Питер Чейни - Зловещее поручение

Вскоре после того, как Сэмми покинул Па–де–Кале, он где–то встретил Джанину. Во всяком случае он встретил ее до вечеринки. Этот факт несомненен. Вполне возможно, что именно Джанина сообщила ему о нахождении в Лондоне гиммлеровской группы, занимающейся корректировкой «летающих снарядов» и выполняющей ряд других заданий. Вполне возможно, что именно от нее исходила первоначальная информация об этом.

Этот факт, естественно, заставил Сэмми поверить в то, что Джанина в курсе весьма важных событий и что она работает на нашей стороне. Надо также предположить, что помимо этой информации Сэмми имел и другие данные о Джанине, служившие доказательством ее честной игры на нашей стороне. Это можно было предположить, но соответствовало ли это действительности?

И каков же результат установления доверительного контакта с Джаниной? Результат быстрый и разительный — гибель Сэмми. Но, может быть, это только внешняя сторона дела?

А что, если ради осмысления взаимосвязи событий представить себе роль Джанины несколько в ином свете?

Предположим, что она работает на немцев. Предположим, что она одна из тех, кому было сообщено о том, что два человека, первоначально считавшихся германскими офицерами, прикомандированными к немецкой артиллерийской части, оказались на деле британскими агентами и что они, по всей вероятности, находятся на пути в Англию. При этом, разумеется, она получила детальное описание наших примет. Тем или иным путем она могла напасть на след Сэмми и установить с ним контакт еще до того, как он успел покинуть французский берег.

Установив контакт с Сэмми, предъявив ему какие–то доказательства своей работы на нашей стороне, Джанина сообщает ему сведения о гиммлеровской группе в Лондоне, не называя, разумеется, ни конкретных имен, ни адресов. Она прекрасно знала, что Сэмми поверит этому, так как, будучи в немецких артиллерийских частях, мы оба не могли не знать, в какой степени немецкие ракетчики на французском и бельгийском побережье обеспокоены тем, что не могут иметь прямой и быстрой информации о полетах своих «летающих снарядов», или «Фау-2». С достаточной достоверностью она могла также предполагать, что розыски и ликвидация этой группы будут поручены либо непосредственно Сэмми и мне, либо кому–то другому, но с обязательным участием Сэмми, или меня, или нас обоих. Иными словами, группа оказалась бы заблаговременно неплохо вооруженной против нас. Ее участники заранее знали бы, с кем им придется иметь дело и кого опасаться. Имея на своей стороне Джанину, игравшую роль нашего сотрудника, они могли бы проделать много забавного и весьма вредного для нас. Все это дало бы им значительные преимущества, учитывая то, что они должны были как можно скорее завершить данный этап деятельности и без особого труда следить за своими противниками, а по мере необходимости ликвидировать их.

Если попробовать придерживаться этой версии о роли Джанины, то нетрудно будет понять и поведение Сэмми. Последний, будучи далеко не глупым, мог и должен был вскоре после знакомства с Джаниной прийти к заключению о двойственной ее роли в игре. Предположим, что незадолго до вечеринки ему в голову начали заползать сомнения. В частности, не исключена здесь и активная

роль Джанины по завлечению Сэмми на вечеринку. Предположим, что все это было так. Как бы Сэмми поступил в таком случае?

Не может быть никаких сомнений в том, что в этом случае Сэмми поступил бы так, как он поступил на самом деле. Его первая мысль была о деле. Второй мыслью была забота обо мне. Сэмми стремился предотвратить возможность моего провала, чтобы я в случае чего смог продолжить дело, которое он нащупал. Он целиком положился на меня, отказавшись от каких бы то ни было контактов со мной, контактов, которые могли быть замечены. Единственное, на что он решился, была записка с его адресом, незаметно засунутая мне в карман. Он ничего не сказал мне о Джанине и ничего не сказал Джанине обо мне. Это факт. Но фактом является и то, что непосредственно перед своей гибелью Сэмми в своей записке сообщил мне о том, что она работает на нашей стороне. Но является ли это утверждение Сэмми бесспорным? Было ли оно бесспорным хотя бы для него самого?

Если придерживаться гой версии, что Джанина работает в группе тетушки — Бетины или параллельно ей, и если учесть ту обстановку, в которой Сэмми писал свою последнюю записку мне, то можно смело считать это утверждение ложным. И Сэмми мог быть уверенным в том, что такое утверждение меня в заблуждение не введет. Но для чего же оно понадобилось? Ответить на это нетрудно. Главная забота Сэмми заключалась в том, чтобы обеспечить доставку мне своей записки. Он выбросил конверт в окно в надежде, что кто–то подберет его и снесет в ближайшее почтовое отделение или просто опустит в почтовый ящик. При этом Сэмми превосходно понимал, что письмо с легкостью необыкновенной могло попасть в руки его тюремщиков. По крайней мере, восемьдесят шансов из ста было за это. В этом случае его приписка о Джанине могла сыграть немалую роль. Сэмми мог быть уверен в том, что если письмо случайно будет обнаружено его тюремщиками, то они вряд ли задержат его отправление по моему адресу. Ведь это письмо сможет прочно утвердить положение Джанины, их агента, в нашей организации.

Я покончил с виски и пришел к выводу, что сомнения довольно–таки неприятная вещь.

С самого начала поведение Джанины давало основание считать ее в равной мере и другом, и врагом. Вполне можно было полагать, что она действует против нас, работает на той стороне. Правда, многие, слишком многие факты противоречили этому. Вполне можно было считать, что она работает как раз на нашей стороне. Но опять–таки многочисленные факты не согласовывались и с этим утверждением…

Даже сам по себе ее визит к мисс Кэрью мог иметь двоякий смысл и двоякую цель. С одной стороны, она могла попытаться разузнать, для кого работал Сэмми, чтобы передать информацию или документы, если таковые у нее были. С другой стороны, она могла попытаться выяснить, кто именно возглавляет британскую группу по ликвидации группы немцев.

Почувствовав, что сомнения меня вконец утомили и мне обязательно надо отдохнуть и собраться с мыслями, я завел будильник и лег спать.

Мозги мои продолжали работать и во сне, так что спал я плохо и проснулся рано.

Ночь еще не кончилась, близился рассвет, но те полчаса, которые я провел в полном покое, казалось, значительно подкрепили меня.

Я поднялся с постели, освежился холодной водой, быстро оделся и отправился в гараж. Мне подумалось, что начать надо с Верити–стрит. Остановив машину на углу Малбри–стрит и Верити–стрит и отыскав более или менее удобное затененное место, я поставил туда машину и пешком двинулся по Верити–стрит.