Чарльз Сельцер - Охотник за приданым (cборник)

Пони не стоило оставлять в загоне, где находились эти два жалких животных. Поэтому Кэлюмет, добравшись до края леса, совсем близко от дома, спешился и привязал пони к дереву. Через мгновение он уже стоял перед дверью а искал засов. Медленно отодвинув его, он вошел и остановился на пороге, держась правой рукой за косяк. Эту комнату отец всегда использовал как контору. В серых сумерках Кэлюмет пытался разглядеть хорошо знакомые предметы: письменный стол-конторка, несколько стульев, диван, дешевые гравюры на стенах. Его охватило чувство, которому трудно дать название. Он даже побледнел немного и сжал зубы и кулаки. Воспоминания снова нахлынули на него.

Долго он стоял так в дверях. Затем подошел к конторке и нерешительно положил руку на крышку. Отец, очевидно, ужинал в другом конце дома. Он решил не мешать ему и сел на стул перед конторкой. Так прошло довольно много времени. Отец, наверное, будет неприятно .удивлен, встретясь здесь с ним через пять минут.

Сидя на стуле, Кэлюмет почувствовал, как устал, и устроился поудобнее, вытянув ноги. Пять минут уже превратились в десять, а он все еще сидел неподвижно, глядя в окно на темнеющее небо. Становилось совсем темно, и Кэлюмет слышал протяжный заунывный вой' волков, кваканье лягушек на реке и крик совы неподалеку. Он задумался. Ничего не скажешь — хорошее возвращение домой. Сердце его наполнилось горечью. Руины, темноту, запустенье нашел он здесь. Это все, чем встретил его отец. Смертельная ярость охватила его, страстное желание все разрушить. Мускулы его были напряжены, кровь стучала в висках, голова кружилась. Если бы отец появился сейчас, ему пришлось бы плохо. Страшным напряжением воли Кэлюмет поборол в себе это настроение. Мышцы его расслабились, он снова развалился на стуле, вытянув ноги. Свертывая самокрутку, Кэлюмет заметил, что руки его действовали по-прежнему уверенно. Как-то он слышал, как один человек говорил кому-то, что у Кэлюмета Марстона нет нервов. Он это знал и сам. Сознавал он и то, что твердый самоконтроль делал его страсти еще более опасными.

Ночная темнота заволакивала комнату. Из другой части дома не доносилось ни звука. Кэлюмет наконец решил поискать отца. Он встал, прикурил и, отбрасывая спичку, ударился рукой о спинку стула, на котором сидел. Выругавшись сквозь зубы, он поддал стул ногой, и тот, отлетев в угол комнаты, с грохотом упал. Кэлюмет даже хотел еще раз пнуть его — такое жуткое было настроение, но, поняв, что бесполезно нападать на неодушевленные предметы, только выругался еще раз. Он постоял еще мгновение, надеясь, что отец, возможно, услышит шум и придет разузнать, что тут происходит. И действительно, скоро он услышал приближающиеся шаги. Отец услыхал, идет сюда! Кэлюмет стоял посреди комнаты, не зная, то ли ему оставаться здесь, то ли спрятаться, чтобы отец искал его. Он окончательно решил остаться, затянулся в темноте, и самокрутка вспыхнула, как светлячок. Шаги приближались, и Кэлюмет услышал слабый скрип двери: дверь из столовой всегда скрипела. Отец, очевидно, был без лампы, лишь вдали, наверное в кухне, которая находилась за столовой, брезжил тусклый свет. Полоска света становилась все шире, дверь распахнулась настежь, на пороге встал прямой, костлявый человек.

Кэлюмет стоял молча, сознавая необычность ситуации: ведь он пришел, как вор, ночью. Потом он снова затянулся, и огонек, очевидно, обнаружил его. Он быстро спрятал самокрутку в кулак, но была уже поздно: отец узнал о его присутствии. Кэлюмет увидел пистолет, блеснувший у него в руке, услышал немного хриплый голос, неуверенно скомандовавший: «Руки вверх!» Сейчас Кэлюмет испытывал дикую радость. Он предвкушал, каким сюрпризом окажется для отца то, что в комнате находится не кто иной, как его ненавистный сын. Пытаясь затаиться, он совсем забыл про чинарик, который спрятал в кулаке, а он уже жег ему пальцы. И Кэлюмет разозлился. Шагнув вперед, он схватил руку отца с пистолетом и отвел в сторону. В тот же миг прозвучал выстрел. Кэлюмет почувствовал, что его лицо опалило порохом. В бешенстве он схватил отца за горло, протащил на середину комнаты и, грубо бросив на пол, надавил ему коленом в живот. Может быть, он и оставил бы его в покое, но этот старик решил сопротивляться: высвободил руки и дотянулся до пистолета, который лежал на полу. Оружие снова выстрелило. Кэлюмет пришел в еще большее бешенство. Он снова вцепился в горло этого негодяя и два раза стукнул его головой об пол, приговаривая:

— Так-то ты встречаешь сына, проклятая тварь!

Кэлюмет был так поглощен усмирением своего единственного оставшегося в живых родителя, что не услышал шума позади себя. Но внезапно в комнате вспыхнул свет, и лицо лежащего на полу человека осветилось. Кэлюмет увидел, что перед ним не отец, а совершенно незнакомый человек! Он не успел даже опомниться от удивления, когда услышал позади себя чей-то голос и, обернувшись, увидел в дверях женщину, которая держала в одной руке свечу, а в другой пистолет, направленный на него. Женщина была очень бледна, огромные глаза смотрели испуганно, но в ней чувствовалась твердая решимость.

— Встань или я пристрелю тебя, как собаку,— проговорила она, тяжело дыша.

Отпустив горло незнакомца, Кэлюмет повернулся всем телом и недоброжелательно осмотрел молодую женщину. Гнев его уже прошел: он понял, что этот человек не его отец. Он встал. Конечно, не потому, что женщина приказала ему, просто не было смысла оставаться на полу. Холодная усмешка скользнула по его лицу, когда он увидел, что оружие в руках женщины опускается все ниже и вот уже дуло нацелено в пол. Сорокапятикалибровый заряженный револьвер весил около сорока унций и выглядел таким громоздким, тяжелым и совершенно безвредным в тонких руках девушки, что угроза ее казалась просто шуткой.

Кэлюмет оценил весь юмор ситуации.

— Я думаю, вам бы следовало двумя руками держать это большое оружие, мэм,— сказал он. Дуло пистолета неопределенно качнулось, молодая женщина от изумления открыла pot. Очевидно, отсутствие страха у незваного гостя возмутило ее. Но она не последовала совету Калюмета,— она просто стояла и наблюдала за ним. В это время человек, с которым он боролся, с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь от головокружения, упал на стул и с жадностью заглатывал воздух.

Демон в Кэлюмете успокоился,— эта сцена нравилась ему. Он сделал шаг назад, и девушка, увидев, что он не замышляет ничего плохого, нагнулась и поставила свечу на пол перед собой, но в то же время не переставала следить за Кэлюметом. Когда она распрямилась, лицо ее уже было спокойным, но Кэлюмет заметил, что, волнуясь, она так дергает пуговицы, что может оторвать их Даже в рассеянном свете Кэлюмет заметил, что румянец покрыл ее щеки,— возможно потому, что он так пристально смотрел на нее. Но нет, она больше не обращала внимания на Кэлюмета, она смотрела на того, другого человека. И когда она убедилась, что тот больше напуган, чем пострадал, вздох облегчения слетел с ее губ Затем она повернулась к Кэлюмету.