Артур Строгов - Правозащитник

— Почему поступления с различных счетов?

— Это неважно, Лиза. Главное, чтобы поступления имели место быть. Но ты можешь посмотреть имена отправителей. Когда это изучишь, я тебе расскажу еще кое-что, это не совсем простая наука.

— Ты же меня научишь?

— Конечно, тем более что ты пойдешь учиться.

— Как скажешь, просто я думала, что ты сам жаждешь.

— Учиться тебе нужно обязательно. Ива, когда придет в хорошее настроение, в следующем месяце отвезет тебя в институт и все покажет там.

— Она же ко мне не изменит отношения.

— Изменит, я попросил ее сменить гнев на милость, — шутливо произнес Белосельский.

— Сомневаюсь.

— Поверь мне.

— Ладно, а теперь мне нужно закончить твое задание.

— Можешь отложить, посмотри мой график на сегодняшний вечер; я отклонил несколько приглашений в посольства и три приглашения на биеннале.

— Я уже догадалась. Теперь я сама хочу планировать твой график, если позволишь. Вот приглашение на открытие благотворительного фонда — только не такого, как в тот раз… это было ужасно…

— Это экологический фонд, я хотел бы пойти. Ты пойдешь со мной? Больше не стесняешься журналистов?

— Нет, мне главное, что я пойду с тобой. У нас еще два часа времени. Самину ты берешь?

— Обязательно.

— Она тебе нравится? — внезапно спросила девушка.

Белосельский усмехнулся.

— Отвечай, пожалуйста.

— Она мой личный телохранитель. Самый близкий человек после тебя.

— Но у тебя с ней особые отношения!

— Какие же?

— Ты ей очень дорог. Это хорошо, но… ты должен знать, что я желаю стать единственной для тебя.

— Самина все прекрасно понимает. К тебе она относится лучше, чем к Иве.

— Не знаю. Выглядит она менее грозно… но я тебя ревновала еще и к Дарье.

— К Дарье?

— Да, ей тоже восемнадцать, наверно.

— Дарье двадцать два года, она закончила военное училище, откуда ее чуть не отчислили. Она послушная и исполнительная, и не задает лишних вопросов. И Самина, кстати, не в восторге от нее.

— Значит, тебе нравятся только послушные девушки? Я же не такая.

Он в очередной раз принялся доказывать, что ревность вредна для отношений. Лиза слушала его с довольно снисходительным видом. Иногда ей нравилось его слегка поддразнивать, потому что она знала, что он всегда ее простит.

Фуршет, организованный экологическим фондом, проходил в здании старинного особняка. Именитых гостей было не так много: представители крупного бизнеса и политиканы не почтили присутствием этот прием; набралось человек тридцать, большей частью людей свободных профессий, способных за невысокую плату поднять транспарант за любого идола, за любую мамону. Алексея же интересовала сама цель фонда, поэтому он желал поговорить с его директором. Однако еще на входе к нему пристал некий технический директор, плюгавый, с беспокойно бегающими глазами — он заявил Белосельскому, что, учитывая его репутацию, не желает на фуршете ни драк, ни скандалов, ни обличений.

Белосельский еще раз заверил, что не собирается предпринимать никаких шагов и уж тем более затевать что-то неприличное.

— Вы уж простите мою откровенность, — технический директор как-то виновато опустил глаза, — видите ли, мы ждем некоторых важных гостей… а почти всегда там, где присутствуете Вы, происходят… скажем так… некие неприятности…

— Я ничего такого не планирую. Более того, я решил вложить определенную сумму в Ваш фонд. Кроме того, если Вы считаете, что мое присутствие налагает на Вас дополнительные расходы, я Вам их оплачу немедленно.

Директор как-то замялся, забубнил себе под нос, но возражать не стал.

Как позже выяснилось, ожидали нескольких столичных депутатов. А пока их ждали, на сцене появился седенький старичок в черном фраке с козьей бородкой (это был глава фонда по экологии) и принялся вещать в микрофон прописные истины. Лиза немного скучала, но тем не менее принуждала себя слушать.

Выступление главы фонда оказалось несколько монотонным и невыразительным. Одни лишь громкие пафосные фразы; в них не было ни красноречия Демосфена, ни мастерства Цицерона. После окончания этого сомнительно спича Белосельский подошел к оратору, предложил помощь в финансировании и подробно расспросил о целях. Директор отвечал очень хитро, не отвечая на конкретные вопросы — как корабль, который вынужден идти вперед, но с осознанием того, что неминуемо нарвется на рифы.

Тут к Алексею подошел Виталий и доложил, что несколько подозрительных машин приближаются к зданию.

— Одна машина принадлежит областной прокуратуре, а номер второй внушает сильные подозрения.

Белосельский нахмурился. Лиза теснее прижалась к нему.

— На всякий случай давай готовность второго уровня. Сколько времени у нас?

— Минут пятнадцать. Может, лучше уйдем? — предложил Виталий.

Белосельский подумал несколько секунд.

— Нет, останемся. У нас все равно численное превосходство. Самина же со своей командой?

— Да, но я получаю данные со спутника… посмотрите на Вашу панель смартфона.

Белосельский взглянул на светящийся маленький экран.

— Вот эти люди, которые едут… я чувствую нутром, что что-то не так…

Лиза пытливо изучила темные изображения, но лица различались с трудом.

— Попробуй уточнить данные, — приказал Белосельский, и затем втайне от Лизы сообщил особый информационный код Самине.

— Мне почему-то беспокойно стало на душе, — произнесла Лиза, прижимаясь к Алексею.

— Но ведь ты же рядом со мной…

— Однако ведь ты и сам ощущаешь нечто… разве не так? Может, действительно стоит уйти, пока есть время?

— Я никогда не бегу от опасности, — возразил Белосельский, — не бойся ничего, все выходы и входы контролируются Саминой.

— Что-то подсказывает мне, что на этот раз все может быть иначе.

Белосельский обнял девушку за талию и хотел прошептать ей на ухо несколько ободряющих слов, как вдруг в дверях показалась целая группа людей — их было пятеро. Трое из них были в мешковатой полицейской форме; затем выделялся массивный мужчина лет пятидесяти, с бульдожьим лицом и татуировкой на щеке; позади него бежал рыжий худощавый адвокат.

Увидев их, Белосельский все понял и незаметно передал приказ Самине.

Лиза задрожала всем телом при появлении татуированного мужчины, и ее прекрасные глаза наполнились слезами. Она почти вцепилась в плечо Алексея и произнесла:

— Это он! Он вернулся! Я же тебе говорила… он заберет меня.

— Никто даже не приблизится к тебе!

Вошедшие довольно бесцеремонно осведомились о том, находится ли среди присутствующих Елизавета Ольшанская. Мужчина с татуировкой указал на нее пальцем, а следователь вытащил бумагу и громко произнес: