Артур Строгов - Правозащитник

Белосельский получил около десяти ударов по всему телу и зашатался.

— Все, — скомандовал Цыган, — тащите его в подвал.

Осыпаемый ударами, которых он, впрочем, и не пытался избежать, Белосельский старался удержаться на ногах, но под конец истязания он рухнул на колени.

— Что, не сладко? — раздался противный голос.

На Белосельского надели стальные наручники и потащили в подвал, почти лишенный света. Здесь, при свете тусклой лампы, его привязали к трубе и продолжили избиение. Один из бандитов принес стальную цепь и произнес с отвратительной ухмылкой:

— Отличный ошейник для правозащитника!

Удары возобновились.

— Так, хватит, — произнес, наконец, Цыган, — я хочу его помучить хорошенько. Мне дают за живого гораздо больше. Смотри, мы уже миллионеры…

Безудержное веселье овладело негодяями. Одни из них начали приплясывать, другие — выкрикивать странные победные крики, третьи принялись за горячительные напитки.

— Что вы сделали с девушкой? — тихо произнес Белосельский, видя рядом с собой Цыгана.

— Ты сначала думай о том, что мы сделаем с тобой… Мне дают пятьдесят миллионов, чтобы я с тобой сделал такие страшные вещи… Ты заплатишь за все… Сначала я выпущу из тебя всю кровь, а затем…

И он вытащил из-за пазухи огромный тесак и поднес к голове Белосельского.

— А если я заплачу вам вдвое больше, чем они?

Цыган задохнулся от смеха.

— Заплатишь нам?

И он хотел вонзить нож, но его руку перенял его помощник — толстяк, с лицом, напоминающим летучую мышь.

— Стой, давай получим деньги и от него.

Цыган сначала оттолкнул своего помощника, но увидев, какой алчностью горят глаза остальных, вдруг заявил:

— Вздумаешь нас обмануть, я вскрою тебе вены этим лезвием. Ты можешь купить несколько минут своей жизни, прежде чем я порежу тебя на кусочки.

— Отпустите еще заложников, и я заплачу вам сто миллионов долларов.

— Смотри, как он думает опять о других… Не зли меня, правозащитник, иначе… Думай о своей собственной жизни…

— Тогда вы не получите ничего.

— Ладно, но не вздумай фокусничать… Двести миллионов за пять человек — переведи на неотслеживаемый счет в офшорах. Стас, подай сюда ноутбук. Но наручники и цепь мы с тебя не снимем. Ты скажешь нам комбинацию цифр в качестве пароля, а мы уж сами сделаем все за тебя.

— Согласен.

— Так, говори пароль.

Белосельский сказал. Цыган с томительной тревогой глядел на экран и внезапно залился смехом.

— Ты еще более неразумен, чем я думал.

— Отпустите заложников.

— Еще чего. Мы никого не отпустим, а благодаря твоему переводу мы стали еще богаче. Но не волнуйся, мне заплатили, чтобы ты был погребен здесь, в этом подвале. Ты думал обмануть нас, считаешь нас низшими людьми…

— Что вы сделали с девушкой наверху?

Цыган засмеялся таким же циничным смехом, как и прежде.

— Ты проиграл свое дело, защитник прав людей! Эта девушка — Влада — лишь приманка для тебя. Мы знали, что ты обязательно придешь. Мы искали у тебя слабое место, чтобы выманить тебя. Мы очень долго изучали тебя, твой характер, твои привычки и причуды и нашли у тебя уязвимые точки. У всех они есть. Сейчас сострадание и сопереживание чужим людям заставили тебя сделать непоправимую ошибку. Как только я получу последний транш перевода, в течение получаса с тобой будет покончено.

— Я понимаю, вы можете убить меня, но отпустите Владу, раз я все равно не убегу.

Цыган стиснул рукоять пистолета и ответил:

— Ее мы тоже застрелим. Нам не нужны свидетели. Скоро и наш вертолет прибудет. Ты думаешь, с той стороны повсюду полиция? Ты бы удивился, если бы узнал, что снаружи — наши люди. И твои люди у нас на прицеле, а не мои… Сафронов тебе не поможет, мы и до него доберемся…

Приблизился помощник Цыгана с видеокамерой.

— Сейчас в сеть мы выложим запись того, как поймали известного защитника прав людей. Других он защищал… права людей… А себя не смог… За эту запись я получу еще пять миллионов.

В это время мать Влады была не в силах выносить мучительное ожидание, когда каждая минута, подобно иголке, безжалостно впивалась в тело; она уговаривала мужа довериться Белосельскому и Сафронову, но тот был непреклонен. Тогда она, заприметив некоторое движение на крыше примыкающего здания, подбежала туда, но вход туда преградил человек с автоматом в руках.

В отчаянии женщина опять бросилась к Сафронову, умоляя его держать ее в курсе дела.

— Я должна знать, что происходит… иначе я сойду с ума.

Сафронов молча пересек двор, и тут к ним присоединилась совсем юная девушка в простеньком пальто с распущенными черными волосами.

— Я приемная дочь Белосельского и хочу к нему.

Сафронов отвел их обеих в секретное место. Это был небольшой флигель, скрытый от посторонних глаз. Здесь было полутемно, выделялся лишь светящийся экран, на котором не совсем четко отражались тени и силуэты, при этом различались крепкие реплики и ругательства. В этой же комнате возле распахнутого окна стояло человек пять — и все с огромными черными винтовками.

— Зачем ты их привел? — упрекнула Сафронова Самина. — Они будут только мешать.

— Не отвлекайся, — отвечал подполковник.

— Что происходит внутри?

— Смотрите сами.

Ланская-старшая и Лиза стали пристально всматриваться в экран. Наконец можно было различить силуэт человека, привязанного цепями к стене, и еще фигуры пяти-шести черных теней в масках.

У Лизы пересохло в горле и подкосились ноги, она вынуждена была облокотиться о стену, ибо в привязанном человеке она узнала Белосельского.

— Я не вижу моей дочери.

Сафронов указал на другую тень на экране, и Ланская увидела очертание туловища и ног своей дочери. Девочка тоже была связана и сидела на стуле под охраной двух людей в масках.

— Какой ужас! — вырвалось у женщины. — Как он может спасти ее, когда сам… в таком положении…

— Помолчите, прошу Вас! — прикрикнула на нее Самина.

Это было поистине жуткое зрелище. Было хорошо видно, что Белосельского избивают со звериной жесткостью настоящих испанских инквизиторов, и даже кровавый Торквемада отступал перед такими сценами. Лиза увидела, что Белосельский давно уже не двигается. Она ощутила, как все члены ее тела помертвели, а кровь превратилась в лед.

— Они ведь убьют его… как он спасет мою дочь? Это конец всему…

С Ланской-старшей сделалась истерика, и Сафронов хотел уже ее увести насильно, как вдруг Самина крикнула:

— Он подает сигнал.

Все вздрогнули и встрепенулись. Лиза поняла, что борьба только начинается, и призвала все свое мужество.

— Какой сигнал?

— Сигнал повторился… скрещенные пальцы… Вот он снова повторил его… И расчетное время, — ответила Самина. — Внимание, двухминутная готовность, снять все «цели» второго этажа, никаких пуль, только импульсные пушки. Я по-прежнему слежу за Владой.