Дэй Кин - Миссис убийца: Сборник

Пат, если верить свидетелям, действительно проявляла чудеса ловкости и хитрости. Сомнения снова зашевелились в моей душе. Весьма возможно, я просто все время ошибался, и Пат гораздо-хитрее, .чем я мог предположить. Я посмотрел на часы. «Перек» и «Линди» закрыты. Но у меня еще есть шанс застать открытым Эдди Гиннеса. Эдди не особенно стесняется, так как среди его клиентуры имеются и важные полицейские.

Я доехал до Бродвея и направился на Тайме-сквер. На улицах почти никого нет, кроме уборщиков мусора. Слишком поздно для гуляк и слишком рано для рабочих. Ник Казарас, прикрепленный к комиссариату на 47-й улице, наблюдает за отелем «Астор». Я остановил машину и сделал ему знак.

— Хочешь оказать мне услугу, Ник?

— С удовольствием, Герман.

— Постарайся найти одного типа по имени Карл Симон. Насколько я помню, он должен быть ростом метр шестьдесят — метр шестьдесят пять. Лет двадцати — двадцати пяти. Темные волосы, откинутые назад. Немного глупый вид. Служит официантом в заведении Майерса на 182-й улице. Похоже, он живет в отеле в этом квартале.

Казарас обнажил в улыбке свои зубы.

— Ты можешь считать, что он уже у тебя в кармане. Хочешь, чтобы я привел его к тебе или мне просто надо найти его?

— Найти его, этого будет достаточно. Я позвоню тебе, когда ты закончишь работу.

— Буду ждать.

Его улыбка потеряла веселость.

— Как дела, Герман?

— Хорошо. Насколько может быть хорошо при сложившихся обстоятельствах.

— А мы все ничего не можем сделать для тебя?

Я покачал головой.

— Нет. Спасибо за предложение, Ник. Я этого не забуду.

Я снова тронулся в путь. Спустился по Седьмой аве: ню до Гринвич-Вилледж и остановился перед дверями клуба Эдди Гиннеса. Заря окрасила в розовый цвет улицы: перед клубом стояли две или три машины. Я толкнул дверь и вошел. Оркестранты ушли, официант поспешно убирал столики. Четверо мужчин и три женщины сидели возле бара, сильно пьяные. Две женщины не обратили на меня никакого внимания: они были слишком заняты друг другом. Один из мужчин обернулся и. опустил руку вдоль бедра. Третья женщина, девчонка, которой едва ли было двадцать лет, схватила меня за руку, когда я проходил мимо.

— Добрый вечер, дорогой,— проворковала она. Она потерлась бедром о мое бедро с видом совершенно пьяной женщины.— Ты не имеешь ничего против, чтобы предложить мне стаканчик вина?

Резким жестом я избавился от нее. Ралф Хенлон и двое его парней стоят рядом, около бара. Хенлон, высокий и красивый парень, испортил себе репутацию папенькиного сыночка тем, что стал добывать фрик другим путем. Он имеет на меня зуб.

— А, это вы, Герман? — насмешливо проговорил он. — Что это мне рассказали? У вашей красивой рыженькой жены сегодня произошли неприятности?

Я ничего не имел, против Хенлона. Но полиция давно жаждала его крови, правда, никак и ни в чем не могла его уличить. Я не произнес ни слова. Он продолжал:

— Мы считали, любая женщина должна бы удовлетвориться любовью такого большого и красивого флика. Но вот приходится думать, что его таланты-то не раскрыты. Не так ли?

Я резко ударил его. Хенлон отлетел к прилавку, отскочил от него и растянулся на полу. Кровь текла из его носа. Стоя за стойкой бара, Гиннес вмешался:

— Но, послушайте, Герман. Ралф сказал это не со зла, он и не думал ничего плохого. Просто он совершенно пьян.

Я посмотрел на двух бандитов, сопровождавших Хенлона.

— Заплатите за выпивку, подберите его и быстро сматывайтесь. А когда он придет в себя, скажите, от моего имени, если он встретит меня на улице, пусть сразу же переходит на другую сторону.

Один из них вроде попробовал заартачиться, но одумался.

— Как хотите, Стоун.

Он положил на стол банкноту и вместе с товарищем помог Хенлону встать, и выйти. Тот уже немного пришел в себя и изрыгал ругательства.

Та же девчонка глубоко вздохнула и повернулась в мою сторону.

— A! Старина, вы мне нравитесь,— сказала она.

Я прошел в глубь бара. Выйдя из-за отделанной деревом стойки, Гиннес последовал за мной. Он жирный, с двойным .подбородком, а когда идет, пол трещит под его ногами. Мы остановились и посмотрели друг на. друга.

— Послушайте, Герман,— проговорил толстый тип.— Всем известно, что вы представитель власти и блюститель порядка. И я не хочу портить с вами отношения. Что вы имеете против меня? Может быть, я и должен был вас предупредить. Но поставьте себя на мое место. Я подумал, что она достаточно взрослый человек, и может делать, то, что ей хочется.

— Другими словами, у Пат были здесь свидания с Лилом Кери?

— Очень часто.

— Как это — часто?

Гиннес сложил свой двойной подбородок.

— По меньшей мере, два раза в неделю после полудня и один или два' раза — вечером. Это продолжалось около пяти месяцев.

— А в последний раз когда они были здесь?

Гиннес на секунду задумался.

— Дня два назад. У них произошла большая перепалка. Она настаивала, чтобы они пошли к нему, а он не хотел. Соображаете?

Я порылся в своих воспоминаниях. Во вторник я работал до трех часов утра. Занимался таким же делом, каким только что нагрузил Ника Казараса.

— Почему? — спросил я у Гиннеса.

— Насколько я понял, Кери она надоела.— Он достал из-под прилавка бутылку рома, стакан и поставил их на расстояний протянутой руки.— Кери крутился около другой женщины. Певицы моего оркестра. Но миссис Стоун не оставила этого так. Она проглотила по крайней мере восемь стаканов, потом взяла бутылку и пообещала разбить ему; голову, если он вздумает бросить ее.

— Вы рассказали об этом Джиму Пурвису?

Гиннес удивленно посмотрел на меня.

— Ну конечно, Боже мой! И давно. Он и Монт приходили еще до полуночи.

Я наполнил стакан.

— И это же произошло? Я хочу сказать, между ней и Кери?

— Он воспринял ее слова как шутку. Но судя по тому, что мне рассказали Джим, и Монт и что я прочел в газетах, кажется, она сдержала слово. Только вместо бутылки воспользовалась револьвером.

Мне понравился вкус этого рома. Чтобы усилить впечатление, я налил еще стакан.

— Вы уверены, это была моя Пат?

Толстяк делает недоумевающее лицо.

— Вообще-то, вы никогда не представляли меня вашей жене, но инспектор Греди, который как-то был здесь вечером, видел, как эта парочка нежничала:. Он еще сказал тогда, они зашли уж слишком далёко, им обоим не поздоровится, если их история дойдет до ваших ушей. Примерно то же самое говорили двое парней, которые хорошо знают и вас, и ее.

Я вновь наполнил стакан. Игра сделана, нельзя быть упрямым. Белое — это белое, черное — это черное. А неверных жен — легион. В Нью-Йорке, Сан-Франциско, повсюду, куда бы ни вела дорога. Даже в Библии говорится об этом.

Я почувствовал около себя тепло чужого тела. Маленькая блондинка тесно прижалась ко мне. Она неплохо сложена и должна быть довольно забавной. Интересно, если я сильно напьюсь, она поможет мне забыть Пат?