Николай Леонов - День закрытых дверей

Когда Гуров вернулся, на кухне уже был накрыт стол. На плоских тарелках разложена вермишель под хрустящей корочкой сыра, от солидных кусков мяса по кухне разносится нереальный дух. Бутерброды так и манили сунуть их в рот. Пару минут Гуров молча разглядывал скатерть-самобранку, после чего снова ушел в комнату.

– Кажется, ему не понравилось, – озабоченно произнес Мейерхольд.

– Не дрейфь, Леня, сейчас все будет, – успокоил его Крячко.

И действительно, Гуров вернулся с банкой соленых огурцов, сунул ее в руки Крячко. Сам достал с полки рюмки, а из холодильника запотевшую бутылку водки.

– Вот теперь полный комплект, – заключил он. – Можно приступать.

– А почему рюмки только две? – обиженно поинтересовался Крячко. – Меня что – продинамили?

– Поговори у меня, – полушутя-полусерьезно проворчал Гуров. – В твоей крови и так допинга под завязку.

Ужин прошел в непринужденной беседе. Сперва нахваливали кулинарные способности Мейерхольда, а когда ему надоело слушать дифирамбы в свой адрес, он перехватил инициативу и принялся развлекать полковников историями из армейской жизни. Крячко хохотал до упаду, Гуров сдержанно улыбался, а сам Мейерхольд находился наверху блаженства. Впервые за полгода, с тех самых пор, как ушел из армии, он чувствовал себя нужным и значимым.

Спать отправились уже за полночь. Крячко занял гостевой диван, Мейерхольду досталось кресло. Гуров ушел в спальню, строго-настрого наказав Крячко будить его, если вдруг появится намек на ухудшение самочувствия.

Но ночь прошла без эксцессов. Мозговой отек не прорвался, боль не вернулась и ровно в пять тридцать вся компания снова погрузилась в машину и поехала на улицу Электродная.

В такой ранний час двор выглядел пустынным и каким-то печальным. Следов крови на придомовой парковке уже не было, кто-то из жильцов избавился от этого неприятного напоминания о случившемся. Машины автовладельцев еще стояли на местах, поджидая хозяев. Фонарь над подъездом светил тусклым светом, соперничая с солнечными лучами.

Леонид Мейерхольд сидел в машине, понуро уставившись в пространство перед собой. Он отвык спать вне дома, полночи ворочался с боку на бок, ужасно не выспался и поэтому чувствовал себя разбитым. Гуров слишком беспокоился о последствиях совершенного накануне похищения пациента военного госпиталя. Да и перспектива предстоящего дня, наполненного пустыми допросами и суетой, его не радовала.

И только Стас Крячко наслаждался жизнью. Он вдыхал свежий утренний воздух полной грудью и не мог поверить, что вырвался на свободу. Первые полчаса ему никак не удавалось сосредоточиться на задаче. Он обходил двор раз за разом, но взгляд не цеплял предметы, не фиксировал положение машин, он вообще отказывался работать. В конце концов Гурову надоело наблюдать за тем, как Крячко бесцельно бродит по двору.

– Все, поехали в больницу, – решительно заявил он. – Погулял, и хватит.

– Да мы же еще ничего не осмотрели, не обсудили варианты, – растерялся Крячко.

– Ты и не собираешься их обсуждать, – заметил Гуров. – Ты просто тупо пялишься на дорогу и дома и больше ничего не делаешь.

– Это я так втягиваюсь, – нашелся Крячко. – Знаешь, как трудно снова начать работать после долгого перерыва. Точно в отпуске побывал.

– Вот и отправляйся снова в свой санаторий, твой отпуск еще не закончился, – заметил Гуров. – Зря я на это подписался. Ведь ясно же было, что ничего из вашей затеи не выйдет.

– Погоди, дай мне минутку, – взмолился Крячко. – Не будь жестоким, Гуров, человек ведь не машина, у него нет кнопки включения.

Гуров промолчал, а Крячко зашел на очередной круг, но на этот раз взгляд его стал более осмысленным.

– Где прятался Умянцев? – начал он задавать вопросы.

– Сначала за машинами, затем за трансформаторной будкой, – видя, как загорелись глаза друга, Гуров немного повеселел.

– Когда произошел выстрел он стоял у ворот?

– Он так сказал.

– Следственный эксперимент проводить будешь?

– Пока нет необходимости, но об этом я подумаю.

– Предлагаю провести его сейчас. А что? Нас трое. Я буду играть роль Гулиева, Леня сойдет за Умянцева, а ты, Лев Иванович, станешь темной лошадкой. Человеком-невидимкой, которого никто не видел, но который заварил эту кашу. Что скажешь?

– Можно попробовать, – согласился Гуров.

Крячко вытащил из машины Мейерхольда, объяснил ему задачу. Сначала Гуров, который был единственным, кто видел запись с видеокамеры, подсказывал Леониду, куда и когда тот должен перемещаться. Потом перешли к эпизоду с машиной Гулиева. Крячко старательно выполнял роль, въезжал на воображаемой машине на парковку, затем шел обратно, почти натурально сыграл испуг, когда на дорожке появился Умянцев-Мейерхольд.

– Стоп! Теперь все замерли, – скомандовал Гуров. – После двух-трех фраз Гулиева не стало. Выстрел произошел из-за спины Умянцева. Гулиев стоял к убийце лицом и видеть его не мог.

– Откуда ты знаешь? – перебил Крячко. – Помнишь, ты говорил, что Гулиев неожиданно занервничал сильнее? Мы предположили, что в этот момент Умянцев пригрозил ему пистолетом, но что, если как раз тогда он увидел убийцу?

– Ладно, давай посмотрим, – не стал спорить Гуров. – Вы оба стойте, где стоите, а я буду перемещаться по периметру. Стас, скажешь, когда мою фигуру перестанет загораживать Мейерхольд.

– Да он тебя и сейчас не загораживает, – заметил Крячко.

– Подожди, я еще не вышел на позицию.

Гуров отошел от стоянки на добрых пятьдесят метров, начав приближение от магазина. Когда до ворот осталось не больше десяти метров, Крячко махнул рукой.

– Пустое, Лева, тебя всегда видно.

– Это при свете дня, а ночью наверняка все иначе, – напомнил Мейерхольд. – А вот шаги в ночной тишине раздаются очень далеко. Увидеть убийцу Умянцев не мог, а вот не услышать – это вряд ли.

– К тому же витрины магазина ярко освещены. Дорога как на ладони. Не мог убийца подойти незамеченным, – Гуров вздохнул. – Надо искать другой вариант.

Они начали эксперимент сначала. Снова Мейерхольд ходил от стоянки к будке, от будки к воротам. Снова Крячко изображал езду на несуществующей машине и ужас от встречи с Умянцевым. Гуров наблюдал, меняя положение, переходя от дома к дому, заходя на стоянку, прятался за машинами, которые остались за спиной Мейерхольда, но идеальное место для Стрелка все не находилось.

– Проклятье, – ругался Крячко. – Ведь все так просто. Есть убитый и есть убийца. Оба были во дворе, это факт. Так почему Стрелок сумел увидеть свое идеальное место, а мы не можем?

– Потому что мыслим не как Стрелок? – предположил Мейерхольд.

– Вот именно! – подхватил Крячко. – Мы смотрим, как опера, ищем место, где он мог спрятаться, а он искал место, откуда лучше всего стрелять! Мысль улавливаешь, Гуров?