Стюарт Стерлинг - Нет святых в аду: Сборник

Ребенок отрицательно покачал головой.

— Скажете тоже! Я только объяснил вам, как найти рыбное место, это совершенно естественно.

Он крутанул педали и медленно покатил к школе.

Хенсрн посмотрел ему вслед и тоже пустился в путь по узенькой дорожке. Брукер-Крик был как раз нужным местом. Он испытывал чувство голода, но еда могла подождать.

«Любопытно,— подумал, он,— насколько перспектива электрического стула лишает аппетита».

Он обнаружил развалины старой мельницы и поехал по тропинке. Вероятно, сюда приходило мало народу. Тропа заросла травой, ветви деревьев, наклонившись, образовали своего рода туннель из зелени.

Добравшись до ручейка, закрытого тенистым кустарником, Херсон закинул удочки лишь для того, чтобы создать нужное впечатление, если кто-нибудь появится здесь.

Закрепив удочку на рогульке, Хенсон прислонился к стволу огромного дерева, растущего на берегу. Никогда он так не уставал. В сущности, он по-настоящему и не спал после ночи, проведенной в объятиях Ванды.

Свернув свой пиджак наподобие подушки, он растянулся в густой траве. Как только стемнеет, он отправится в Перу искать мать Ольги. Теперь все зависело от нее. Ему требовалось задать старой даме неотложные вопросы.

Он на секунду Прикрыл глаза, не желая спать, но сон мгновенно сразил его.

Было уже совсем темно, когда Хенсон проснулся. Он чувствовал себя разбитым, и члены его онемели, но зато он отлично отдохнул. Он развернулся и медленно покатил по еле заметной тропе, потом по проселочной дороге и, наконец, по единственному шоссе, ведущему через Брук-Дек.

В городе было полно ресторанов, но теперь он не ощущал голода. Он хотел найти миссис Киблер и выяснить, верна ли его гипотеза. Если он не ошибается, ему удастся доказать свою невиновность.

Недалеко от Брук-Дек Хенсон остановился и, справившись по карте, въехал в Перу по национальной автостраде № 31.

Тут ему повезло меньше. Город в действительности оказался гораздо большим, чем думал Хенсон, глядя на карту. И значит, ему будет труднее найти мать Ольги.

Хенсон остановился у первой станции обслуживания, чтобы посмотреть телефонный справочник. В нем не было никакой миссис Киблер.

Он спросил у служащего, не знает ли он случайно некую миссис Киблер, и тот ответил отрицательно. Хенсон попытался объяснить ему, что она живет, возможно, на ферме, но парень снова покачал головой:

— Очень сожалею. Мне такая неизвестна.

Хенсон уже почти влез в машину, когда один старик, пьющий за столиком кока-колу, окликнул его:

— Секундочку, мистер. Вы часом говорили не о той Киблер, дочь которой позволила увезти себя в Чикаго?

— Да, да, именно!

Старик выплюнул желтую жвачку в корзинку для мусора.

— А я все думал, когда же газетчики начнут интересоваться Хельгой. Вы, небось, из Чикаго?

— Да.

— Журналист?

Хенсон не стал его огорчать И произнес:

— Я был бы вам очень благодарен, если бы вы мне сообщили адрес миссис Киблер.

— С удовольствием,— важно ответил старик.— Но Хельга переменила с полдюжины имен после того, как называлась Киблер. Она, как говорится, весьма привержена к замужеству. Но если вы собираетесь повидать ее, вам придется повернуть в обратном направлении. Нужно ехать по дороге вдоль реки, километров пять после моста. Вы не заблудитесь. Там будет магазин для рыболовов. Она еще арендует закусочную. На ней маленькая красная неоновая надпись: «У Хельги». И сдает комнаты в бунгало.

— Понимаю, она продает пиво и червяков.

— Так точно. Полиция тысячу раз пыталась прикрыть ее заведение, но она слишком часто сдавала комнаты всяким большим персонам, а те случайно оказывались там с ее друзьями-женщинами. Конечно, они постарались защитить ее.

— Интересная у нее жизнь, верно?

— Еще какая, — ответил старик, качаясь на стуле.— Гм! Я уже довольно давно не был у Хельги. В последнее мое посещение она была еще красивой женщиной, и, по-моему, она обрадуется, если о ней заговорят в газетах. — Он снова сплюнул жвачку. — И не потому, что она нуждается в деньгах. Я держу пари, что она не истратила даже те пятьдесят сотен, которые получила от своего первого клиента. Она всегда умела сэкономить на черный день. Она что называется...

— Скуповата?

— Вот, вот!

Хенсон последовал инструкциям старого человека. Дорога была пустынной, ночь темной, жаркой и влажной. Время от времени Хенсон замечал между деревьями блестящую воду реки.

Как и говорил старик, на заведении оказалась красная, неоновая вывеска. Основное здание с фасадом, покрытым щитами объявлений и рекламами пива и других напитков, находилось в пятидесяти метрах от дороги. Его окружало шесть бунгало, по обычаю выкрашенных в белый цвет. Мать Ольги начала строительство левого крыла из бетона, но, видимо, переменила решение или у нее це хватило денег. Стены, едва достигавшие полуметра, заросли травой и кустами. Здесь пахло рыбой, лягушками и горьким пивом.

Вылезая из краденой машины, Хенсон посмотрел на часы. Времени оказалось больше, чем он думал. Без четверти одиннадцать. Он открыл дверь под металлическим козырьком и вошел. В помещении находились две персоны: мертвецки пьяный рабочий, почти лежавший на краю прилавка, и средних лет женщина с натуральными светлыми волосами. Ошибиться было невозможно. Женщина представляла точную копию Ольги, только на пятнадцать лет старше и очень хорошо сохранившуюся. Ее голубые глаза весело блестели, а когда она двигалась, io напоминала птицу. Она стояла за стойкой бара, на ее пальцах блестели кольца.

— Мистер... Чем могу вам служить?

У нее был даже голос Ольги. Хенсон положил на прилавок полдоллара.

— Одно пиво, пожалуйста.

Миссис Киблер откупорила бутылку.

— Вам налить в стакан?

— Все равно.

— У каждого свой вкус,— пожала она плечами, поставив перед Хенсоном бутылочку, и подобрала деньги.— С вас тридцать центов. Вы нездешний, правда?

Она с сожалением отдала ему сдачу.

— Правда,— кивнул Хенсон, решивший воспользоваться идеей старика. — Я журналист из Чикаго. Вы миссис Хельга Киблер?

Блондинка помялась, потом ответила:

— Я была ею. Очень давно. Теперь меня зовут миссис Филиппе.

— Но вы действительно мать Ольги Киблер, вернее, Ольги Хенсон?

— Действительно.

— Мать той женщины, которая была убита каким-то бродягой в Чикаго?

Если она горевала о своей дочери, то скрывала это очень ловко.

— В газетах болтали, что ее убил собственный муж. Во всяком случае, его посадили в тюрьму, — сказала она.

— Совершенно точно. Но мне кажется, что имеются причины сомневаться в его виновности.

— У кого же они есть?

— У меня, например.

— Вы представились журналистом из Чикаго?