Николай Леонов - День закрытых дверей

– А с Разваловым он тоже был знаком лично?

– Насколько я понял, нет. Но он знал людей, которые могли вывести на него. От них-то, кстати, он и узнал о последнем печальном происшествии.

– И тебе, как своему лучшему другу, конечно же, тоже сообщил?

– Обязательно! Если бы ты видел итоговую цифру на счете, ты бы не спрашивал. Под большим секретом и будучи уже немного подшофе, человечек сообщил мне, что Игорь Развалов недавно скоропостижно скончался, но о причине смерти история умалчивает. Так что вопрос о купле-продаже его картин в ближайшее время вообще поднимать не планируется.

– На фоне трагедии нескромно? – усмехнулся Лев.

– Официальная версия приблизительно такая, но реально, думаю, дело в другом, – ответил Стас. – В этом тесном мирке, где все свои и все всё про всех знают, секретов в сухом остатке бывает немного. Вслух они, конечно, не скажут, но в глубине души наверняка догадываются, кто и по какой причине убрал Развалова. Так что могу только повторить – угадали мы с тобой не в бровь, а прямо в глаз.

– Нет, мне это нравится! – состроил недовольную мину Лев. – Главное – мы с тобой. Кто угадал-то, вспомни. Тебя там и близко не было.

– Значит, вот так вот, да? Вот она, твоя благодарность. За мои неустанные труды, за создание изощреннейших комбинаций, за собранные доказательства. Вот так, значит?

– Хороши труды – в кабаках винцо попивать. Он на протокол готов говорить, «человечек» твой?

– Шутишь? Он и мне-то и после бутылки вина еле-еле наговорил. Протокол ему! Нет бы порадоваться, что хоть какая-то информация есть, что версии подтверждаются, что расторопный напарник фактики в клювике принес. Куда там! Обязательно нужно повыпендриваться, претензию свою заявить. Протокол ему!

– Но, Стася, согласись, если эта ваша интересная беседа с «человечком» нигде не зафиксирована, реальной ценности для следствия она не имеет. Где они, эти твои «фактики»? Только в твоем личном пересказе всей этой истории?

– Почему же в моем личном? Диктофоны у нас, к счастью, пока еще никто не отменял.

– Так это все у тебя записано на диктофон?

– Ну а ты как думал? – теперь уже готовый обидеться всерьез, проговорил Стас. – Ты думал, я после всех титанических трудов по поиску этого жука антикварного на такую вот эпохальную встречу пустой отправлюсь? Обижаешь, Иваныч! Мы все-таки не в скаутов играем.

– Так никто и не говорит про скаутов, – поспешил успокоить его Гуров. – Так, значит, у нас теперь есть запись, где прямым текстом говорится о том, что Развалов знал, кто именно его ограбил, и хотел добиться, чтобы ему вернули картины. Получается так?

– Получается, – угрюмо буркнул Стас. – Стараешься тут, из кожи вон лезешь, а в итоге… никакой благодарности.

– Ладно уж, не бурчи, – улыбнулся Лев. – Как маленький. Я, между прочим, тоже без дела не сидел. И кое-что насчет доказательств могу и со своей стороны добавить. У нас ведь не только «антикварная» линия. Есть еще сообщники.

– Только не говори мне, что ты раскрутил горничную на показания. Все равно не поверю.

– На показания я ее пока не раскрутил, но произвести кое-какие конкретные действия уже заставил. Думаю, осталось лишь немного поднажать, и она самолично выведет нас на Бероева.

– Ух, ты! Это как же она нас выведет? Так за ручку и приведет?

– Не за ручку, конечно, а вот приблизительно так, как вывел тебя на нужную информацию этот твой «человечек». Девушка эмоциональная, и, похоже, с реальной угрозой того, что ее могут вычислить, пока еще ни разу не сталкивалась. Сегодня она получила намек на возможность такой угрозы и не на шутку занервничала. Стала звонить своему парню, подняла тревогу. Ну, и все прочее в таком духе.

– Какому еще парню?

– Да, кстати, про парня тоже довольно интересно. Он увлекается альпинизмом и работает там же, в «Хозяюшке». Скорее всего, один из тех, кто занимается внешними работами.

– Моет слуховые окна? – многозначительно взглянул Стас.

– Именно. То есть и тут у нас все тепло и семейственно. Девочка выходит на замену, узнает особенности «внутреннего режима» и обычное повседневное расписание хозяев. Кроме этого, по мере необходимости выполняет и некоторые специальные поручения. Подбирает ключи, меняет замки, узнает секретные коды. Всю собранную информацию она передает любимому, и тот, пользуясь ее наработками, осуществляет уже конкретные действия. Проникает в квартиру на последнем этаже, дежурит «на подхвате», чтобы было кому передать украденные драгоценности, или готовит спортивную сумку для трех миллионов наличкой.

– Или пробирается на чердак, – логически завершил Стас.

– Да, или так. Ее телефонный разговор с дружком, где она сообщает о форс-мажоре, у нас есть, но для полноценного доказательства его, конечно, маловато. Поэтому я хочу сделать так, чтобы о форс-мажоре она сообщила самому Бероеву. Тогда у нас, во-первых, появится реальный факт, подтверждающий их личную связь, а во-вторых, запись самого разговора, который наверняка тоже окажется чрезвычайно интересным.

– Девушку уже слушают? – спросил Крячко.

– Разумеется.

– Здорово! Только что-то как-то у меня большие сомнения, что она возьмет и так вот прямо и позвонит «самому Бероеву». Разве что она совсем уж конченая идиотка. Хотя, посылая на такое дело, какие-то начальные сведения о конспирации ей все-таки должны были сообщить. В том числе и о том, что нельзя по каждому пустяку тревожить босса. Да и вообще, судя по тому, как ловко провернули они все в коттедже Развалова, идиотов там нет.

– А на идиотов никто и не рассчитывает. Мой расчет – на эмоции. И еще, пожалуй, на фактор времени. Ведь завтра уже четверг. Времени остается просто в обрез.

– Ты это сейчас о чем?

– Это я сейчас о том, что в воскресенье Бероев уезжает в Израиль.

– Куда?! – изумленно вытаращил глаза Крячко.

– Ты слышал. Уезжает, типа, на отдых, но знает об этом почему-то только туристическая фирма, которая делает ему билеты. Ну, и мы еще, как ты, наверное, и сам догадываешься.

– Еще бы! Семь потов сошло, пока уговаривали Орлова поставить его телефон на прослушку.

– Зато теперь можем радоваться, что не напрасно старались. Его разговоры за сегодняшний день я внимательно изучил и результат тебе докладываю. Думаю, в коттедже Развалова у Бероева имеется дополнительный источник информации, и он уже в курсе, что я осматривал чердак. Учитывая обстоятельства, при которых это происходило, и подмененный замок, нетрудно догадаться, какие выводы может сделать наш осторожный товарищ.

– Думаешь, он все понял?

– Не сомневаюсь. Не удивлюсь даже, если он догадывается, что его слушают. Возможно, поэтому и не распространяется по телефону о своей склонности к путешествиям. Но мы его провоцировать на разговорчивость и не будем. Мы спровоцируем девушку, и Бероев поневоле вынужден будет совершить нужные нам действия как ответные. Поскольку отвечать ему придется одному из «своих», у нас будет самая надежная гарантия того, что от ответа он не уйдет.