Лоуренс Блок - Рассказы [компиляция]

— Это ерунда, — отмахнулся Эренграф. — До конца века еще далеко. Но преступление, несомненно, очень серьезное, сэр, и собранные улики ставят вас в щекотливое положение.

— Потому-то я и хочу, чтобы вы были на моей стороне, мистер Эренграф.

— Это понятно.

— Я знаю вашу репутацию, сэр. Вы творите чудеса, а меня, судя по всему, может спасти только чудо.

— Вас может спасти специалист по затягиванию расследования. Если оно сильно затянется, возмущение общественности пойдет на убыль. А когда о вас почти что забудут, он заявит, что вы признаете себя виновным, но при совершении преступления вы не отдавали отчета в своих действиях. Упор на временное помешательство может сработать, по крайней мере, вам вынесут менее суровый приговор.

— Но я невиновен, мистер Эренграф.

— Я не в праве утверждать обратное, мистер Уилер, но я не уверен, что именно мне следует браться за вашу защиту. Я прошу большие деньги, но платят их лишь те клиенты, которых полностью оправдывают. Поэтому я берусь защищать далеко не всех.

— Только тех, кто может позволить себе ваши расценки?

— Не обязательно. Мне случалось защищать бедняков по определению суда. Один раз я добровольно предложил свои услуги поэту, у которого за душой не было ни цента. Но вот в чем обычно схожи мои клиенты: они могут оплатить мои услуги и они невиновны.

— Я невиновен.

— Охотно допускаю.

— И я далеко не бедняк, мистер Эренграф. Вы знаете, что я работал в «Трайдж корпорейшн», изготовителе «Дарнитола».

— Мне это известно.

— Вы знаете, что я уволился шесть месяцев тому назад.

— После того, как поспорили с работодателем.

— Мы не спорили, — возразил Уилер. — Я просто сказал ему, куда он может засунуть пару пробирок. Видите ли, я мог дать ему такой совет, хотя и не знал, воспользуется ли он им. В свободное от работы время я разработал оригинальный режим процесса полимеризации, позволяющий получить оксиполимер с уникальными характеристиками, стойкий к…

Уилер продолжал объяснять, к чему оказался стойким этот самый оксиполимер, а Эренграфу оставалось лишь гадать, о чем же толкует этот молодой человек.

— …Роялти за первый год использования предложенного мною процесса превысят шестьсот пятьдесят тысяч долларов в год. И мне сказали, что это только начало.

— Только начало, — эхом откликнулся Эренграф.

— Я не стал устраиваться на работу, потому что в этом уже не было никакого смысла, и не поменял образа жизни, поскольку меня и так все устраивает. Но я не хочу провести остаток дней в тюрьме, мистер Эренграф, и не хочу получить свободу с помощью каких-то юридических уловок: ненависть соседей мне ни к чему. Я хочу, чтобы меня полностью оправдали, и ради этого готов на любые расходы.

— Разумеется, готовы, — покивал Эренграф. — Другого и быть не может. В конце концов, дорогой мой, вы же невиновны.

— Абсолютно верно.

— Хотя, — Эренграф вздохнул, — доказать вашу невиновность будет непросто. Улики…

— Не в мою пользу.

— Да уж. В вашей мастерской найден наполовину пустой контейнер с сидонексом. Вы, правда, заявили, что раньше его и в глаза не видели.

— Именно так.

Эренграф нахмурился.

— А может, вы купили сидонекс, чтобы избавиться от грызунов. Крысы доставляют столько хлопот. Вы понимаете, крысы в подвале, белки на чердаке…

— Летучие мыши — на колокольне. Я понимаю, но грызунов в моем доме нет. Я держу кота. Он справляется со своими обязанностями.

— Справляться-то он справляется, но нам от этого толку ноль. Вроде бы вы купили сидонекс в магазине химических реактивов на улице Норт-Дивижн, о чем свидетельствует ваша подпись в реестре. Вы же знаете, магазин фиксирует, кому продаются ядовитые вещества.

— Подделка.

— Несомненно, но очень искусная. В вашем доме на полке стенного шкафа нашли флаконы с «Дарнитолом», некоторые невскрытые, другие — с добавленной капсулой с сидонексом. Они из той партии, что стала причиной смерти тринадцати человек.

— Меня подставили, мистер Эренграф.

— И, должен отметить, очень ловко.

— Я никогда не покупал сидонекс, я никогда не слышал о сидонексе… пока люди не начали от него умирать.

— О? Вы работали в компании, которая создала это вещество. До того, как поступили на фирму, выпускающую «Дарнитол».

— Это было до создания сидонекса. Я перешел в фирму-изготовитель «Дарнитола», а уж потом мой прежний работодатель нашел средство, избавляющее от крыс, но получается так, будто я воспользовался старыми знаниями на новом месте работы. Но я не имел никакого отношения к сидонексу и никогда не принимал «Дарнитол», не говоря уже о том, чтобы выкладывать приличные деньги за абсолютно бесполезный змеиный жир.

— Кто-то же купил эти флаконы.

— Да, но только не…

— И кто-то купил сидонекс. И подделал вашу подпись в реестре.

— Да.

— И расставил флаконы со смертоносными капсулами на полках аптек и супермаркетов.

— Да.

— И дожидался, пока случайные жертвы проглотят эту капсулу и умрут в муках. И оставил улики, сваливающие вину на вас.

— Да.

— И позвонил в полицию, разумеется, анонимно, чтобы вывести их на ваш след, — Эренграф позволил себе улыбнуться. Одними губами. — Вот здесь он допустил ошибку. Пусть бы все шло своим чередом. Ждал же он, пока сработает одна единственная капсула в сидонексом в целом флаконе с «Дарнитолом». Полиция проверяла всех, кто уволился из «Трайдж корпорейшн». Рано или поздно они добрались бы и до вас. Но он хотел ускорить события, а это доказывает, что вас подставили, сэр, потому что в полицию мог позвонить только человек, который хотел свалить вину на вас!

— То есть тот самый телефонный звонок, что посадил меня на крючок, снимет меня с этого крючка?

— Ах, — вздохнул Эренграф, — если бы все было так просто.

В отличии от Гарднера Бриджуотера юный Эванс Уилер являл собой само спокойствие. Вместо того, чтобы топтать ковер Эренграфа, химик сидел в уютном кожаном кресле, положив ногу на ногу. Одежда его не отличалась от той, что он носил в тюрьме, хотя острый глаз Эренграфа отметил, что местоположение пятен от химреактивов иное, да и рукав джинсовой рубашки цел.

Эренграф восседал за столом, в темно-зеленом блейзере и желто-коричневых брюках. В галстуке Кейдмонского общества, который доставал из шкафа лишь по торжественным случаям.

— Мисс Джоанна Пеллатрис преподавала социологию в седьмом и восьмом классах средней школы Кенмора, — говорил Эренграф. — Незамужняя, двадцати восьми лет, проживала одна в трехкомнатной квартире на Дирхерст-авеню.

— Одна из первых жертв убийцы.

— Стала одной из первых. По существу, самая первая, хотя мисс Пеллатрис и не возглавила список погибших. Убийца взял одну капсулу из ее флакона «Дарнитола», вскрыл, выбросил из нее порошок, который не приносил пользы, но и не причинял вреда, и заменил его смертоносным сидонексом. Потом вернул капсулу во флакон, флакон — на полку в аптечке и стал ждать, пока у несчастной женщины заболит голова или схватит живот, и она проглотит роковую капсулу.