Агата Кристи - Очаровательная попрошайка: Сборник

— В этом отношении Норма доставляет массу переживаний своему отцу. Но, как я считаю, мои наставления все равно ничего ей не дают. Люди в конечном счете должны обжечься хотя бы раз, чтобы научиться прислушиваться к советам более опытных родственников или друзей. Я должна провести вас наверх к дяде Родди, его апартаменты находятся на втором этаже.

Она пошла к выходу. Пуаро оглянулся. Скучное, даже мрачное помещение. Комната была без «характера», если не считать эти два портрета. Если судить по фасону женского платья, они написаны несколько лет назад. Если это первая миссис Рестарик, то Пуаро сильно сомневался, что она была милой особой.

На всякий случай он заметил:

— Какие превосходные портреты, мадам.

— Да. Они принадлежат кисти Лансберга.

— Лансберг? — Ага, это был прославленный, исключительно дорогой портретист, имя которого гремело лет двадцать назад. Его беспощадный натурализм сейчас вышел из моды, а после его смерти его практически забыли. Некоторые критики называли его творения фотоизображением платья, но Пуаро находил, что такая характеристика далека от объективности. Нет, почти в каждом из портретов художник выпячивал на первый план негативные черты своей модели, которые втайне выявил в ней.

Поднимаясь по лестнице, Мэри Рестарик сказала:

— Их только что привезли от реставраторов...

Она замолчала на полуфразе и остановилась, держась одной рукой за перила.

Над ними из-за поворота показалась фигура человека, стремившегося спуститься вниз. Фигура, казавшаяся удивительно неестественной, какой-то надуманной. Можно было подумать, что этот человек спешит на костюмированный бал. Во всяком случае, к этому дому он явно не подходил!

На улицах Лондона Пуаро просто не обратил бы на него внимания. Даже на каких-то вечеринках этот парень казался бы вполне уместным. Типичный представитель нынешней «золотой молодежи».

На нем был надет черный пиджак, какие-то замысловатые вельветовые брюки со множеством карманов, бляшек, хлястиков и прострочек, настолько плотно облегающие тело, что было неприятно смотреть, как бы они не лопнули по всем швам. Каштановые кудри падали на плечи. Красотой природа его не обделила. Но нужно было очень внимательно приглядываться к его подбородку и ногам, чтобы определить, какого же он все-таки пола.

— Дэвид! — резким голосом обратилась к нему Мэри Рестарик.— Что вы можете тут делать?

Молодой человек нисколько не смутился.

— Я вас испугал? Прошу извинить.

— Что вы здесь делаете, в нашем доме?.. Или вы приехали сюда с Нормой?

— С Нормой? Нет. Я рассчитывал найти ее здесь.

— То есть как это «здесь»? Вы же знаете, что она в Лондоне!

— Но, моя дорогая, ее там нет. Во всяком случае, ее нет в квартире на Бородин-Меншен.

— Она уехала туда, как всегда, вечером в воскресенье,— все так же сердито ответила миссис Рестарик.— Почему вы не позвонили в дверь и никому не сказали, что приехали? На каком основании вы разгуливаете в полном одиночестве по всему дому?

— Честное слово, милочка, вы, кажется, воображаете, что я собираюсь стибрить ваши серебряные ложечки или что-то другое. Но воры, как правило, предпочитают для этого ночное время, ибо днем могут натолкнуться на бодрствующих хозяев. Поэтому я спокойно вошел в раскрытую дверь. Я не вижу в этом ничего особенного.

— Ну, а мы люди со старыми взглядами, и нам это не нравится.

— О, господи,— вздохнул Дэвид,— подумать только, как люди любят поднимать шум по пустякам. Так вот, дорогая, раз меня не собираются здесь встречать с распростертыми объятиями, а вы не знаете, где искать вашу падчерицу, тогда я поеду. Не вывернуть ли мне предварительно карманы?

— Не говорите глупостей, Дэвид!

— В таком случае — пока!

Молодой человек прошел мимо них, помахал рукой и исчез за дверьми нижнего этажа.

— Ужасное существо! — воскликнула Мэри Рестарик с такой злобой, что Пуаро удивленно взглянул на нее.— Я его просто не выношу! Терпеть не могу! Почему их столько развелось нынче в Англии?

— Ах, мадам, не расстраивайтесь по пустякам. Все дело в моде. Моды существуют с незапамятных времен. В провинции таких типов сравнительно мало, но посмотрите на Лондон, там ими хоть пруд пруди.

— Отвратительно! — воскликнула Мэри с брезгливой гримасой.— Нездоровая женственность и тяга к экзотике.

— Однако же этот человек буквально сошел с одного из портретов Ван Дейка, мадам, не так ли? Увидев его портрет в дорогой золоченой раме, в кружевах и атласном камзоле, вы не назвали бы его ни женственным, ни экзотичным.

— Осмелиться явиться сюда тайком,— продолжала кипеть миссис Рестарик.—Эндрю будет вне себя! Вы даже не представляете себе, как он это переживает. Дочери могут приносить массу неприятностей. Порой мне кажется, что Эндрю совершенно не знает Норму. Конечно, он уехал за границу, когда она была еще маленькой, ее воспитание было полностью доверено матери. Теперь она для него — самая настоящая загадка. Ну и для меня тоже. Лично я считаю, что она в высшей степени странное существо. Правда, сейчас для молодежи не существует авторитетов, а что касается молодых людей, то тут действует правило: «Чем хуже, тем лучше». Норма совершенно потеряла голову из-за своего Дэвида Бейкера. Тут уж ничего не поделаешь. Эндрю запретил ему переступать порог нашего дома, и вот смотрите: он разгуливает с самым наглым видом. Мне кажется, что лучше об этом инциденте не упоминать при Эндрю. Зачем его волновать без нужды? Конечно, в Лондоне Норма встречается с этим кошмарным типом. И не только с ним одним! Ведь бывают экземпляры и пострашнее. Вы видели таких: грязные, небритые, с длинными бородами и в засаленных штанах.

Пуаро сказал бодрым тоном:

— Мадам, мадам, не расстраивайтесь из-за такой глупости. Заблуждения молодости проходят бесследно.

— Надеюсь, что это так. Норма очень, очень трудная девушка. Иногда мне кажется, что у нее не все в порядке в голове. Она такая странная... или со странностями, уж не знаю, как и выразиться. Порой видно, что она где-то очень далеко. И потом, вы бы знали, какие у нее бывают бурные проявления антипатий ко...

— Антипатий?

— Меня она ненавидит. Самым настоящим образом. Наверное, она была привязана к своей матери, но ведь не мог же ее отец до конца своих дней жить в одиночестве? Вполне естественно, что он женился вторично.

— Так вы считаете, что она ненавидит вас в полном смысле этого слова?

— Я в этом не сомневаюсь. У меня есть сколько угодно доказательств. Вы даже не представляете, как я была счастлива, когда она заявила о своем намерении уехать в Лондон. Мне не хотелось неприятностей...

Она резко замолчала, будто вдруг впервые сообразила, что разговаривает с совершенно незнакомым человеком.