Чарльз Сельцер - Охотник за приданым (cборник)

Мне совсем не хотелось входить внутрь фабрики, так как мои шансы на спасение были больше снаружи, где случайный прохожий, увидев, в каком положении я нахожусь, мог предупредить фликов.

Я подождал, пока не почувствовал, что тип со шрамом снова упер дуло пистолета в мою спину, заставляя меня пошевеливаться. Я стал продвигаться — как можно медленнее — под наблюдением жокея, шедшего сбоку от меня. Тут я увидел, что из здания вышел третий прохвост с пистолетом «Смит и Вессон» в руке. Высокий и толстый, он обладал брюхом любителя пива, сотрясающимся при каждом его шаге.

— Поторопитесь! — проворчал он.— Я не собираюсь торчать здесь весь день!

Дойдя до него, мы сформировали довольно компактную группу, и я выбрал момент, чтобы действовать.

Наклонив голову, я резко ударил плечом в брюхо «пивной бочки» и в то же время, как только он отлетел к стене, на лету поймал его оружие. Удавление и оторопь моих конвоиров были в мою пользу, и мой трюк мог вполне удаться. Но пока я разворачивался, чтобы дать деру, толстяк ударил меня в висок. Я не успел прийти в себя, а меня уже окружили все трое мерзавцев. Дулом пистолета меня ударили по лицу, коленом -— в низ живота, а кулаком по голове. Я пытался восстановить дыхание и справиться с жгучей болью, но почувствовал, как толстый навалился на меня. Я потерял сознание.

Не знаю, сколько времени я оставался в таком положении. Вероятно, всего несколько секунд. Когда я снова открыл глаза, толстяк брызгал в мое лицо слюной. Я хотел отвернуться, но он крепко держал меня за волосы и неожиданно сильным рывком притянул к себе.

— Из твоей пасти воняет! — закричал я со злостью.

Он побагровел от ярости. Руки его сомкнулись на моей шее, и он снова стал лупить меня, вопя:

— Черт возьми, Хантер! Я убью тебя!

Я пытался вырваться, но тщетно и, задавленный этой огромной массой, почувствовал, что снова теряю сознание.

Внезапно его руки отпустили мое горло, его туша перестала давить на мою грудь, и я снова смог дышать. Два, три вдоха, и мое дыхание стало вполне нормальным.

Когда красное облако перед глазами рассеялось, я увидел, что чудовище исчезло. Только тип со шрамом и жокей стояли около меня.

— Несчастный болван,— проворчал тип со шрамом,— если бы я не оттащил от тебя Жабу, ты был бы уже задушен.

— И зачем же вы вмешались? — с трудом проговорил я.

— У нас есть распоряжение на этот раз не убивать тебя. Это. только должно послужить тебе предостережением. Брось дело Уата, Хантер! Если нам еще раз придется заняться тобой, мы оставим тебя наедине с Жабой, чтобы он позабавился до конца, и тогда уж тебе придет конец!

Я попытался приподняться на локте и увидел поднимавшуюся ногу жокея, но не смог избежать удара. Его сапог ударил меня по темени, и я снова потерял сознание.

Когда я пришел в себя, солнце уже садилось. Вероятно, на этот раз я долго был без сознания. Посмотрев на часы, я понял, что уже пять часов. Болело все тело. Я попытался пошевелиться, но в голове все завертелось. Кое-как удалось проползти два метра, отделявшие меня от здания фабрики.

Я прислонился к стене и некоторое время сидел неподвижно. Когда зрение прояснилось, я увидел, что остался один. Мой «форд» по-прежнему стоял там, где его оставил человек со шрамом, но ни одного из негодяев уже не было.

Мне удалось встать, и я неверными шагами побрел к своей машине. Все тело ныло, я шатался, как нокаутированный боксер, но мне все же удалось открыть дверцу и сесть за руль. Слава Богу, ключ зажигания был на месте.

Некоторое время я оставался без движения, ожидая, когда немного прояснится голова, потом дал задний ход, выехал на дорогу и взял направление к центру.

У первой же бензоколонки я остановился, чтобы заправиться, и прошел в туалет.

Взглянув в зеркало, я осознал, как меня изуродовали. Запекшаяся кровь покрывала половину лица, на лбу красовалась огромная шишка. Пальцы Жабы оставили на шее красные следы, а когда я смыл кровь, обнаружился порез на подбородке.

Избитый, покрытый синяками, я был счастлив, что не получил серьезных повреждений.

Заплатив за бензин, я отправился в Центральное полицейское бюро. На этот раз я пересек подвальный этаж и прошел в дверь, на которой значилось:

Руководил этим отделением лейтенант Матт Роли, полицейский с вьющимися волосами. Он посмотрел на мое лицо с любопытством в серых глазах и спросил:

— Кто это вас так разукрасил, Келл?

— Я как раз пришел сюда за тем, чтобы узнать это,— ответил я.— Двое каких-то проходимцев подхватили меня у стоянки около отеля «Блантон» и отвезли к заброшенной фабрике, которая находится недалеко от реки. Еще один прохвост по кличке Жаба ждал меня там. Если Нед Дермонд не дал вам еще распоряжений выкинуть меня за дверь, я хотел- бы перелистать альбом с фотографиями.

— Здесь командую я, а не Дермонд,— заявил Роли.— Опишите мне ваших приятелей.

Я дал по возможности подробное описание трех типов и увидел, как прояснилось лицо Матта.

— Жаба — это Фишер, Джонни Блек и Кен-Коротышка,— сказал он.— Я пойду поищу их досье, и посмотрим, узнаете ли вы их.

Я сидел за письменным столом Матта, курил сигарету и наблюдал, как он рылся в ящике. Он доложил передо мной три досье. На первом стояла надпись «Джонни Блек». Я открыл его и тотчас узнал лицо человека со шрамом. Он много раз сидел в тюрьме за нанесение людям ран и побоев, а однажды получил год за незаконное ношение оружия.

Досье номер два украшала фотография жокея. Его настоящее имя было Бенжамин Кен, а прозвище Коротышка. Он не сидел подолгу в тюрьмах, но множество раз был осужден за мелкие кражи и нарушение порядка. До сих пор ему везло.

Третье досье было на «толстое брюхо». Морис Карл Фишер, Алиас Фишер, Жаба, Карл Фитц. Начиная с первого ареста, он провел в тюрьмах больше времени, чем на свободе. Между прочими делами он задушил человека во время драки. Эта маленькая деталь мгновенно отозвалась болью в моем горле: если бы не вмешательство подельников, Жаба задушил бы и меня.

Я закончил чтение и положил досье на стол Роли.

— Спасибо, Матт, это действительно моя троица,— сказал я.

— Почему же они набросились на вас?

— Определенно не по своему почину. Они предсказывали мне неприятности, если я не перестану заниматься делом Уата.

— Так значит, вы все же занимаетесь делом Уата?

— Да, Матт. Вы, в память о наших совместных делах и как человек, который знает все об этих жуликах, не можете мне сказать, на кого они работают?

— Джонни Блек и его сообщник Кен всегда работали самостоятельно. Фишеру, правда, приходилось работать на Винса Катса.

— Он все еще здесь?

— Эти парни никогда не уходят на пенсию, старина.