и, может быть, этот парень имеет основания разговаривать со мной таким образом. Думаю, что мне лучше всего подыграть ему и посмотреть, что из этого получится.

— Я не понимаю вас, сеньор, — сказал я. Он развел руками.

— Вот уже второй или третий раз сюда, в Темпапа, приезжают разные люди. Они рассказывают различные забавные истории относительно того, кто они такие и что собираются здесь делать.

В этот момент он был ужасно похож на гремучую змею, и мне показалось, что уголки его тонких губ немного искривились.

— Обычно приезжающие сюда люди проявляют интерес к двум вещам, — продолжал он. — К нефти и к серебру. Правда, они нам прямо этого не говорят. О, нет!.. Эти люди приезжают, чтобы в этой местности подыскать для кого-нибудь ранчо или объясняют свой приезд другими подобными баснями. Не дальше как на прошлой неделе, — продолжал он, — сюда приезжал один глупый человек, назвавшийся Лэрьятом. У него здесь с полицией произошли какие-то неприятности, боюсь, что я был их причиной. Весьма прискорбно, но он был убит при попытке к бегству из тюрьмы Темпапа. У нас есть тюрьма, довольно уединенное тепленькое местечко, и лучше бы ему кто-нибудь посоветовал остаться в ней, в мире и одиночестве. Но нет, он попытался убежать, вместо того чтобы положиться на мудрость нашего многоуважаемого адвоката Эсторадо, который (я в этом уверен) по зрелому размышлению непременно отпустил бы этого парня на свободу.