Ирина Комарова - Список опасных профессий

— Работу на Сатинина я закончил в последний момент перед отъездом. Вызвал курьера, отдал ему отчет, а сам подхватил Татьяну и рванул в аэропорт.

— Что в отчете было, сказать не хочешь?

— Да что ж теперь скрывать? Сатинин обратился ко мне, потому что заподозрил своего начальника службы безопасности. «Европа-сервис» — фирма солидная, машины через границу не первый год гоняет, есть завязки, связи. Можно сказать, они себе «зеленый коридор» на таможне организовали. А Ордынцев, начальник службы безопасности, под это дело приладился контрабанду возить. Полгода назад один шофер, из тех, что в этом участвовал, погиб в аварии. Ордынцев сразу выехал на место, зачистил все, но какой-то след, видимо, остался, и слухи о контрабанде дошли до Сатинина. Он сначала сам хотел разобраться, потом понял, что с собственной безопасностью ему не справиться, надо искать специалиста. Вот он и вышел на меня.

— И ты выяснил, что контрабанда была?

— Да. Написал отчет, приложил фотографии, отправил клиенту и укатил в свадебное путешествие. Кто же знал, что все так получится? Я думал, Сатинин с моим отчетом сразу в полицию двинет, а он, видно, решил по тихой разобраться, не выносить сор из избы. Черт, я даже не знал, что у него оружие есть. Сатинин, наверное, думал: если у него пистолет под рукой будет, то Ордынцев сразу поплывет и во всем признается. А то, что опытный человек, даже безоружный, пистолет всегда в нужную сторону повернуть может, это ему в голову не пришло.

— Бизнесмен, — со снисходительной жалостью заметил Гошка. — В бизнесе они, может, и понимают…

— Жалко Сатинина, хороший мужик был.

— Жалко, — согласился шеф. — Но сейчас наша задача, чтобы нам тебя жалеть не пришлось. Ордынцев наверняка ждет твоего возвращения с курорта. И наверняка у него есть план, как тебя убрать.

— Планом нас не напугаешь, планы мы и сами составлять умеем. — Костя слегка наклонился вперед и потер руки. — Как считаете, Сан Сергеич?

— На живца хочешь ловить? — недовольно откликнулся шеф.

— Хочу. — Векшин неожиданно повернулся ко мне и подмигнул: — Ты как, Рита, согласишься стать моей супругой?

— А? — довольно глупо отозвалась я.

— Согласится она или нет, это не Ритке решать, — вмешался Гошка. — Ты сначала свои мысли изложи.

— Мысли самые простые. Если Ордынцев меня ждет, то должен поставить человечка за моей квартирой присматривать. Значит, мне там сегодня светиться не стоит.

— Никаких проблем, переночуешь у меня, — предложил Гоша.

— Спасибо, принято. Тогда дальше: Рита ваша, как я понимаю, достаточно хорошо подготовлена, и подыграть сумеет, и, в случае чего, не растеряется. Значит, возвращаемся мы с ней в паре ко мне домой, да пошумнее — все такие из себя молодожены…

В целом Александр Сергеевич и Гошка Костину разработку приняли, шеф даже похвалил его за четкость мысли. Но над деталями велел подумать, и не только Косте, а всем нам. С тем мы и разошлись. Я честно думала всю дорогу, пока ехала домой. В результате о том, что должна была заехать в кафе, забрать меню, вспомнила, уже въезжая в собственный двор. Пришлось поворачивать, ехать в кафе, потом искать там женщину, которая это меню вместе с Маринкой составляла, потом ждать, пока найдут ключи от сейфа, в который она это меню спрятала… кто бы мне объяснил, зачем меню рядового свадебного банкета прятать в сейф? Что там может быть секретного? Сотрудница кафе ничего внятного на эту тему сказать не смогла.

Получив, наконец, меню, я снова развернулась в сторону родного дома. История с сейфом немного выбила меня из колеи, и я решила пока отвлечься от предстоящей операции. Просто забыть ненадолго и о ловле Ордынцева «на живца», и о том, что «живцами», в данном случае, будем мы с Костей Векшиным. Надо же, каков наш благородный рыцарь: молодой женой он рисковать не хочет, жену он на пляже оставил, загорать! А использовать в качестве наживки почти незнакомую девушку Риту — это без проблем! Хотя, если быть объективной, вряд ли его жена подготовлена лучше меня. Для меня риска не будет почти никакого, да и Гошка подстрахует… Вы, наверное, уже поняли, что отвлечься мне не удалось. Наоборот, у меня даже кое-какие дельные мысли замелькали. Вот и хорошо. Сейчас отдам Маринке меню и сяду запишу по пунктам, пока не забыла.

Увы. Меню мою сестренку уже не интересовало. Маринка активно разгонялась на самую грандиозную за последнее время истерику. Родители не выдержали и сбежали из дома, оставив мне, как старшей дочери, сомнительное удовольствие разбираться с фурией, которая металась сейчас по нашей комнате.

Голос сестры я услышала еще на лестничной площадке и немного удивилась. Родители наши — люди старомодные и в дочерях воспитывали почтение к старшим. Мы с Маринкой, конечно, не ангелы, но повысить голос на маму или на папу никогда в жизни не решились бы. На Бориса до завершения свадебной церемонии сестренка тоже не стала бы так орать. Кто же тот несчастный, который пожинает сейчас плоды дурного Маринкиного настроения?

Я позвонила в дверь, готовая с порога начать разнимать драку, но была озадачена тем, что, открыв мне, Маринка рявкнула:

— Нашел время, идиот!

Судя по использованию мужского рода, оскорбление относилось не ко мне. Я прошла через коридор, заглянула в комнаты, на кухню — никаких идиотов в нашей квартире мне не удалось обнаружить. Через некоторое время я поняла, что Маринкины вопли были, по сути своей, монологом, обращенным к некоему отсутствующему лицу.

— Главное, чего поперся на улицу в такой гололед?! Не умеешь ходить, сиди дома! Да лучше бы я сама ему ноги переломала, по крайней мере, руки целы были бы! А теперь что?

Сестренка требовательно уставилась на меня.

— Что? — вздрогнула я.

— Это я спрашиваю, что? Что мне теперь делать? Ему, конечно, теперь и горя нет, сидит с переломанными руками, чай пьет, а мне — хоть в речку с обрыва!

— Зачем такой экстрим? — Мы с сестрой как-то интересно устроены — никогда не заводимся одновременно. Чем больше нервничает одна, тем спокойнее становится другая, и сегодня, похоже, моя очередь быть невозмутимой. — На речке сейчас лед в два метра толщиной — с любого обрыва прыгай, все равно не пробьешь.

Почему-то именно невозможность пробить на речке лед окончательно подкосила Маринку: она плюхнулась на кровать и разрыдалась. Я присела рядом, поглаживая ее по спутанным кудрям, вслушиваясь в невнятные жалобы и в коротких паузах издавая неопределенно-сочувственные звуки. Мне хотелось побыстрее успокоить сестру — интересно же, кто, не ведая забот, пьет чай с переломанными руками и почему это, вполне мирное, занятие вынуждает Маринку прыгать с обрыва.

— Никакой совести у людей, — всхлипывала сестра. — Договорились ведь, время назначили, а он руку сломал! Где я другого парикмахера найду? Что мне теперь, свадьбу переносить, ждать, когда у него перелом срастется? Или лохматой под венец идти?