Картер Браун - Пропавшая нимфа: Сборник

Ответ. Великий боже, да! Сколько же времени я возился с этими проклятыми дверями, чуть с ума не сошел. Только в отношении убийства вы ошибаетесь. Я выключил электричество, чтобы Рода могла убежать, а потом испугался, как бы он ее не поборол. Вначале я услышал глухой удар в темноте и чье-то падение. Зажег спичку и пробрался в комнату. Моксли лежал на полу. У него был пустяковый ушиб, но он себя не помнил от ярости. Он набросился на меня. Топор лежал на столе. Я его схватил и в темноте стал им размахивать, как пращой. Потом окликнул Роду7. Она не ответила. У меня больше не оставалось спичек. Я начал ощупью пробираться к выходу. Тогда-то и уронил ключи от гаража. Но в ту минуту я не спохватился. Вдруг кто-то еще зажег спичку. Это был Пендер. Остальное соответствует вашему рассказу. Тогда я не собирался обвинять Роду. Дал Пендеру денег, чтобы тот немедленно уехал. У же почти вернувшись домой, я заметил, что потерял ключи от гаража и сразу же представил себе все происшедшее.

Вопрос. Потом поднялись к себе в спальню, взяли запасные ключи и загнали машину, а как только жена вернулась и легла спать, выкрали у нее из сумочки те самые ключи, которые позднее показали мне в конторе? Правильно?

Ответ. Да, сэр, правильно. Я был убежден, что Рода станет ссылаться на самозащиту и что присяжные ей поверят. Поэтому и обратился к вам, прежде чем заявить в полицию. Я не сомневался, что вы сумеете ее вызволить.

Вопрос. Итак, насколько я понимаю...

Перри Мейсон поднял руку.

— Этого вполне достаточно, Делла. Остальное неважно. Можешь идти.

Секретарша захлопнула тетрадь и неслышно покинула кабинет.

Мейсон внимательно смотрел на Филиппа Монтейна.

Лицо старика стало белее мела, руки вцепились в подлокотники. Он молчал.

— Не сомневаюсь,— снова заговорил Мейсон,— что вы читали утренние газеты. С вашей стороны было умно не присутствовать на заседаниях, но вы, конечно, в курсе всех дел. Свидетели обвинения подтвердили алиби Роды. Теперь присяжные ее не осудят.

Я верю рассказу вашего сына. Но вот суд не поверит. Учитывая все его поведение, включая бессовестные попытки переложить собственную вину на плечи жены.

Мне кое-что известно о характере Карла. Из разговоров с Родой. Он порывист и слабоволен, чему немало способствовало длительное злоупотребление наркотиками. Знаю, он боится вашего неодобрения больше всего на свете. Знаю, что ценит родовое имя, ведь вы его к этому приучили.

Конечно, Моксли вполне заслужил смерть. Понимаю я и то, что вашему сыну ни разу в жизни не доводилось одному попадать в критическое положение. Он всегда мог опереться на вас. И к Моксли отправился, вообразив, будто у того роман с его женой. Разобравшись в истинном положении дел. он поступил уже импульсивно, а когда в панике вернулся домой, обнаружил, что в довершение всех бед оставил на месте преступления ключи. Тогда, не испытывая ни малейших угрызений совести, он не только украл их у Роды, навлекая на нее этим подозрение, но сам же поспешил донести на жену в полицию. Короче, когда дошло до настоящей проверки, у вашего сына не оказалось ни благородства, ни настоящей честности, ни мужества... Он вел себя как последний подлец. А в самую тяжелую минуту вообще отвернулся от Роды.

Если бы на суде он без утаек все это выложил, то получил бы минимальное наказание, потому что любой адвокат прекрасно бы доказал случай самозащиты. Да и Моксли не тот человек, который мог бы вызвать сочувствие. При нынешнем положении вещей вашему сыну нечего надеяться на снисхождение. Ему никто не поверит.

Лично я не осуждаю Карла за убийство. Но осуждаю за подлое стремление свалить свои грехи на непричастного человека. И в этом виноваты вы один. Уверен, вы либо знали правду, либо догадывались о ней. Поэтому и обратились ко мне с предложением ослабить защиту Роды. Честно признаться, именно это и заставило меня впервые задуматься о том, кто же настоящий убийца. Непонятно было, отчего человек вашего ума и силы воли может дойти до столь подлого подкупа. Все рассуждения о фамильной чести и о том, что Рода — не пара вашему сыну, не давали достаточно веских причин. Ну а потом я сообразил, что единственно верным здесь может быть только стремление спасти собственного сына.

Монтейн глубоко вздохнул.

— Теперь я понимаю, что допустил роковую ошибку в воспитании Карла. Да, это натура слабая... Когда он сообщил мне телеграммой о женитьбе на медсестре, я захотел узнать, что это за женщина. Нужно* было раздобыть о ней такие факты, которые, с одной стороны, убедили бы сына в его ошибке, а с другой — дали бы мне возможность приказывать ей. Для этого я и приехал сюда тайком. По моему распоряжению за ней следили днем и ночью. Мне был известен каждый ее шаг. Это не наемные детективы, а доверенные лица, которые у меня на постоянной службе.

Мейсон задумчиво нахмурил брови.

— Но тот человек, который вел Роду до моей конторы, был вовсе не профессионалом, а обычным любителем.

— Понимаете, адвокат, это было тем досадным совпадением, которое и нарушило тщательно продуманные планы. Когда Рода Монтейн вышла из вашей конторы, за ней действительно последовал мой человек, но столь искусно, что даже Пол Дрейк его ни в чем не заподозрил. Однако Карл, к сожалению, еще раньше стал о чем-то задумываться. Он по собственному почину нанял так называемого «частного детектива», который оказался немногим лучше любителя, для слежки за Родой. С его помощью он узнал о существовании доктора... как его там?— доктора Милсопа.

Мейсон медленно кивнул.

— Да,— сказал он,— как только Карл упомянул его имя, я понял, что он раздобыл эти сведения, прибегнув к услугам сыщика.

— Один из моих детективов,— продолжил с усмешкой Монтейн-старший,— как раз был на посту, когда Рода выходила из дому на свидание с Моксли. Он попытался последовать за ней, но упустил. Учтите темень и практически пустые улицы. Просто побоялся приближаться. Вернулся назад и спрятался во дворе, когда она скрылась. Карл приехал на его глазах, загнал свою машину в гараж и вошел в дом.

— Разумеется, вам известна важность этих сведений?

— Как только мой человек доложил о ночных событиях, я понял убийственность его информации. К этому времени было уже поздно что-либо предпринимать. Па улицах продавали газеты, а Карл сходил в полицию. Понимаете, в это утро я не велел будить меня, так как поздно лег спать накануне, и мои детективы не осмелились тревожить хозяина, чтобы сообщить ему новости. По сути дела, это был первый серьезный промах, допущенный ими, хотя я не имею права быть за него в претензии. Они подчинялись моим же указаниям. Ну и, конечно, не понимали грозного значения собственных открытий. Пока не прочитали в газетах описание трагедии в квартире Моксли.