Леонид Словин - Мой позывной — «Двести первый»=На восьмом пути

— Быстрее! Что именно? — Денисов жал на манипулятор, будто это могло помочь.

— Носовой платок. Коричневатый, новый еще… и паспорт: «Андреев Виктор Васильевич…» Еще банковская упаковка, оборванная. В сберкассах в них деньги обертывают. Написано: «Сто штук по пятьдесят рублей…»

— Быстрее! Ты заходил в этот вагон?

— Только заглянул. Там пятеро без билетов…

В микрофоне раздался треск, рация замолчала. «Надо идти», — Денисов поправил куртку, откинув воротник дальше, назад, почти к лопаткам.

Набрав скорость, электропоезд словно успокоился, теперь его почти не болтало. Ничего примечательного, проходя по вагонам, Денисов не обнаружил. В предпоследнем, положив голову на чемодан, дремал незнакомый капитан милиции. Инспектор не стал его будить, прошел в конечный вагон.

«Вот мы и у цели, — он поправил куртку, ручка пистолета под мышкой больше не выпирала. — Дерзай!»

Остановившись у схемы участка, рядом с дверями, Денисов исподволь оглядел салон. Пассажиров было не менее полутора десятков — жители Авиационной и Космоса, работавшие в порту. Инспектор быстро выделил двоих по одну сторону прохода, потом еще двоих — по другую.

Мордастый, с полотенцем на шее о чем-то спрашивал сидевшего напротив, очевидно, музыканта — с футляром от альта на коленях. Долговязый — в плаще, в замшевой приплюснутой кепчонке — прямо против двери полировал ногти. Пока Денисов стоял у схемы участка, он несколько раз обернулся к дальнему тамбуру. Лицо его сразу показалось инспектору знакомым. «Он же объявлен в розыск! — Денисов, определенно, видел Долговязого на фотоприложении к ориентировке. — Но какой? В связи с чем?!»

Еще один пассажир — добродушный, с лысиной в полголовы — тоже выглядел транзитным. Когда Денисов вошел, ему выписывали квитанцию за безбилетный проезд.

— Немец? — переспросил ревизор, — Первый раз слышу.

Впереди стукнула дверь. В дальнем тамбуре показался пятый — в кожаной куртке, в берете, с желтым, измученным лицом. Альтист подвинулся, давая ему место у окна.

Ревизор поздоровался с Денисовым, которого знал:

— Как, кстати, пассажиры эти… Штраф не платят и фамилий не называют.

— Почему не называют? — обиделся Немец. — Я паспорт показал.

— Приморский край!.. — протянул ревизор.

— А вы приезжайте! Заодно и штраф получите! Красотища у нас! — Немец улыбнулся.

— Заканчивай, пожалуйста, — сказал ревизору напарник. — И пошли.

Они передвинулись по другую сторону прохода — к Мордастому и сидевшим с ним. Оставшись без собеседников, Немец поймал взгляд пассажира в кожаной куртке и берете:

— Плохо перенесли полет?

— Есть немного, — тот поморщился, отгоняя дурноту.

Немец сменил тему:

— У нас сейчас на Дальнем Востоке хорошо — зима! В магазинах чавыча, папоротник… Не пробовали? Японцы на валюту покупают. Вкус!.. Вы откуда сами?

— Из Новосибирска.

— Учитель?

— Бухгалтер Запсибзолота.

— Ну, вам ездить некогда…

— Все до Москвы? — перебил его ревизор: — Платить штраф собираетесь?

— А билетную кассу надо все-таки ставить ближе к аэропорту, — сказал Мордастый, доставая трехрублевку. Теперь уже все полезли за деньгами. — Чтобы человек мог купить билет перед поездом, а не бежал в последнюю минуту вдоль состава.

— Да, но кого же они будут тогда штрафовать? — спросил Немец.

— Фамилии назовите, — уже тихо сказал ревизор.

— Пименов А Фэ, — сказал бухгалтер, лицо его снова покривилось.

— Сидоров. — Долговязый скинул плащ, остался в шерстяном пуловере с бегущими голубыми и красными полосами, сухощавое длинное тело. В разговоре он участия не принимал.

Мордастый поправил полотенце на шее:

— Мигель Сервантес Сааведра.

— Смирнов, — буркнул Музыкант.

— Давно бы так… — Выписав квитанции, ревизоры присели в купе, теперь уже как пассажиры.

— Бирюлево-Пассажирское, — крикнула в микрофон проводница. Пронзительный голос разнесся по составу: — Следующая Бирюлево-Товарное…

«Надо позвонить, чтобы встретили…» — Денисов поднялся.

Немец, в сущности, утвердил его в принятом решении, заметив на вопрос одного из ревизоров:

— Одни, знаете ли, предпочитают синицу в руках, другие ставят на журавля в небе…

Электричка затормозила, на ходу раскрывая двери.

Уже выходя, Денисов поймал в стекле болезненное лицо Бухгалтера, короткий, обращенный к нему, тяжелый взгляд Долговязого, чуть сгорбленную, мускулистую спину, с бегущими по пуловеру полосами.

— «Труп молодого мужчины правильного телосложения. Веки не сомкнуты, роговицы мутноватые, — диктовал медик. — Отверстия ушей и рта свободные…»

Дежурный следователь в наброшенном на плечи пальто писал, положив протокол на сложенные кубом запасные шпалы.

— «В теменной области, — продолжал медик, — распространяясь в задние отделы лобной и левой височной области, пальпируется обширная гематома…» — Он отстранился, чтобы не мешать работнику научно-технического отдела, перешедшему от обзорной съемки к детальной.

Путь был плохо освещенным, далеко отстоящим от вокзала. С одной стороны его тянулась высокая асфальтированная платформа, по другую темнел забор отделения перевозки почты с пустырем, поблескивавшим осколками битого стекла. Труп лежал на тропинке, которой пользовались в основном железнодорожники. Пролегавшая вдоль полотна, она начиналась метрах в восьмистах, на Москве-Товарной, у жилых домов; однако жители, особенно в вечернее время, предпочитали добираться электричкой: слишком было здесь уныло и запущено.

— Перелом свода черепа, — медик выпрямился, — обширные повреждения теменной облает^… Кровоизлияния во внутреннюю полость.

— Наезд транспортного средства… — Следователь вздохнул. — Но многое неясно. Как он оказался здесь? В последнем вагоне его не было. Значит, прошел в голову состава, а затем по платформе вернулся назад?! Зачем?

— Когда вошли в последний вагон, все трое еще сидели? — спросил Денисов у Антона.

— Кажется, стояли в тамбуре. Я не успел узнать детали, сразу позвонили: «Труп!..»

— Кто его обнаружил?

— Составитель. Осаживал назад вагоны…

— Не мог он прилететь из Новосибирска, — неожиданно сказал следователь. — Ни из Новосибирска, ни из другого города.

— Почему? — спросил дежурный.

— Документов нет.

— Значит, это он выбросил паспорт, — сказал Сабодаш. — Вместе с платком и оберткой денежных купюр.

Следователь нахмурился.

— Одни «почему?» и «зачем?». Почему пошел не к вокзалу, а в неосвещенный конец станции? Зачем выбросил документ?

— Может, грозила опасность, о которой мы не догадываемся? — Эксперт-криминалист уже несколько минут молча прислушивался к их разговору. — А он знал! И действовал соответственно обстоятельствам… Вот ответ сразу на оба ваших вопроса.