Ирина Комарова - Список опасных профессий

Представители фирмы «Европа-сервис» обменялись хмурыми взглядами, но рот никто так и не открыл.

— Конечно, они не хотят! — ответила за них Лариса. — Я их вынудила!

— Это был наглый шантаж, — не выдержала Кира Сатинина. — И я категорически против, так себе и запишите! Я вообще не понимаю, почему мы пошли на поводу у наглой девчонки!

— Потому что деваться некуда. И вам, Кира Андреевна, лучше помолчать. Вы от смерти Олега только выиграли: все вам досталось, и дом, и фирма! Я просто не могу не сомневаться — может, вы и ручку приложили?

— Идиотка, — прошипела Кира. — Сто раз тебе сказано, это было самоубийство!

— А я еще сто раз отвечу, что самоубийства не было! Это подстроено, неужели непонятно? Конечно, убийство полиции, хочешь — не хочешь, пришлось бы расследовать, а с самоубийством никаких проблем!

— Лариса, я тебя прошу. — Пожилой заместитель Сатинина, как всякий добрый дедушка, старался быть миротворцем. — Мы все понимаем, что ты расстроена, но не нужно говорить того, что ты сама не думаешь.

— А откуда вы знаете, что я думаю? — огрызнулась она. — Я, может, и про вас думаю: что-то вы с Кирой Андреевной слишком быстро спелись? Или у вас свой интерес имеется?

— Как тебе не стыдно! — задохнулся от обиды Михаил Дмитриевич.

— Наглая девчонка! — Кира, не вставая с кресла, немного наклонилась вперед. Хорошо, что она сидела далеко от Ларисы, иначе без пощечины бы не обошлось. Лариса, скорее всего, ответила бы, и получили бы мы, вместо делового совещания, вульгарную женскую драку. Впрочем, скандал и так разгорелся на славу: Михаил Дмитриевич громко возмущался, призывая Александра Сергеевича в свидетели, Кира шипела и фыркала, как кошка, а Лариса выдвигала все новые обвинения, одно нелепее и чудовищнее другого. Ордынцев в сваре не участвовал, слушал, щурился и молчал.

Гоша дружелюбно ткнул его кулаком в плечо:

— Что скажешь, «безопасность»? Ты сам, что по поводу смерти шефа думаешь? Есть смысл расследовать?

— Нет, — не задумываясь ответил Игорь. — Пустая трата времени и денег. Я уверен, что Олег Юрьевич покончил с собой.

— А мотив? Можете предложить?

В интонациях шефа чувствовалась явная, хотя и тщательно скрываемая неприязнь. Кроме меня и Гошки (напарник тоже покосился на Баринова и тут же перевел задумчивый, очень задумчивый взгляд на Ордынцева), ее никто не заметил. Странно — почему вдруг такая немилость? На первый взгляд дядечка вполне добропорядочный, даже симпатичный. Или потому, что поверил в самоубийство Сатинина?

— Нет. — На этот раз отрицание прозвучало не так решительно, начальник службы безопасности словно сомневался в своих словах. — Логичного, убедительного мотива у меня нет. Но мы с Олегом Юрьевичем не были закадычными друзьями. Проработали много лет вместе, это да, но я не могу сказать, что хорошо его знал.

— Кстати, сколько лет вы вместе проработали? — небрежно поинтересовался Гошка.

— В должности начальника безопасности — десять. А до этого четыре года был рядовым сотрудником. Я вас понимаю, кажется, я должен был знать о начальнике все. Увы. Олег Юрьевич был довольно замкнутым человеком. Но если я не могу предложить убедительного мотива, это не значит, что он не существует.

Хм. Пожалуй, симпатичный Игорь мне тоже перестает нравиться. Четырнадцать лет проработать в фирме, из них десять — начальником службы безопасности, то есть в непосредственной близости от Сатинина, и не почувствовать, что тот собирается застрелиться? Даже задним числом не вспомнить, не предположить, какая к тому могла быть причина? И при этом не иметь ни малейших сомнений, что дело идет именно о самоубийстве, несмотря на активные возражения Ларисы? Каким бы замкнутым ни был покойный Сатинин, со стороны начальника службы безопасности — это или полный непрофессионализм, или нежелание вникать в обстоятельства смерти главы фирмы.

— Впрочем мое мнение не имеет никакого значения, — Ордынцев несколько натянуто улыбнулся. — Мы явились сюда, чтобы вас нанять, и нам придется сделать это, потому что Лариса, — он дотянулся до девушки и дружеским жестом положил ладонь ей на плечо, — иначе не успокоится.

— Не успокоюсь! — подтвердила Лариса. — Я хочу знать правду, и я ее узнаю!

— Мне бы хотелось. — Баринов посмотрел на карандаш, который держал в руках, потрогал острый грифель и положил карандаш на стол. — Мне бы хотелось, чтобы у руководства фирмы было общее мнение по этому вопросу. Иначе работать будет сложно.

— Общее мнение есть, — хмуро заверил его Михаил Дмитриевич. — Мы все желаем, чтобы вы разобрались в этом деле. Лариса об этом позаботилась. И лично я очень рассчитываю, что вы найдете и представите ей неопровержимые доказательства того, что Олег Юрьевич застрелился. И мы, наконец…

В последний момент он сообразил, что откровенное «сможем забыть всю эту историю и заняться делом» прозвучит не совсем тактично, тем более в присутствии сразу двух вдов покойного, но не сумел придумать, как закончить фразу, и замолчал.

— А я считаю, что все это ваша работа, — неожиданно взорвалась Кира. — Ваша, ваша. — Для верности, она ткнула пальцем в сторону Баринова. — Вы хотите подзаработать на этом деле, вот и науськали на нас эту дуру, научили ее, как нам руки выкрутить!

— Меня не надо было науськивать! — обиделась Лариса. — А если я и дура, то только потому, что две недели потеряла в полиции, когда надо было сразу сюда идти! И мне совсем не трудно было придумать, как заставить вас сюда прийти, — у вас же у всех только одна болевая точка, карман! Только о нем вы думаете и только за него трясетесь!

— Лариса! — Лоб Михаила Дмитриевича покрылся красными пятнами. — Я понимаю и разделяю ваше горе, но вы не имеете права нас оскорблять!

— Ну-ну, зачем так грубо. — Игорь, наоборот, продолжал придерживаться роли снисходительного друга и слегка похлопал Ларису по плечу. — В конце концов, мы ведь все с вами согласились.

— Пошли на поводу у шантажистки, — поправила его Кира.

— Минуточку. — Баринов постучал карандашом по столу, привлекая общее внимание, а когда все замолчали, вежливо попросил: — Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

— Разве непонятно? — Михаил Дмитриевич бросил раздраженный взгляд почему-то на меня, хотя я как раз сидела тихо, как мышка. — Мы, все трое, считаем, что Олег Юрьевич покончил с собой и расследование его самоубийства — это, как сказал Игорь, пустая трата времени и денег. Тем более сейчас, из-за смерти Олега Юрьевича, очень много работы: Кире Андреевне нужно войти в курс дел, кое-какие документы надо переоформить, кроме того, контракты… в общем, полиция сделала заключение о самоубийстве, и мы не считали нужным заниматься этим делом снова. Но Лариса действительно выкрутила нам руки. Она пригрозила, что, если мы не явимся сюда и не подпишем с вами договор, она лично уведомит важнейших партнеров и клиентов фирмы о своих сомнениях. И не станет скрывать своих мыслей о том, результатом какого преступного сговора явилась эта смерть и какие преступные махинации проворачиваются под видом благополучной фирмы.