Картер Браун - Пропавшая нимфа: Сборник

— Откуда мне знать?.. Я не слежу за своими постояльцами.

— Какой у нее номер?

— Девятнадцатый, на третьем этаже.

— Хороший?

— Вполне приличный. У нас есть лучше, но ее устроил и этот. Я предлагала ей двенадцатый, но она настояла именно на- девятнадцатом. Ей определенно хотелось получить комнату на третьем этаже, с окнами во двор.

— Почему?

— Этого она не сказала. Может быть, из-за солнца.

— Если я правильно понял, она сняла ее?

— Да, на месяц.

— Когда, же это было?

Старуха перестала двигать спицами и посмотрела в книгу.

— Кажется,— сказала она,— прошло уже больше трех недель. Да, в начале апреля...

— А обычно она долго остается наверху?

— Это зависит только от нее: иногда час, иногда меньше.

— Она никогда не приносила с собой багаж?

— Нет... никогда.

— И часто приходит?

— Нет, была только два или три раза.

— Вам никогда не казалось, что у нее странный вид?

Старуха подняла очки на лоб и потерла сморщенные веки.

— Все люди странные,— ответила она. — Если бы вы провели жизнь в приемной отеля, то никогда бы не задали такого вопроса.

— Случается ей звонить отсюда по телефону?

— Нет.

— А этот отель давно существует?

Сморщенные веки поднялись, и глаза старухи со странным выражением усталости поглядели на Флавье.

— Уже пятьдесят лет.

— А раньше... что здесь было?

— Обычный дом, наверное.

— А вы когда-нибудь слышали о некой Полин Лагер-лак?

— Нет, но, если эта женщина останавливалась здесь, я могу поискать в книгах.

— Бесполезно.

Они снова посмотрели друг на друга.

— Благодарю вас,— сказал Флавье.

— Не за что,— ответила старуха.

Наступило напряженное молчание. Он по-прежнему стоял, Облокотившись на стол, и машинально теребил зажигалку в кармане.

«Я растерял все свои навыки,— подумал он,— разучился вести следствие».

Ему хотелось подняться наверх, посмотреть в замочную скважину той самой двери, но он знал, что не сделает этого. Поэтому поклонился и вышел.

Почему окна комнаты на третьем этаже должны обязательно выходить во двор? Она, без сомнения, принадлежала Полин! Но Мадлен не знала об этой детали, как не знала и о ее самоубийстве... Тогда что?.. Какой таинственный призыв привел ее сюда? Флавье отметил несколько возможных объяснений: внушение, ясновидение, потеря душевного покоя. Но ни одно здесь не подходило. Мадлен всегда была нормальной и уравновешенной. Более того, ее тщательно осматривали специалисты... Нет, тут было что-то другое.

Ему пришлось быстро вернуться к отелю, так как Мадден уже вышла и теперь направлялась к мосту. Она едва оставалась в комнате полчаса. По-прежнему торопливо Мадлен подошла к станции Орсе и сделала знак такси. Флавье еле успел впрыгнуть в другое.

— Следуйте за тем «рено»!

Он должен был воспользоваться своей «симкой». А теперь Мадлен может ускользнуть от него... Если она обернется... Но на мосту Конкорд и на Елисейских полях движение было очень интенсивным. Такси Мадлен направлялось к Этуаль.

«Да она же просто возвращается к себе!» —- подумал он. Повсюду были видны мужчины в военной форме, военные машины, и такое множество лимузинов, будто в день Четырнадцатого июля. Все это производило впечатление праздника, а Флавье любил ощущение искрящейся жизни. «Рено» обогнул Триумфальную арку и проехал через ворота Майо. Впереди простиралась авеню Нейи, залитая солнцем, Тут машин было меньше, и ехали они не спеша, с опущенными верхом и стеклами.

— Похоже на то, что даже такси собираются уменьшить выдачу горючего,— сказал шофер.

Флавье подумал, что уж он-то получит бензина столько, сколько понадобится, благодаря Гевиньи. Ему было стыдно своей мысли, но что там говорить: десятью литрами больше или меньше, какое это может иметь значение для государства!

— Остановитесь! — приказал он.

Мадлен вышла в конце моста Нейи. Флавье заранее приготовил плату, чтобы не потерять времени. Его удивило, когда он увидел, как Мадлен тем же небрежным шагом, что и накануне, направилась вдоль Сены. Не было никакой связи между' отелем на улице Сен-Пере в этой набережной Курбевуа. К чему же эта прогулка? Правда, набережные в Париже так хороши! Убегала ли она от толпы? Было ли нужно это путешествие вдоль тихих вод, чтобы подумать или помечтать? Он вспомнил островки на Луаре, их песчаные отмели. Ему казалось, что он разделяет чувства Мадлен, и в нем росло желание догнать ее. Им не нужно будет разговаривать, они просто будут идти рядом и смотреть на скользящие по воде лодки. Вот какие мысли пришли ему в голову. Он остановился, чтобы дать ей немного удалиться, и даже подумал о возвращении. В этом преследовании было что-то не совсем порядочное, угнетающее его, но всё-таки он пошел дальше...

Немного песка, немного камней, немного травы... Издалека был слышен стук колес вагонеток на узкоколейке. Что она собиралась делать в этом заброшенном краю? До какого места увлечет его? Их было двое здесь, один позади другого. Он шла не оборачиваясь, по-прежнему глядя на реку, и чем больше проходило времени, тем больший страх охватывал Флавье. Нет, это не было простой прогулкой. Бегство? Или приступ потери памяти? Ему приходилось видеть этих потерявших память, оказавшихся на дальних дорогах, удивленных и испуганных, разговаривающих как сомнамбулы. Он подошел ближе. Мадлен в это время пересекла шоссе и присела на террасе маленького бистро для моряков: три крошечных железных столика под полинялым занавесом. Флавье, спрятавшись за бочками, не терял из виду ни одного ее жеста. Она достала из сумочки листок бумаги и перо, обшлагом вытерла стол. Хозяин бистро не показывался. Она уже писала, немного наклонив голову, и Флавье вдруг подумал, что она любит человека, который сейчас в армии. Но и эта гипотеза стоила не больше других. Зачем ей было идти так далеко, когда гораздо проще написать то же самое дома, где никто не станет следить? Она писала не задумываясь, видимо, уже по дороге составив текст. Или за те полчаса, которые провела в отеле. Все это было немного ненормально. А что если письмо означало разрыв?.. Но тогда Мадлен не пошла бы на могилу Полин Лагерлак!

Никто обслуживать Мадлен не собирался. Хозяин, вероятно, как и все, был теперь на фронте. Мадлен сложила и старательно запечатала письмо, огляделась вокруг и хлопнула в ладоши. В доме ничто не пошевелилось. Тогда она встала, держа конверт в руке. Будет возвращаться назад? Она колебалась, и Флавье бог знает что отдал бы, лишь бы прочитать адрес на конверте поверх ее плеча. Мадлен прошла мимо бочек и спустилась к берегу. Он снова уловил запах ее духов. Легкий поры» ветра раздул на ней юбку. Лицо, которое он видел в профиль, было неподвижно и бесстрастно: она наклонила голову, взяла конверт половчее и одним рывком разорвала его пополам, потом на четыре части, потом на совсем маленькие кусочки, а их уже небольшими порциями развеяла по ветру. Они полетели на камни, на поверхность воды. Мадлен смотрела за их полетом, а руки ее похлопывали одна со другой, будто хотели стряхнуть какую-то пыль. Кончиком туфли она поддала несколько обрывков, 'застрявших в траве, и подтолкнула их к краю набережной. Они исчезли. Затем спокойно шагнула вперед, и брызги от всплеска воды, залившего берег, долетели почти до Флавье.