Дэй Кин - Миссис убийца: Сборник

Я закурил сигарету и сунул ей между губами. Это придало ей очень пикантный вид. Мне же она нравилась во всех видах. Всегда. Так, вы женитесь на любимой девушке, а потом начинаются переживания, ваше счастье летит к черту, и беда сваливается вам на голову.

— Это ты, Пат? Ты. убила Кери?

Она энергично покачала головой.

— Нет.

— Ты спала с этим типом?

Ее сигарета дрожалл, когда она отвечала мне:

— Ты отлично знаешь, что нет, Герман.— Слезы снова потекли по ее щекам.— Как бы я смогла пойти к другому мужчине, когда ты для меня всё?

— Последняя вещь, которую ты помнишь,— ты сидела у прилавка Майерса и пила кока-колу?

— Да.

— Ты никогда до сегодняшнего вечера не была у Кери?

Дым попал ей в глаза, и я вынул сигарету из ее губ. Взглядом она умоляла меня, чтобы я поверил ей.

— Я никогда до сегодняшнего вечера не была у Кери.

— Ты не давала ему свою фотографию?

— Нет.

Я проглотил дым, потом выпустил его, не спуская с нее пристального взгляда. Если Пат лжет, то делает это очень искусно: я еще никогда не видел, чтобы кто-нибудь так лгал.

— Добрый день, малютка! — бросил я ей тогда.

— Вот как, полиция? — ответила она мне.— Салют, дружок!

На горе и на радость я соединил свою жизнь с ее. И вот теперь в этой ситуации только одно может помочь нам. То, чего у меня нет,— вера. У меня должна быть слепая вера в нашу любовь, та же слепая вера, что и моя вера в Бога.

— Скажи же. мне!

Она дотронулась кончиком пальца до моей щеки.

— Это не я,— ответила она.— Это не я. Ты можешь мне верить, Герман.

Джим Пурвис вернулся в кабинет..

— Ну, что она сказала? —спросил он.

Я встал с колен и ответил ему:

— Я принимаю сторону Пат.

— Но доказательства, Герман...— начал Джим.

Я оборвал его.

— К черту доказательства! Пат не была любовницей Кери! И она не убивала его. Все это подстроено.

— Кем?

— Не знаю.

— А зачем? Какая причина могла заставить проделать это с Пат?

— Не знаю, ты же сам понимаешь...

— А надписанная ею фотография?

— Не представляю, как она попала туда.

Джим Пурвис помолчал, потом холодно, как представитель власти, проговорил:

— А показания свидетеля, заявившего, что она ходила к Кери два или три раза в неделю в продолжение шести месяцев?

— Я не верю в то, что она это делала. Мне наплевать на тех, кто так говорит.

Пурвис пожевал свою сигарету.

— Мне нужно будет задержать ее, Герман.

— Да, конечно. Я знаю.

Я помог Пат встать. Осторожно и с нежностью. Не как флик, а как муж.— Ее взгляд все время спрашивает меня. И я сказал ей все, без всяких утаек.

— Нужно смотреть фактам в лицо, дорогая. Ты попала в грязную историю. И Джим должен отвести тебя в тюрьму. В этом я ничем не могу-помочь тебе.

Я поднял ее подбородок и поцеловал.

— Это не смешно и будет еще менее смешным дальше. Флики вывернут наизнанку и твою жизнь, и мою. Тебя будут допрашивать долгие часы. Прокурор предъявит тебе обвинение в убийстве. Ты будешь одна среди волков в течение многих дней.

«Жена полицейского убила своего любовника в холостяцкой квартире на Гринвич-Вилледж».

Я бросил взгляд на Абе Фитцела.

— Все газеты города будут заниматься тобой и объявят тебя виновной. Виновной в измене мне. Виновной в убийстве Кери. Но это неверно — ни то, ни другое. Ты так сказала, и я тебе верю.

— Я тебя прошу, Герман...— начал Абе.

— Закрой пасть и поспеши продать свой винегрет,— ответил я ему.

— Нужно, чтобы теперь Джим увел тебя,— сказал я, целуя Пат в волосы.— Это его обязанность. Но я хочу, чтобы ты помнила о двух вещах.

Пальцы Пат впились мне в руку.

— Да?

— Пока ты вынуждена будешь вынести тут все процедуры допросов, я со своей стороны сделаю все возможное, чтобы поскорее вернуть тебя домой. Так что ты должна держаться, понимаешь?

Пальцы Пат еще крепче цепляются за меня. Грудь ее вздымается, и на моих глазах она опять хорошеет. Верхняя губа еще немножко дрожит, но в глазах уже нет выражения безысходного отчаяния. Они блестят, как звезды, как теплые сапфиры, на ее бледном лице.

— Понимаю,— вздохнула она. И нежно провела рукой по моей щеке.— Понимаю,— повторила она.— Теперь я буду спокойнее.

Итак, я все взял на себя: я — ее муж.

И я дал себе обещание.

Я влез вместе с Пат в машину комиссариата: шины шелестят по пустынной дороге. Влюбленные покинули тротуары. Грязные парни ушли по своим темным делам. Дети накормлены, мужья получили .то, что хотели. Низы Манхэттена засыпают.

Ни Пат, ни я не произнесли ни слова по дороге в тюрьму. Пока выполнялись формальности, я стоял около нее, обняв рукой за плечи. Джим сам следил за всем. Видно, ему все это было очень неприятно.

— Позаботься о ней, парень,— сказал я ему.

— Ты знаешь, что можешь рассчитывать на меня в этом отношении, Герман.

Пат забеспокоилась, потому что у нее не было ночной рубашки. Я сказал ей, что приготовлю маленький чемоданчик со всем необходимым и с тем, что разрешат передать ей, и принесу это завтра утром. Потом поцеловал ее и покинул помещение. Лучше подохнуть, чем увидеть, как за ней захлопнется дверь тюремной камеры.

Джим позвал меня, но я делаю вид; что не слышу, и выхожу, не оглядываясь.

Дежурит старый Хенсон. Он спрашивает меня:

— Ночная работенка, а, Герман? Что произошло? Какая-нибудь. потаскушка спустила своего парня, или что?

Я посмотрел старику прямо в глаза. Нет, он без. всякой задней мысли задавал этот вопрос. По всей вероятности, он не в курсе дела или, если даже и слышал что-нибудь, не связал это с Пат и со мной. все же мне очень неприятно. Возможно, это единственный тип из. всей бригады полиции, который не знает, что Большой Герман обзавелся парой рогов. Парни; которые меня любят, очень огорчены из-за меня. Прохвосты, которые меня боятся, вне себя от радости.

Я ответил Хенсону:

— Да, там был порядочный шум.

Инспектор Греди стоит на каменных ступеньках: он дышит свежим воздухом. В тот момент,, когда я проходил мимо, он помахал мне сигарой.

— Салют, парень!

Я остановился — из вежливости и по служебному положению. Я совершенно не знал, что мне делать дальше. Сказать Пат, чтобы она не беспокоилась,— одно, но действовать вопреки фактам —.другое. Все доказательства налицо, все против нее. Я заставил некоторых людей при меньших доказательствах сесть на электрический стул.

Греди вынул сигару изо рта.

— Это скверно для твоей жены, Герман,

— Да, очень скверно,— согласился я.

Я держал в руке свою старую фетровую шляпу и критически рассматривал ее. Нужно отдать ее в чистку и восстановить форму. Но, с другой стороны; приближается время покупки соломенной шляпы.

— Это тот случай,— продолжал инспектор Греди,— который часто происходит, как говорят, в хороших семействах. Тем не менее отвратительно, что не существует способов, при помощи которых любой человек мог бы узнать, обманывает его жена или нет.