Дэй Кин - Миссис убийца: Сборник

— Анна-Мария,— пробормотал он,— за что?

— Заткнись! — закричал Хавиленд.— Лучше, расскажи о своих жертвах, проклятый испанец! Расскажи о той блондиночке семнадцати лет, которую ты убил на прошлой неделе!

— Но я никого не убивал!

Хавиленд снова набросился на него с кулаками. И когда попал Сикто в глаз, молодой человек повалился. Хавиленд пнул его ногой.

— Но я не убивал.

Хавиленд опять принялся дубасить несчастного.

— Встать!

— Я не...

Последовал новый пинок. Молодой пуэрториканец зарыдал. Он с трудом поднялся, и Хавиленд ударил его коленом в солнечное сплетение, потом кулаком по лицу. Сикто привалился к стене, захлебываясь слезами.

— Почему ты ее убил?

Сикто был уже, не способен отвечать. Он только качал головой и плакал. Хавиленд схватил его за отвороты пиджака и начал трясти, стукая головой об стену.

— Почему, гнусный негодяй? Почему? Почему? Почему?

Но на каждый вопрос Сикто лишь качал головой, а через несколько секунд и вовсе, не выдержав истязаний, потерял сознание.

Некоторое время Хавиленд смотрел на него, потом глубоко вздохнул, вымыл руки под умывальников, расположенном в углу комнаты, и, закурив сигарету, с задумчивым видом уселся за стол. Ничего не поделаешь, Сикто, очевидно, был совсем другим человеком. Конечно, его можно было забрать за избиение Кармен, но не за преступления грабителя. Жаль.

Через несколько секунд Хавиленд отодвинул засов и прошел в секретариат. Майкл оторвался от своей пишущей машинки.

— Там один испанец,— небрежно бросил Хавиленд, затягиваясь сигаретой:

— Вот как? — сказал Майкл.

Хавиленд кивнул!

— Да, он поранился при падении. Нужно позвать врача... Хорошо?

В это время в другой части города инспекторы Мейер и Темпл тоже занимались допросом, но методы их были иными. Что касается Мейера, то он пришел в настоящий восторг, от такой передышки. Перед этим, согласно инструкциям лейтенанта Бирнса, он без остановки до хрипоты в горле терзал сексуальных маньяков. Мейер не был против допросов, но он терпеть не мог шизиков.

На одной из дужек солнцезащитный очков, найденных возле тела Дженни Пег, стояла буква «С», заключенная в круг. Полиция связалась с продавцами оптики и один из них узнал фабричную марку предприятия Сандрела, расположенного в Мажесте. Вот Бирнс и оторвал Мейера с Темплом от их занятий, дабы отправить по адресу.

Контора Джеффри Сандрела находилась на четвертом этаже фабрики.

Сандрел сидел, за своим столом в большом кожаном кресле и рассматривал лежащие перед ним разбитые очки. Наконец он оттолкнул их пальцем с таким видом, будто дотронулся до змеи.

— Да,— произнес он глухим дребезжащим голосом, который словно из живота исходил,— да, эти очки действительно мы выпускаем.

— Вы не могли бы дать нам о них некоторые сведения? — проговорил Мейер.

— Могу ли я?—удивленно проговорил Сандрел.— Вот уже более четырнадцати лет я делаю оправы для самых' разных стекол. И вы просите у меня некоторое сведения! Да, мой дорогой, не только некоторые, я могу представить св1едения самые исчерпывающие...

— А, ну тогда!..

— Вот что достойно сожаления,— продолжал Сандрел,— так это то, что люди воображают, будто изготовление оправ для солнцезащитных очков — дело, не требующее большого труда и приносящее одну лишь прибыль. Смею вас заверить, господа, что это неправда. Для Сандрела клиент — король!

— Прекрасно. В таком случае не сумели бы вы...

— В первую голову мы изучаем вкусы покупателей,— твердил свое Caндpeлv игнорируя Мейера.— Потом определяем оптимальную долю нитрата целлюлозы. Затем прессуем лобные и горизонтальные формы...

— Лобные? — сказал Мейер.

— Горизонтальные? — сказал Темпл.

— Лобные части держат стекла, а горизонтальные опираются на уши.

— Понятно,— изрек Мейер,— но вот эти очки...

— Поскольку в выделанные формы вставляются стекла,— продолжал Сандрел,— весь комплект очень тщательно обрабатывается, снабжается дугой, касающейся переносицы...

— Да, сэр, но...

— И не думайте, что на этом цикл прекращается,— назидательно произнес Сандрел.— Очки потом полируют, придают им нужные очертания...

Мейер нетерпеливо зашевелился.

— Но мы бы хотели знать, сэр...

— А следом...— продолжал Сандрел, недовольно хмурясь: ему не нравилось, что его постоянно прерывают.

В результате инспекторам пришлось выслушивать дальнейшие мельчайшие подробности производства. Наконец Мейер проговорил:

— Это восхитительно, мистер Сандрел, но...

— А стекла у нас всегда отлично отшлифованы, они совсем не искажают изображения, независимо от количества диоптрий...

— Не сомневаюсь,— вставил Мейер.

— Знаете ли вы, что лучшие образцы нашей оптики стоят до двадцати долларов?—с гордостью произнес Сандрел.

— А эти? — спросил Мейер, указывая на очки, лежащие на столе.

Сандрел снова оттолкнул их пальцем.

— Разумеется, мы выпускаем и простые экземпляры. Такие штампует полуавтомат, понимаете? И конечно, мы вставляем в них менее дорогие стекла, это же так естественно.

— Значит, это очки относятся к самым дешевым?—-спросил Мейер.

— В общем... да,— ответил Сандрел, неожиданно смутившись.

— Сколько они стоят?

— Мы продаем их перекупщикам по тридцать пять центов за штуку, а они уже назначают цену между семьюдесятью центами и долларом.

— Как у вас функционирует система распределения?— вмешался Темпл.

— Простите?

— Где эти очки продаются? В каких-то определенных местах?

Сандрел отшвырнул оправу с разбитыми стеклами на другой конец стола, как будто она начала представлять из себя угрозу.

— Господа,— заявил он,— такие вы найдете во всех магазинах и лавочках не только нашего, но и прочих городов.

В два часа ночи четверга двадцать первого сентября Эдин Варк в узкой юбке и белом свитере ходила по улицам Изолы.

Сотрудница полиции чувствовала себя очень усталой.

Она моталась здесь уже с субботы. Итого, сегодня — пятый раз. Элин надела туфли на высоких каблуках, очень неудобные для такого мероприятия. Дабы еще больше соблазнить грабителя, который, возможно, повиновался сексуальным импульсам, она подняла лифчик на несколько сантиметров, чтобы ее и без того высокая грудь сразу бросалась в глаза.

Все эти ухищрения привели к тому, что Элин семь раз задевали солдаты и дважды гражданские лица, разного социального положения. Слова, обращенные к ней, в общем-то варьировались, но в принципе сводились к стандартным фразам типа: «Прекрасный- вечер, не правда ли»? А также более определенным: «Значит, малышка прогуливается одна?» И даже грубым: «Сколько берешь красотка?»

Но требовалось нечто «большее, чтобы смутить Элин.